Михаил обвел взглядом лица собравшихся, пытаясь угадать, кто из них владелец книжного магазина. Выбор пал на темноволосого парня в джинсах и темнозеленом свитере. Типично славянские черты лица, и выглядит слишком нормально для представителя богемы.

– Простите, я ищу Кирилла из книжного магазина, – обратился к нему Батурин. – Мне сказали, что он должен быть здесь.

– Это я, – ответил Барков, не отрывая взгляд от Пабло и Василия, обменивающихся агрессивными телодвижениями, как пара бойцовых петухов, готовящихся вступить в схватку.

– Я хотел бы оптом закупить книги, – пояснил Михаил. – Ящиков двадцать. Желательно сделать это сегодня, завтра утром я уезжаю.

– Да, конечно, – рассеянно произнес Кирилл, с неослабевающим интересом наблюдая за развитием событий. – Обсудим это чуть позже, ладно?

– Cabron! – тонким фальцетом выкрикнул Тамбовский Красавчик, делая пальцами угрожающую "козу" облаченному в белый костюм аборигену.

Автоматически Василий принял классическую позу тореадора с гордо вскинутой головой, выпяченной грудью и чуть изогнутым в сторону туловищем. Соломенные кудри художественно растрепались, голубые глаза метали молнии – на арене Тамбовский Красавчик был бы неотразим, не окажись поблизости быка.

– Jodate guilipollas, – запальчиво ответил испанец, принимая боевую каратистскую стойку.

Разрумянившаяся от удовольствия девица, "мисс Вымя года", как окрестил ее про себя Батурин, судя по всему, никак не могла решить, стоит ли ей вмешаться и лично отшить менее удачливого претендента, или для начала насладиться зрелищем сражающихся за нее самцов.

– Конец тебе, латинский любовничек, – в запале тореро перешел на родной русский язык и, сжав кулаки, агрессивно потряс ими перед самым носом противника. – К своим испанкам кадрись, а наших девушек оставь в покое. Тоже мне, Казанова выискался!

Крусиграме очень хотелось посмотреть, чем закончится поединок, но испанец и так пострадал от Совка, да и белый костюм сидел на нем просто чудо так хорошо – жаль было бы его испортить. Всетаки придется вмешаться.

Мария решительно шагнула к готовым сцепиться мужчинам. Отпихнув в сторону Тамбовского Красавчика, она разразилась яростным монологом, суть которого сводилась к тому, чтобы Василий катился куда подальше вместе с его вонючей воблой, пивом и кастаньетами.

В заключение речи Крусиграма вытащила из кармана вышеупомянутый музыкальный инструмент и щелкнула деревянными створками, как рассерженный аист клювом. Со злорадной ухмылкой хохлушка подняла руку и защемила кастаньетами нос Василия.

Тамбовский Красавчик гнусаво взвыл и дернулся назад.

– С ума сошла? Уй, как больно!

– Так тебе и надо! – безжалостно ответила Мария. – Будешь и дальше надоедать – прищемлю коечто другое.

Гордо вскинув голову, Крусиграма отвернулась от тореадора и обвила руками шею Пабло. Знойная грудь хохлушки прижалась к белому костюму, вызвав в организме лейтенанта Монтолио столь мощную физиологическую реакцию, что агент CESID позабыл и об исчезнувшей пешке Канесиро, и о собственном долге перед страной и царствующей династией Борбонов.

– Везет же некоторым, – завистливо вздохнул саксофонист.

Поднеся к губам инструмент, он заиграл "Бесаме мучо".

* * *

– Твою мать! – восхищенно проревел Волкодав, указывая пальцем на припаркованный у тротуара "сеатмарбелья". – Это же его тачка!

– Чья? – не понял Штырь.

– Чья, спрашиваешь? Козла этого, тореадора.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен! Я тогда номер запомнил. Ох, не зря у меня было предчувствие. Сейчас все и сделаем.

– Прямо сейчас? – нервно переспросил Штырь, бледнея при мысли, что бомба может случайно взорваться при установке.

– А чего дожидатьсято? – хохотнул Волкодав, доставая из кармана плеер. – Темно, на улице никого нет. Никто ничего не заметит. Заминируем в лучшем виде. Давайка, постой на стреме.

– Ладно, работай, только, ради бога, осторожней, – обреченно кивнул близкий к обмороку Штырь.

* * *

К выполнению задания Свидерского Совок подошел с максимальной ответственностью, и если события вышли изпод контроля, вины его в этом не было, вернее, почти не было. Именно в этом Совок безуспешно пытался себя убедить.

Он все сделал правильно. Безошибочно вычислил человека, посланного Ростовцевым, узнал, куда тот направляется, после чего немедленно позвонил Руслану.

– Будешь дежурить поблизости от локаля, никуда не отходи, – распорядился Свидерский. – Я направлю к тебе еще несколько ребят. Не вздумай брать этого типа в одиночку – риск слишком велик. И, главное, не забывай – он нужен мне живым. Только живым.

– Все понял. Жду, – закончил разговор Совок.

Закурив сигарету, бандит лениво прошелся взадвперед по Маркизу де Барбера, от нечего делать изучая настенную живопись, но не забывая при этом уголком глаза следить за входом в локаль.

Постояв перед выведенной аршинными буквами надписью "средний класс – это парное мясо общества потребления", Совок смачно плюнул на изображенный под ней вместо подписи серп и молот. Некоторое время он размышлял над смыслом этого маловразумительного изречения, но так и не смог ухватить его суть и от этого разозлился.

Не лишенный художественной жилки Совок любил оставлять плоды своих творческих усилий на самых различных предметах. Он выцарапывал на стенках лифтов незамысловатые слова из трехпяти букв и столь же незамысловатые рисунки, как правило – иллюстрации к вышеупомянутым словам, украшал двери общественных туалетов сакраментальной фразой "Здесь был я", оставлял на стенах или асфальте слоганы типа "Венька – козел", и на всякий случай (вдруг неожиданно накатит вдохновение) носил в кармане завернутый в бумажку кусочек мела.

Вытащив мел, бандит еще раз перечитал фразу "средний класс – это парное мясо общества потребления", убедился, что он все правильно перевел, укоризненно покачал головой и, перечеркнув жирным крестом серп и молот, несколькими уверенными штрихами изобразил рядом с ними победоносносамоуверенную грудь Крусиграммы. Размер бюста влюбленный Совок изрядно преувеличил, так что теперь он тянул как минимум на пятнадцатый номер, что придавало рисунку особую пикантность.

"Вот оно – парное мясо общества потребления, а не ваш, блин, средний класс", – подписал поиспански под рисунком Совок.

Слово "блин" он перевел как "тортилья"[13] и злорадно подумал, что пусть теперь туземцы мучаются над смыслом его перевода.

Отойдя на несколько шагов, он полюбовался делом своих рук, затем вернулся к стене и оставил на ней новое послание, на сей раз непосредственно предназначенное даме его мечты: "Предлагаю руку и сердце в обмен на грудь и бедра".

Завернув мел в бумажку, Совок сунул его в карман и, не забывая следить за входом в локаль, для разнообразия переместился на улицу Санта Маргарита. Воспоминания о груди лжерумынки, имени которой он так до сих пор и не узнал, разбередили его душу.

– Что в имени тебе моем,

Ты оцени груди объем,

– мечтательно продекламировал бандит и вздохнул.

"Хватит о бабах, – мысленно одернул себя он. – У меня ответственное задание, а я только о сиськах и думаю."

Только сейчас он обратил внимание на то, что из локаля Ебаньков доносятся возбужденные голоса. Похоже на скандал. Надо бы выяснить, что там происходит.

Совок подошел к железной шторе и, нагнувшись, осторожно заглянул внутрь.

В первый момент Совок решил, что у него начались галлюцинации. Прямо перед ним, в глубоком вырезе декольте сияла царственная грудь лжерумынки, та самая грудь, которую он несколько мгновений назад запечатлел на стене. Хозяйка груди, разумеется, тоже присутствовала в локале в качестве бесплатного приложения к этому восхитительному фрагменту женской анатомии.