Он чувствовал настоящую ярость, просто скорчился от невыразимой ненависти. Они удовлетворили свое вожделение, только в первый раз. Он хотел задушить их ледяными пальцами смерти, но у него не было сил.

По крайней мере, они поспорили. Их гнев дал ему силу и вселил надежду, что не все потеряно. Мужчина не уступит, даже после того, как познал ее страсть. Он вернется, с банальными объяснениями и извинениями, а она, слабая женщина, примет его.

Люди! Как он ненавидел их слабости, их чувства. Как ему нужна сила их страхов. Он использует вожделение против них, заставит их окончательно расстаться, потерпеть поражение. Он будет удовлетворен. Они раскаются, что проявили неповиновение ему.

Скоро у него будет тело. Он больше не будет неистовствовать в своей пустоте. Скоро он направит свой гнев на их тощие тела. И они увидят, какими слабыми на самом деле являются люди.

А до тех пор придется бушевать в бессилии. И природа громовым голосом отзовется на его ярость.

На следующий день шел дождь, порывистый ветер бросал потоки воды в окна. Казалось, дождь смешивался со слезами Линды. Лежа в постели, она смотрела, как вода заливает окна, за которыми стыла серая мгла, и плакала о том, что случилось. Она оплакивала свое разбитое сердце и свои мечты. Когда дождь кончился, ей показалось, что он унес с собой все, что ей было дорого. Внутри у нее было пусто, эту пустоту ничем нельзя было заполнить.

Утром следующего дня она решила, что достаточно поплакала над своими ребяческими фантазиями. Она покинула свое убежище и принялась за уборку в старом доме — приготовила спальню для Джерри и Джона, потом решила заполнить холодильник и кладовую к приезду гостей. Она была так занята, что не оставалось времени подумать о Гиффе.

Линда съездила в оружейный магазин, заплатила за то, чтобы почистили дедушкин револьвер, купила патроны и с некоторым страхом спрятала их в шкаф у входной двери. Раньше она сомневалась, стоит ли держать в доме оружие, а теперь почувствовала себя увереннее, зная, что сможет защитить себя. От кого, она не знала. Даже если Гифф станет ее врагом, она не верила, что сможет выстрелить в него.

Линда убеждала себя, что не скучает по Гиффу, но это было неправдой. Она скучала, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, не звонит ли он в дверь. Скучала, когда ветер что-то шептал ей в ночи. Глядя на берег, она представляла, что он стоит там. Она не могла спокойно пройти мимо кушетки в кабинете, вновь и вновь переживая, как отдавалась ему, не могла не вспомнить те промелькнувшие мгновения их любви. Тогда дыхание у нее перехватывало и сердце начинало биться неровными толчками. А кухня… В кухне было тяжелее всего. Шею заливала краска всякий раз, когда она подходила к буфету или садилась за стол.

Она уверяла себя, что он не нужен ей. Что ей только казалось, что она слышит его голос, что он зовет ее, что хочет ее. Что она забудет все свои принципы и побежит по берегу к его дому.

Если бы только он был рядом.

Она была счастлива, снова и снова повторяла она себе, пока он не вошел в ее жизнь. Может быть, в ее жизни было не слишком много радостей, но зато она жила содержательной одинокой жизнью. «Смиренной жизнью», —тихо сказал внутренний голос, но она не стала прислушиваться к нему. Она могла быть совершенно счастлива и без мужчины, который только усложнил бы ее жизнь. Особенно без этого конкретного мужчины, уверявшего, что имеет права на нее, что он нашел ее, или еще какую-нибудь бессмыслицу. Очевидно, он слишком долго жил прошлым, изучая историю, и начал рассуждать как мифический феодальный князь.

Ее нельзя завоевать. Она — независимая женщина девяностых годов. И для нее не существует такого понятия как судьба.

Она твердила себе об этом весь день, а ночью боялась ложиться в постель. Уснув, она могла увидеть сны. А теперь во сне она видела Гиффа, это он был ее фантастическим любовником. Гифф был тем мужчиной, которого она ждала всю жизнь. Гифф был ее настоящей любовью, он вернулся к ней после долгого путешествия.

Во сне она видела, что бежит к нему, обнимает и страстно целует. Они опускаются на песок и начинают заниматься любовью. Волны снова и снова набегают на берег. Она вскрикивает, снова и снова получая полное удовольствие. Теперь она знала, кого ей не хватало.

— Уильям, —громко зовет она, и Гифф, улыбаясь, отвечает ей, взгляд его темных глаз обещает ей вечную любовь.

Она начинала сходить с ума.

Линда знала, что выглядит ужасно: темные круги под глазами, блуждающий взгляд, который каждого заставит перейти на другую сторону улицы. «Я должна взять себя в руки до приезда Джерри. Я не могу лгать своей лучшей подруге, она не должна знать, как мне плохо, я не могу обременять ее своей болью», —твердила она себе.

Прошло четыре длинных одиноких дня с тех пор, как она попросила Гиффа уйти. Поэтому она испытала облегчение, услышав шум машины, съезжавшей с шоссе на усыпанную гравием дорогу. Она подбежала к парадной двери и через матовое стекло увидела Джерри, которая выходила из сверкавшей белой машины с откидным верхом.

При виде счастливой пары радость захлестнула Линду. Наконец появился кто-то, с кем можно поделиться своими мыслями, кто поймет ее и не задаст сразу тысячу вопросов. Она открыла дверь, сбежала по ступенькам и крепко обняла Джерри, словно не видела ее не несколько недель, а несколько лет.

— Я так рада тебя видеть. — Линда проглотила комок в горле.

— Я тоже рада. — Джерри скривила губы, глаза были на мокром месте. — Не плачь! Не то я тоже зареву как маленькая.

— Прости. Я не могу справиться с собой. Это слезы радости.

Джерри встряхнула ее за плечи:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Джерри всегда знала, когда Линда дурачила ее.

— Нет, но сейчас мне уже лучше. — Она вздохнула и отвернулась. Полные слез глаза наткнулись на высокого рыжеватого молодого человека, стоявшего у машины. Он загорел, в уголках глаз появились морщинки, как будто он постоянно смеялся.

— Ты должна нас представить, Джерри, — сказала Линда.

— Линда, этот ослепительный мужчина — мой жених, Джонатан Мур.

Линда всплеснула руками.

— Приятно познакомиться с вами, Джонатан. Я так рада, что вы приехали. — Она протянула ему руку.

Джон с улыбкой пожал протянутую руку.

— Я надеялся, что мы встретимся позже, но Джерри настояла, чтобы мы приехали сейчас.

Линда обернулась к подруге:

— Я рада, что ты так решила.

Джерри нахмурилась:

— Случилось еще что-нибудь?

Линда не ответила. Сейчас не время говорить об этом.

— Проходите в дом. Я приготовила лимонад и печенье.

— Совсем как в добрые старые времена. — Джерри взяла сумочку и подтолкнула Джона к ступенькам. Проходя мимо Линды, она шепнула: — Поговорим попозже.

Несколько часов спустя, когда солнце стало медленно скрываться за домом, Линда, Джерри и Джон расположились на веранде. Джерри и Джон тянули через соломинку охлажденное вино и беседовали о своих служебных делах. Им, очевидно, нравилось обсуждать свою карьеру, хотя Линде это было не очень понятно. Мир финансистов был очень далек от ее университетского окружения.

— Мы решили сыграть свадьбу на Рождество. Помнишь, когда мы были детьми, я хотела, чтобы подружки невесты на моей свадьбе были в красном? Теперь мое желание может осуществиться.

— Это великолепно. — Линда посмотрела на берег, удивляясь, что не видит темную фигуру, бредущую в сумерках по волнам.

— А между Рождеством и рабочей неделей в Нью-Йорке у нас останется свободное время, так что мы сможем устроить себе медовый месяц, — добавил Джон.

— Мы решили во время отпуска поплавать со скубой. Джон предложил поехать в Белиз, но я не знаю, соглашаться ли, — заметила Джерри.

— Но ты же не переносишь ныряльщиков, — воскликнул Джон.

— Зато там можно устроиться со всеми удобствами.

— Ты никогда не могла обходиться без удобств, — вставила Линда.