— Хотя нет, я, пожалуй, поеду на поезде.

— Я доставлю тебя домой на вертолете. Это сэкономит тебе два часа, которые ты могла бы пробыть здесь со мной. И, поскольку мне не особенно везет в разгадывании твоих загадок, я сделаю кое-что другое.

Пока Жюли пыталась понять, что он имеет в виду, Джоун не стал терять времени. Он рывком привлек ее к себе, и его губы обожгли ее возбуждающим поцелуем.

Застигнутая врасплох, Жюли только прерывисто вздохнула, но быстро затихла, когда волна бурных чувств пробежала по ее телу. Она поняла, что именно этого поцелуя и ждала весь вечер. Жюли думала, что это будет достаточно просто — быть с ним, смотреть, как двигаются его губы, когда он говорит или улыбается, наблюдать, как блестят его глаза, когда он смотрит на нее, смотреть, как двигаются его большие красивые руки с длинными пальцами, когда он жестикулирует.

Но сейчас она понимала, что устала думать о том, что говорит, устала беспокоиться о практически невыполнимой работе, предстоящей ей, устала думать об отце.

Жюли хотела чувствовать руки Джоуна на своем теле и его губы на своей коже. И, что ее саму больше всего шокировало, она хотела бы видеть его лицо, когда он достигнет оргазма.

Нет, надо остановиться, пока не поздно. Заняться с ним любовью — значит взять на себя обязательства, которые она не могла себе позволить. Достаточно будет поцелуев. И, может быть, совсем чуточку ласк.

А потом... Что будет потом, она не знала. И сейчас не могла об этом думать.

Джоун обнял ее, и со вздохом облегчения она прижалась к нему.

Он замер на мгновение, услышав этот звук, но тут ее губы призывно раскрылись навстречу его губам, и он больше не стал сдерживаться. Его язык проникал все глубже и глубже, забирая все, что она могла предложить. Джоун чувствовал вкус бренди и кофе. Он чувствовал ее сладость и жар. И он был ошеломлен всем этим, околдован ею.

Жюли поставила перед ним множество вопросов, столько, сколько не ставила ни одна женщина до нее. Он никак не мог подобрать к ней ключ — ключ, который позволил бы ему понять, отчего она смеется и плачет, чем она живет. С другими женщинами это его не волновало. Но с Жюли... Он страстно желал разгадать ее загадку.

У него не будет ни минуты покоя, пока он не узнает все, что хочет и должен знать о ней. А сейчас... Сейчас Джоун хотел исследовать ее тело, понять, какая ласка доставляет ей наибольшее удовольствие, что заставляет ее кричать и умолять о большем. Он собирался полностью ее изучить. А потом сделать ее своей.

Медленно Джоун откинулся на кушетку, увлекая ее за собой так, что теперь она полулежала на нем, податливая и готовая к тому, чтобы их тела слились в одно целое. Целовать ее было все равно что пить прохладную, освежающую воду в жаркий полдень. Он не мог насытиться и остановиться. Целовать ее было для него необходимостью.

— Я не знаю, кто научил тебя так целоваться, — прошептал он, — и я не знаю, чего мне хочется больше — сказать этому человеку спасибо или убить его.

Но как она могла признаться ему, что целовать его для нее было так естественно и просто, когда она сама не отдавала себе в этом отчета? Каждое движение ее языка и губ было совершенно инстинктивным. Она ни о чем не думала, ничего не знала. Она просто наслаждалась.

Джоун вытянулся на кушетке, подвинув Жюли так, что она теперь полностью лежала на нем, их бедра плотно соприкасались. Он не намеревался заходить так далеко, но Жюли была безумно соблазнительна. Он задрал ее майку и обнаружил под ней кружевной лифчик. Это даже нельзя было назвать преградой. Это был еще один соблазн. Он просунул руку под лифчик и сжал ее упругую грудь. Она вся поместилась в его широкой ладони, и он почувствовал ее сосок, твердый бугорок, упирающийся ему в ладонь. Жюли выгнулась над ним, а он ухватил сосок большим и указательным пальцами, слегка сжал и ласкал его, пока Жюли не начала извиваться над ним, тихо постанывая от удовольствия.

Джоун был опытен в обращении с женщинами. Он часто бывал объектом соблазнения, и сам много раз соблазнял женщин. Но Жюли поражала его. Он хотел ее так сильно, что его всего трясло. Он был переполнен своей страстью, которая требовала немедленного удовлетворения.

Острое наслаждение овладело ею, когда она почувствовала на себе тяжесть его горячего сильного тела. Инстинктивно Жюли раздвинула ноги так, чтобы он наконец проник туда, где сосредоточились жар, удовольствие, страсть.

Когда она это сделала, Джоун напрягся. Он боялся потерять над собой контроль. Слишком сильно он желал ее. Он сгорал от страсти. Он хотел быть с ней нежен, хотел заниматься с ней любовью бесконечно. Одновременно он хотел разорвать на ней одежду и овладеть ею быстро и грубо.

— Как же сильно я тебя хочу. Почему? — спросил он хриплым шепотом.

Она точно так же боролась с собой. Жюли знала, чего хочет сейчас. Вопреки всем законам логики, потеряв всякую осторожность, не задумываясь о последствиях. Она хотела заняться с ним любовью.

Ее пальцы занялись длинным рядом пуговиц на рубашке. Джоун помог ей, и вскоре его рубашка была расстегнута, и соски Жюли опустились на темные, вьющиеся волосы, покрывавшие его грудь. Но она все еще горела, желала, хотела большего. Низ живота пылал, голова шла кругом, она отчаянно хотела отдаться своим чувствам, раствориться в них, наслаждаться ими полностью.

Рука Джоуна проскользнула между их телами, и он проворными пальцами расстегнул ей брюки, и его рука двинулась вниз, к самому чувствительному месту ее тела. Джоун хотел доставить ей максимальное удовольствие, сдерживая до поры до времени свою страсть.

Но Жюли должна была попытаться остановить его, она и так слишком далеко зашла.

Она слегка отодвинулась, и рука Джоуна замерла на ее животе.

— Жюли? — прошептал он. — Ты можешь мне доверять...

Она верила ему. Не имело значения, что он делал в прошлом или что он способен сделать в будущем. Жюли знала, что может ему доверять. Он принадлежал к числу тех мужчин, которые в трудные времена всегда будут рядом и будут готовы помочь и защитить от любых напастей. Жюли чувствовала, что он способен заботиться о ней, любить ее, ласкать ее.

Но была одна проблема, о которой он не имел ни малейшего понятия. Он не может доверять ей. А такой груз ей не по силам, слишком велика была бы ее вина.

Бесконечно растерянная, Жюли отодвинулась от него и поднялась на ноги, поправляя на себе одежду.

Джоун сел на кушетку и застыл в напряженной позе.

— Что случилось, Жюли?

— Ничего. — Она обхватила себя руками. — Просто я не могу этого сделать. Извини.

Он вскочил, подошел к ней и озабоченно заглянул ей в лицо.

— Что я сделал не так? Скажи мне.

Жюли отстранилась:

— Ты все делал правильно. Просто... Извини, Джоун, мне действительно нужно идти.

Его кулаки сжимались и разжимались, пока он стоял, уныло глядя на нее и не пытаясь приблизиться.

— Я напугал тебя. — Голос Джоуна выдавал его огорчение. — Я делал все слишком быстро и зашел слишком далеко. Я слишком много тебе рассказал.

— О чем ты? — Она была еще слишком растерянна, чтобы понять смысл его слов.

— Я не должен был рассказывать тебе о Вергаре.

— О Вергаре? Да нет, Джоун. — Жюли собралась было подойти к нему, взять его за руку и разубедить, но поняла, что если она это сделает, то не сможет сейчас уйти. — Ты ошибаешься. Ничто из того, что ты мне рассказал, не напугало меня. Вергар — это зло, которое должно быть наказано.

— А что же тогда произошло?

Она попыталась вспомнить, что он сказал, и ухватилась за соломинку.

— Слишком быстро. Все действительно произошло слишком быстро. Я не привыкла к такому натиску...

Взгляд Джоуна был задумчивым и тяжелым, когда он скрестил руки на груди. Его руки все еще были сжаты в кулаки.

— Но несколько минут назад не было никаких проблем... Ты отвечала мне искренней взаимностью и...

Она поспешила заговорить, чтобы он не заканчивал фразу и не напоминал ей о том, что только что произошло: