— Здравствуйте, могла бы я поговорить с Мэри Гейлорд? — она услышала, как голос зовет: «Мэри, золотце, тебя просят к телефону!»

А после чистый, невероятно ясный голос Мэри произнес:

— Слушаю.

— Это Сюзан.

Тон голоса Мэри не изменился.

— Я как раз собиралась звонить тебе, Сюзан, и сказать…

— Майкл уже сказал мне это.

— Да? Мы вернулись только вчера. Я, наконец, решилась. — В ее голосе не было слышно ни малейшего смущения.

— Ты сказала об этом родителям? — спросила Сюзан.

— Нет, но сегодня же им напишу.

Сюзан еще раз услышала тот приятный мужской голос, что-то говоривший Мэри, вслед за чем та сказала:

— Бенни тоже хотелось бы с тобой поговорить. Он сегодня утром видел объявление о твоей выставке.

И снова в трубке послышался звучный голос:

— Бывает же такое, Сюзан! Меня это известие совершенно ошеломило. Мэри мне ничего не говорила о том, что у вас будет выставка. Но я увидел ваше имя и спросил у Мэри, не родственницы ли вы.

«Так это супруг нашей Мэри», — думала она, слушая его и односложно отвечая — любезный, приятный голос, может быть, немного медлительный и вполне обычный, что, естественно, не было его недостатком. Мэри ему, наверняка, никогда не расскажет о том, что когда-то в ее жизни существовал некий Майкл.

— Да, конечно, — отвечала она. — Нет, сейчас я вообще ни над чем не работаю. Завтра будет, по всей вероятности, хуже. Но крайней мере, я предполагаю. Да, конечно, приезжайте сразу же. Я тут совершенно одна.

Затем трубку снова взяла Мэри.

— Бенни хочет к тебе заехать, так что мы скоро будем.

— Я здесь весь день, — ответила Сюзан.

Ожидая их, она вспомнила маленькую Мэри, как та сидела за пианино и упорно вновь и вновь фальшивила. И как она была оскорблена, когда ей об этом сказали.

— Ну вот, познакомься — Бенни, — сказала Мэри. Лицо и голос ее были совершенно спокойными; в новом коричневом бархатном костюме она выглядела очень элегантно. Сюзан отвернулась от нее и посмотрела в приветливые ярко-голубые глаза, которые казались маленькими на круглом красном лице; под редкими, тщательно причесанными седыми волосами Бенни просвечивала розовая кожа. Ее ладонь горячо сжала его пухлая рука.

— Ну, посмотрим! — звучно произнес он. — Вы даже и не представляете, как я горжусь!

Мистер Родс вынул шелковый платок, вытер лицо и засмеялся.

— На улице достаточно прохладно, — сказал он, — но я всегда немного потею, когда волнуюсь. И оттого, что я смог с вами познакомиться, я взволнован невесть как, так ведь милочка? — Он обернулся к Мэри, и та ответила ему сладкой улыбкой. Его взгляд перелетел к статуям.

— Но они, Боже, Мэри, ты мне не говорила, что твоя сестра настоящий скульптор!

— У меня еще не было времени рассказать тебе о своей семье, — ответила Мэри.

— Ты права, — сказал мистер Родс сердечно. — Но теперь мы сразу же за это и возьмемся; я бы с большим удовольствием познакомился со всеми, в особенности с вашими детьми, Сюзан. Я очень люблю детей. Я уже один раз был женат — моя жена умерла от тифа, когда мы вместе совершали кругосветное путешествие, — и я никак не предполагал, что снова женюсь. Пока однажды не встретил в магазине Мэри. — Он снова засмеялся.

Сюзан сразу же поняла, что он за человек: приветливый, добрый, простодушный и наивный, как ребенок. Она с упреком посмотрела на Мэри, но та ей ответила прямым дерзким взглядом. Она все еще сохранила в себе что-то от злого, своенравного ребенка, каким когда-то была.

— Правда, Мэри великолепно выглядит? — добивался комплимента мистер Родс. Он с любовью смотрел на Мэри, поглаживая ее руку. Уже до этого Мэри сняла перчатки, и Сюзан увидела сверкающее новое обручальное кольцо и еще один перстень с алмазами и изумрудами.

— Супружество идет ей на пользу, — горделиво добавил мистер Родс.

— Мне кажется, что вы необычайно предупредительны и добры к ней, — заметила Сюзан. Этот дружелюбный мужчина, напоминавший большого ребенка, ей нравился. Ей хотелось крикнуть Мэри, что та должна быть добра к нему, потому что мерзко жестоко относиться к старым и наивным людям.

— Я думаю, что нет такого человека, который может быть достаточно добрым к ней, — заявил мистер Родс с серьезным выражением лица. Он поигрывал толстой цепочкой от часов, которая была несколько туговато натянута на его округлом животике. — Муж никогда не бывает достаточно добр к своей жене, по крайней мере, я так думаю. А когда прекрасная молодая девушка, такая, как Мэри, доверится такому старому пареньку, как я… — он не договорил. В голубых глазах его блеснули слезы. — Ведь я не могу для нее сделать многого. Даже и не знаю, что она во мне находит? — Он замолчал, а потом робко продолжил: — Но рядом с Мэри я чувствую себя несколько неуверенно. Сегодня утром во время бритья я посмотрел на себя в зеркало и подумал: «Старый греховодник, как ты можешь надеяться, что она могла бы тебя полюбить?» Мне пришлось убеждать самого себя, что она не вышла бы за меня замуж, если бы не любила меня по какой-то загадочной причине. Я часто раздумывал, наблюдая за некоторыми знакомыми, как это за них могли выйти замуж их восхитительные женушки. Как бы там ни было, это, вероятно, исходит из доброго женского расположения, — голос его задрожал, — а потому я предпочитаю об этом не спрашивать, а только благодарно принимаю то, что мне дает Мэри. Мэри — чудная женщина!

Он с обожанием глядел на Мэри, а она слегка улыбалась, но при этом была холодной и бесчувственной.

— Ты так мил, Бенни, — зашептала она, а затем быстро повернулась к Сюзан. — Мы купим себе дом в Нью-Йорке, разве это не сказочно? И еще один на Юге, в Палм-Бич. Бенни живет на Юге зимой целыми месяцами.

— Вы просто обязаны как-нибудь приехать к нам в гости с детьми и супругом, — сказал он. — Но теперь нам пора прекратить разговоры и перейти к знакомству с вашими работами.

Из-за его широкой спины Сюзан бросила на Мэри строгий взгляд, но та смотрела все так же неопределенно, непроницаемо и весело. Заметив непреклонность взгляда Мэри, Сюзан гневно подумала: «Я все равно однажды скажу тебе, что ты не смеешь оскорблять этого доброго старика. Ты могла бы его оскорбить даже больше, чем Майкла — он такой беззащитный. Ты должна быть, по крайней мере, добра к нему, если уж не нежна. Но при этом она знала, что как раз нежность была бы нужна ему более всего, что он будет смиренно выпрашивать хоть чуть-чуть нежности и не поймет, почему Мэри отказывает ему в такой малости. Не поймет, что у нее этой нежности нет. И не сможет уйти, как Майкл, и будет льнуть к ней тем больше, чем больше она будет оскорблять его, потому что он стар, и ему некуда от нее идти. И помочь ему нельзя. Сюзан в глубине души жалела этого несчастного человека, точно зная, что с ним произойдет в недалеком будущем. Она подошла к Родсу и начала в общих чертах давать пояснения, хотя и знала, что он не может понять этого.

— Я расскажу вам о каждой статуе всю ее историю, хотите? Я была бы рада, если бы вы о них все знали. — Говоря так, она думала: «Я буду ласкова с ним и буду часто посылать к нему детей, чтобы они полюбили его. Чтобы он хоть что-то имел от того, что женился на Мэри».

— Ага, вот оно что, — серьезно говорил Родс. — Ну так это ведь восхитительно. Боже, как я вами горжусь! — Он обратился к Мэри: — Я так ужасно горд за нее, Мэри, правда!

Мэри улыбнулась.

— Ну, конечно же… милый. — Она слегка наклонила голову, поправляя на себе меховое манто.

— Ну и как все это выглядит? — спросила она у Блейка.

— Неплохо, — ответил он.

Они провели в галерее почти весь день. Наступил вечер. В течение всего дня, сменяя друг друга, приходили люди, кто-то поодиночке, некоторые компаниями. Большого наплыва посетителей не было, но Сюзан его и не ожидала. Ее радовало, что люди приходили совершенно случайно, чтобы посмотреть на творчество нового, неизвестного автора; они стояли у скульптур и тихо переговаривались. До нее доносились обрывки их разговоров, в них звучали критика, похвала, иногда недоумение.