- Вам Рене сказал?

   - Да. Он.

   - Зря. Без этого знания вам было бы легче, - Ферье произнес это как истину и Винсент мысленно согласился с ним. Граф тяжело вздохнул и продолжил: - Я благодарен Филиппу за тот день, когда он приказал пытать меня - он не стремился просто сделать мне больно, он показал мне, какой бывает ложь, какими бывают люди. Дюрана не пытали. Ему предложили выбор. Филипп согласился отпустить нас, но при условии, что я выдержу некоторое количество пыток. Фактически я не давал согласия, но в то же время не отпирался. Я был готов вынести что угодно ради свободы и Этьена. Когда меня привязали к скамье для бичевания, Филипп склонился к моему лицу и, сказав, что безумно любит меня, поцеловал в лоб. А еще он сказал, что если Этьен тоже меня любит, он согласится взять на себя часть пыток, предназначавшихся мне. Когда Филипп спросил Дюрана об этом, я уже едва мог шевелиться, я готов был молить о пощаде лишь бы боль прекратилась. Все время, пока я мучился, король говорил со мной ласково, просил одуматься, добровольно отдаться ему. Я не мог так поступить. Я бы пошел до конца. Мне была нужна всего лишь короткая передышка, чтобы собрать остатки сил и выдержать то, что осталось. И осталось ведь совсем немного, но даже этого Дюран не взял на себя. Трясся точно испуганный заяц и хныкал, умоляя короля пощадить его. Я возненавидел его гнусную ложь, его фальшивую любовь и его самого. Я пристыженным и смирным был вынужден отпуститься перед Филиппом на колени и ублажить его губами - он так захотел. При всех, прямо у ног Дюрана. После Филипп склонился к моему лицу, перепачканному своим семенем, и сквозь поцелуй поинтересовался, что сделать с Этьеном. Мне было настолько скверно, что в приступе ненависти я попросил повесить его. Впоследствии я стал Филиппу хорошим любовником, который добровольно ластится к его рукам, посвящает королю стихи, песни и самого себя. Я научился любить этого человека именно так, как нужно ему. За два года, что мы были вместе, я больше ни разу не выказал своего нежелания спать с ним, ни разу не представил в мыслях другого мужчину. Я улыбался, был веселым, я сам приходил в его спальню и говорил ему тысячи разных фраз о том, как желаю его! Порою, мне удалось в этом убедить даже самого себя, но не Филиппа. Увы, я наивно полагал, что история с Этьеном Дюраном так запросто сойдет мне с рук.

   Ферье коротко засмеялся, мотая головой. К нему пришло горькое веселье.

   Винсент словно сызнова видел этого человека, который сейчас не смел взглянуть в его глаза, озлобившегося, привыкшего к своей жуткой привязи, будто действительно пес с каплей волчьей крови в жилах. Перед Адри сидел совершенно другой Сэйлин Ферье - почти настоящий, открытый и беззащитный, сломленный и больше не желавший бороться за свободу. Ему было все равно, и лучшим свидетельством тому стал вызов Винсента на дуэль.

   - Когда первого июля король отправил вам приглашение, он сказал мне, что не верит в мою искренность и любовь. Я клялся ему, что все в прошлом, что мое сердце принадлежит ему, что я никогда больше не взгляну ни на одного мужчину, но Филипп сказал, что это страх. Он хотел любви, хотел доказательств, и чтобы я ради него рискнул собственной жизнью.

   - А в качестве жертвы был выбран я, - тихо заключил Винсент. В ушах у него шумело и голос Сэйлина - насмешливый и глубокий звучал словно издалека, а смысл его слов едва достигал разума Адри. Так нельзя! Разве можно играть чужой жизнью, любовью и душой ради маленького сомнения?! Какая жестокая отвратительная кровавая забава! Это даже не месть, это - простая низость. Его использовали в этой ужасной игре как средство для достижения результата! - И вы согласились учувствовать в этой подлости, Ферье?

   - Нет! - разозлившись, крикнул Сэйлин и ударил кулаками по скамье, в его глазах пылала ярость - та самая, которую Адри видел на балу. - Я на коленях умолял его не делать этого! Я говорил ему, что в этом нет необходимости! Вы что, не понимаете, что он видит меня насквозь?! На что он способен, чтобы заставить любить себя!

   - Да знаю я, - огрызнулся Винсент, делая шаг вперед, почти вплотную к решетке. - Если вы помните, я тоже был в его постели! Все первые две недели вы указывали королю на мои достоинства, а сами смеялись надо мной! Вот это помните? - Адри сдернул бриллиантовую серьгу с уха и швырнул к ногам Ферье.

   Сэйлин в ужасе уставился на нее, как на ядовитую змею.

   - Я думал, что если вы станете его любовником, он не захочет вас убивать, - рвано дыша, прошептал он. - Я не хотел, чтобы гибли ни в чем неповинные люди. Не хотел, чтобы - из-за меня. В тот вечер я думал, что это необходимо остановить. Я пошел на балкон - подышать свежим воздухом... Потом не помню что было. Когда я очухался, вы уже волокли меня прочь от перилл. - Ферье встал и неуверенным шагом пошел к двери, но вдруг остановился, опустил голову, оставшись стоять спиной к Адри.

   - Простите, - после долгого мучительного молчания, виновато прошептал Винсент.

   - За что? - ответил Сэйлин. - Я ненавидел вас с первой минуты нашей встречи. Я просто не считал, что вы заслуживаете смерти и унижения. Никто не заслуживал бы такого. А вы клялись мне в любви, смотрели на меня с такой нежностью и тоской. Это сильно путало мои планы и только злило больше. Поначалу я решил, что если дам вам желаемое, вы успокоитесь. Я дождался пока Филипп уедет из дворца и залез в вашу постель... Потом все стало еще хуже. Когда я понял, что вы не собираетесь отказываться от ваших намерений на мой счет, я попытался просить короля окончить эту игру, отпустить вас, пусть даже изгнать к чертям из Онтэ. Он разозлился и влепил мне по лицу, после изнасиловал в своей обычной манере. С вами ему приходилось хитрить и сдерживаться, чтобы не спугнуть ненароком, а все, что оставалось после нежности и страсти, перепадало мне. Не думайте, я не жалуюсь. Меньше всего на свете я хочу, чтобы меня жалели вы. Я привык к грубости Филиппа и даже научился наслаждаться ею. По-настоящему наслаждаться, Адри. На самом деле это просто, если не строить себе границ морали. Филипп сказал мне: умрет столько людей, сколько потребуется для того, чтобы я по-настоящему осознал свою любовь к королю. Поэтому я делаю все, чтобы скорее достичь результата.

   - Вы бы только слышали себя со стороны, Ферье, - угрюмо ответил Винсент, раздраженно стерев со щеки слезы. Он злился на то, что не сумел сдержать их, злился на самого себя: почему он не слушал Морела, Танара, не внял голосу опасности, звучавшему в глубине разума? Ради кого? Ради человека, который больше не может и не хочет бороться? Ради мертвеца, похоронившего себя заживо в постели Филиппа? Или все-таки ради самого себя - величайшего глупца в мире, который даже сейчас любит и жаждет взаимности! - Вы же не любите короля. Я могу ошибаться, но чувствую, что вы его не любите.

   - Вы ошибаетесь, - Ферье медленно обернулся, и их взгляды встретились, сердце Адри сжалось, а в камере погас еще один факел. - Я доказал ему это, погубив вас. Я не стану просить прощения. Такое нельзя простить - я слишком хорошо это понимаю. Я не жалуюсь вам. Я не хочу унижаться этим. Я пришел за раскаянием и будет довольно того, что вы выслушали меня.

   - Вы довольны? - на этот вопрос Ферье не ответил.

   Адри опустил голову, едва вздохнул, потом обреченно посмотрел на Сэйлина и тихо спросил:

   - Что он собирается сделать со мной? Оставлять меня в живых опасно, это даже я понимаю.

   - Вас не убьют, Адри. На ваше счастье король не знает о нашей связи, иначе бы вы умирали долго и мучительно. Даже если кто-то из слуг видел что-то или слышал - он будет молчать. При дворе нет ни едино человека, который бы рискнул навредить мне таким образом и подписать себе смертный приговор. Поэтому, у вас будет шанс выжить, - сказал Ферье. - Я просил короля сохранить вам жизнь, и если вы пообещаете никогда не возвращаться в Онтэ, вас пощадят. Завтра утром вас тайно отвезут в Альторрийские бухты, где посадят на первый корабль, отплывающий до Рафины. Вам отрежут язык, большие и указательные пальцы на руках, чтобы вы не могли никому и ничего поведать об этой истории.