Любопытство снова взыграло в Жюли:

— До сих пор?

— Я еще не определился в своих планах, но, вероятно, какое-то время я побуду дома. — Он провел рукой по шелковистой пряди волос, свисающей ей на лоб. — Почему вы спросили меня про собаку?

Сначала Жюли хотела отмахнуться от вопроса, но потом решила, что у нее нет причин скрывать правду.

— Я чувствую признаки аллергического приступа, а у меня, насколько я знаю, аллергия только на собак.

Джоун тут же вынул из кармана платок и протянул ей.

— Может быть, вам пригодится?

Жюли взяла платок, не зная, что она будет с ним делать. Она надеялась, что он все же ей не понадобится.

— Спасибо.

Она знала, что ее аллергия усиливается под влиянием сильных эмоций, например, когда она взламывает чужой дом и крадет предметы искусства. Как выяснилось теперь, приступ может возникнуть и под влиянием тех чувств, которые она испытывала, стоя рядом с Джоуном Дамароном.

— Джоун! Какой чудесный вечер! Потрясающая коллекция! Ты не перестаешь нас всех удивлять!

Услышав знакомый мужской голос, Жюли напряглась.

— Как тебе удалось заманить эту изумительную девушку к себе на вечеринку? Жюли, мне очень приятно видеть тебя сегодня здесь!

Жюли повернулась на голос и с ужасом увидела приближающегося Уинстона Блэйкли. Это был пожилой седовласый человек с величественной бородой. Он владел маленькой, но весьма престижной картинной галереей в городе, где иногда выставлялись ее, Жюли, работы, когда она давала на это согласие.

— Привет, Уинстон, — кивнула она ему. Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки:

— Ты, конечно, пришла сюда с отцом. Уинстон повернулся к Джоуну.

— Но тебе, дружище, все равно повезло, что она здесь. Я не раз пытался вытащить ее на вечеринки, но она всегда ссылается на свою застенчивость.

Джоун удивленно посмотрел на нее.

— Застенчивость? — Нет, что-то он слабо в это верит. Скорее всего она просто не хочет привлекать к себе внимание. А Джоуну, наоборот, хотелось уделять ей как можно больше внимания.

— Спасибо за заботу, Уинстон, — насмешливо сказала Жюли. — Что бы я без тебя делала?

— Ха! Если бы ты меня слушалась, ты бы уже давно была в центре внимания всего города.

«Нет уж, — подумала Жюли, — я и так уже в центре внимания Джоуна Дамарона».

Он не сводил с нее глаз, и у нее возникло неприятное чувство, словно он знает про нее все. А нескончаемая болтовня Уинстона только усугубляла неловкость ее положения.

Джоун медленно переводил взгляд с одного на другого.

— Откуда вы знаете друг друга?

— Что за странный вопрос? — удивленно спросил Уинстон. — Жюли — очень талантливый художник.

Джоун с интересом посмотрел на нее:

— Я этого не знал. Мы только что познакомились, и Жюли еще не успела мне ничего рассказать о себе. — Он запнулся на секунду и вопросительно взглянул на нее. — Но вы ведь собирались рассказать мне об этом, не правда ли?

«Конечно, нет», — подумала она. Жюли не собиралась откровенничать с ним. Особенно с ним. Она предпочитала говорить о себе как можно меньше, особенно тем людям, чей дом она собиралась взломать.

— Мы стоим в этой комнате, окруженные прекрасными полотнами великих мастеров. Мои скромные работы невозможно даже сравнивать с ними. То, что я делаю, — слабая попытка самовыражения.

— Ерунда, — заявил Уинстон. — Ты так же уникальна и талантлива, как и они в свое время.

Жюли едва сдерживала себя. Чтобы заставить замолчать многословного хозяина галереи, она сказала:

— Я собираюсь завтра в город, Уинстон. Мы могли бы обсудить предстоящий вернисаж.

Вряд ли это подействует на него, но она по крайней мере попыталась отвлечь его.

— Отлично, я приглашаю тебя на ленч. Ты привезешь свои новые работы?

Уинстон Блэйкли повернулся к Джоуну.

— Ее работы раскупаются очень быстро, но она такая жадная.

«Пожалуйста, замолчи же наконец, старый трепач», — мысленно умоляла его Жюли, машинально приложив руки к груди.

— Может быть, я что-нибудь и привезу. Не знаю, я подумаю об этом позже.

Как она может сейчас сказать, что она привезет, а что нет?

Джоун задумчиво посмотрел на нее:

— Я бы хотел посмотреть на ваши работы, Жюли.

— Уинстон! Где ты был? Почему я не видела тебя раньше? — раздался громкий женский голос.

Уинстон обернулся, и его лицо осветилось радостью. К ним приближалась стройная рыжеволосая женщина, весьма примечательной наружности. Красный шелк нежными складками обнимал ее тело. В руках она держала красивый портсигар, отделанный драгоценными камнями.

— Абигейл! Моя любовь! — пылко воскликнул темпераментный Уинстон. — Я как раз направлялся к тебе, но меня задержали!

Весело сверкая глазами, она подставила ему щеку для поцелуя.

— Я оскорблена до глубины души. Не забывай, какая я злопамятная, — усмехнулась Абигейл.

— Я постараюсь загладить свою вину, — поспешил заверить ее Уинстон. — Можно пригласить тебя на поздний ужин?

Абигейл щелкнула крышкой портсигара, и Жюли с удивлением заметила, что он пуст. Видимо, дама бросила курить, но пока не могла расстаться с привычными вещицами.

— Не знаю, мне нужно хорошенько это обдумать, прежде чем я решу. — Она повернулась к Жюли. — Джоун, милый, познакомь меня, пожалуйста, с этой очаровательной гостьей.

— Прошу прощения, Абигейл. Абигейл, это Жюли Ланье. Ее отец, Кольберт Ланье, отреставрировал два пейзажа Матисса и маленького Ренуара. Жюли, это моя тетя, Абигейл Дамарон.

— Жюли и сама прекрасный художник, — добавил словоохотливый Уинстон.

Жюли подавила раздражение и любезно кивнула Абигейл.

— Очень рада с вами познакомиться, мисс Дамарон.

Абигейл внимательно посмотрела на нее:

— Девочка моя, а вы хорошо себя чувствуете?

— Нет, не очень. — Это замечание Абигейл пришлось как нельзя кстати. — Прошу прощения, — пробормотала Жюли, — мне нужно поговорить с отцом.

На самом деле ей просто хотелось поскорее отойти от Джоуна. Как бы плохо она себя ни чувствовала, Жюли не собиралась просить отца немедленно уехать домой. Он наслаждался вечером, упивался оказываемым ему вниманием, и она не хотела лишать его редкого удовольствия. Жюли решила, что сможет еще немного потерпеть.

Когда отец увидел, что она направляется к нему, он протянул ей навстречу руку, радостно улыбаясь:

— Я рад, что ты наконец подошла ко мне. Жаль, ты не слышала, что тут говорили про мою работу.

— Папа, не беспокойся, я все время наблюдала за тобой и видела всех этих людей, столпившихся вокруг тебя. Очевидно, что твоя работа пользуется успехом.

— Да, это так, дорогая. Она произвела должное впечатление. — Он кивнул на проходившую мимо пару. — Я видел, ты долго разговаривала с Джоуном Дамароном? Что ты о нем думаешь?

Невозможно одним словом описать любого человека, особенно такого, как Джоун Дамарон, но Жюли сказала первое, что пришло ей в голову:

— Приятный.

Произнесенное слово отозвалось эхом у нее в голове. Она не могла поверить, что выбрала именно его, чтобы охарактеризовать Джоуна Дамарона. Сексуальный. Опасный. Обаятельный. Да. Но приятный?

— Я тоже так думаю, — согласился отец. — Я познакомился с ним. Он подошел ко мне и поблагодарил за работу.

— Папа...

— Что? — Он внимательно посмотрел на нее и нахмурился. — Ты плохо себя чувствуешь? Начинается приступ?

— Да, мне что-то не по себе.

— Но здесь нет собак.

— Да, — кивнула Жюли. — Не знаю даже, на что у меня реакция, но тем не менее все признаки налицо.

— Ты хочешь уйти?

Хотя отец сам задал этот вопрос, Жюли уже видела у него в глазах разочарование.

— Нет, не сейчас. Я выйду на свежий воздух, может быть, тогда мне станет лучше.

— Прекрасная мысль.

Она промокнула глаза платком Джоуна, почувствовав при этом его запах. Мужской. Сексуальный. Волнующий.

Жюли отвернулась от отца и рассеянно посмотрела на картину Ренуара, висевшую перед ней. Ее взгляд упал на нижний правый угол, и она не поверила своим глазам.