Наблюдая за ними из машины, я с облегчением перевела дух. Шарлотта Аккерсен — убийца? Абсурд. Она даже своих детей назвала в честь отпрысков музыкальных Осмондов — столпов американской морали. Не может она быть убийцей!
Я вылезла из машины и направилась к входной двери. Кроме того, если даже Шарлотта виновна, не станет же она убивать меня при детях.
Полагаю, открыв дверь, Шарлотта в ту же секунду догадалась, зачем я явилась. Она была уже полностью одета, чтобы ехать на работу: в голубенький комбинезон и голубенькую блузку с рисунком, светлые волосы аккуратно перехвачены голубенькой ленточкой. Вот только накраситься не успела, наверное, поэтому и выглядела такой бледной.
Так я думала, пока она не заговорила.
— О, Скайлер, — пискнула Шарлотта, — что привело тебя в столь ранний час?
Шарлотта явно старалась держаться как ни в чем не бывало, но ее голос дрожал так, словно мы находились в эпицентре землетрясения. А лицо побледнело еще больше, когда я поведала о своем открытии.
— Представляешь? — заключила я. — Дата твоего рождения точно совпадает с суммой, оставленной мне Кроссом.
Следует отдать Шарлотте должное: она не превратилась в дрожащее желе, но попыталась отпереться. Раскрыв пошире голубые глаза, она деланно изумилась:
— Какое странное совпадение! Но, Скайлер, разумеется, это сущая ерунда…
Я молча наблюдала за ней. С ума сойти! Шарлотта нацепила ту же маску наивной дурочки, которую я всегда надеваю, когда меня останавливают за превышение скорости.
Но никогда не пытайтесь обмануть записного обманщика. Да и надоело мне играть в игрушки: прошедшая неделя выдалась не из легких. К тому же, если совпадение в цифрах — простая случайность, почему тогда ее голос дрожал так, словно стихийное бедствие, в эпицентре которого мы находились, измерялось семью баллами по шкале Рихтера?
— Прекрати, Шарлотта, — попросила я не слишком вежливо. — Мы обе отлично понимаем, что это значит. Сказать по буквам?
В ответ она лишь еще шире раскрыла глаза.
— Или лучше сказать то же самое, и тоже по буквам, но полиции?
Глаза Шарлотты слегка выкатились из орбит. Она бросила тревожный взгляд на дверь столовой, отступила и молча пригласила меня в гостиную.
Гостиная Шарлотты была одной из тех парадных комнат, которые предназначены исключительно для показа. Помещение выглядело так, словно большую часть времени оно стоит герметически запечатанным. Я не сумела углядеть ни одной соринки на белейшем двухместном диване, столь же ослепительно белых креслах эпохи королевы Анны и сверкавшем белизной плюшевом ковре. На журнальном столике в стиле "французская глубинка" лежало всего три журнала — "Ваш дом", "Деревенская жизнь" и «Вог», — все три покоились строго параллельно друг другу. Белые шелковые абажуры были также начисто лишены пыли, латунные уголки французского журнального столика сверкали, а на ковре до сих пор были видны следы от пылесоса.
Я замерла на пороге. Эта комната вызывала желание совершить неловкость и что-нибудь опрокинуть. Пиццу, например.
Шарлотта последовала за мной, но прежде заглянула в столовую.
— Мамочке надо переговорить с этой милой тетей. Я буду через минутку, хорошо? — Затем она закрыла за собой дверь. Очень плотно.
В гостиной Шарлотта не присела. Она стояла прямо напротив меня, потирая руки.
— Ладно, Скайлер, думаю, с тобой я могу быть откровенна… — начала она свое признание.
Откровенность — это не совсем то, на что я рассчитывала. Я бы предпочла, чтобы Шарлотта раскололась и выложила всю подноготную. Однако, надеясь, что моя коллега начнет выражаться более точно, я старалась не показать, с каким жадным интересом жду продолжения.
— Да, Шарлотта? — ободряющим тоном вставила я.
Поскольку Шарлотта не присела, я из вежливости тоже осталась стоять посреди девственно чистой гостиной, и вот так, стоя, узнала о первом грязном пятне в биографии Шарлотты.
— Я… У меня был роман с Эфраимом, — выдохнула Шарлотта, глядя на свои ноги. Робкая мышка, похоже, сокрушалась.
Слова Шарлотты произвели на меня впечатление. Одно дело догадываться, и совсем другое — услышать собственными ушами. Я едва удержалась, чтобы не охнуть.
— Но я его не убивала, — торопливо добавила Шарлотта. — Поверь мне…
Я предпочла поверить. Мы были одни в комнате, а я не сообразила обхлопать бока Шарлотты в поисках оружия.
Слушая ее, я обнаружила, что шарю глазами по карманам голубого комбинезона. Они выглядели слишком маленькими, чтобы спрятать в них что-нибудь смертельное. К тому же вряд ли у Шарлотты вошло в привычку кормить детишек завтраком с пистолетом под мышкой.
— Зачем мне убивать Эфраима? — Голос Шарлотты по-прежнему дрожал. — Я не любила его, и у меня в мыслях не было выходить за него замуж…
Я молчала. Шарлотта явно полагала, что нежелание выходить замуж за Эфраима свидетельствует в ее пользу. Очевидно, она могла допустить любовную связь с женатым мужчиной, однако слыть разрушительницей семьи не желала.
— Наш роман был не более чем серией встреч на одну ночь. — Шарлотта взмахнула рукой: жест должен был подчеркнуть несерьезность ее отношений с Кроссом. — Он ни к чему не привел бы. Мы просто развлекались, и все. У меня и в мыслях не было уводить Эфраима от жены и детей.
Щеки робкой мышки порозовели, отчего ее личико заметно похорошело. Вот как просто стать красивой! Всего-то надо объехать друзей и признаться в парочке измен, и вы сэкономите на румянах целое состояние. Но сомневаюсь, что подобные рекомендации появятся в женских журналах.
Теперь Шарлотта смотрела на меня почти с вызовом.
— Ты тоже разведена, Скайлер… Ты знаешь, каково это. Когда брак рушится, чувствуешь себя совершенно никому не нужной. И счастье, если находится человек, который поддержит тебя. Я нашла Эфраима. Мы были очень, очень хорошими друзьями.
Я и бровью не повела. Судя по тому, что говорил Гласснер, Шарлотта не кривила душой. Они с Эфраимом действительно были невероятно дружны. Этакие друзья-проказники.
По словам Шарлотты, она познакомилась с Эфраимом Кроссом не где-нибудь, а в обычной закусочной, после того как один-единственный раз видела его в нашем агентстве.
— Я страшно удивилась, встретив Эфраима Кросса в таком месте. — Шарлотта произнесла это имя так, как поклонник музыки кантри произнес бы "Гарт Брукс". — У человека столько денег, а он обедает простым гамбургером.
Очевидно, бедняжка была уверена, что богатые питаются одной икрой. Она даже улыбнулась, припоминая.
— Эфраим был так мил и забавен, и с ним было ужасно легко. Он подошел ко мне и сказал: "Что такая симпатичная девушка делает в таком несимпатичном месте?"
Можно подумать, умнее этой фразы она в жизни ничего не слышала. Я продолжала хранить невозмутимость. Шарлотте определенно требовался опыт.
— Естественно, мне захотелось познакомиться с ним поближе.
Естественно. Какая женщина устоит против столь оригинального подхода!
Шарлотта снова уставилась на свои туфли.
— Понимаешь, Скайлер, кроме Леонарда я ни с кем… э-э… никогда… — Шарлотта, очевидно, подыскивала наиболее удачное выражение. Через секунду нашла — и самое неудачное. — Никогда ни с кем не встречалась. Ты ведь знаешь, мы с Леонардом вместе со школы, потом поженились, и я никогда… гм… не встречалась с другим парнем. И что плохого в том, что мне захотелось встречаться с кем-то еще, кроме Леонарда?
Когда с таким нажимом каждый раз произносят слово «встречаться», нетрудно догадаться, что под этим подразумевают. Про Леонарда я тоже поняла. От одной мысли о встречах с дерганым Леонардом у меня мурашки побежали по коже.
Кивком и взглядом я попыталась выразить сочувствие. Однако Шарлотта приняла сочувствие за укоризну. Она ткнула пальцем в мою сторону и выкрикнула:
— Скайлер, оставь этот ханжеский вид! Уверена, я не делала ничего такого, чего бы не делала ты!
Ну как тут опять не вспомнить замечания Эдисона Гласснера об «аппетитах». И мне подумалось, что Шарлотта, возможно, заблуждается. Возможно, она успела обставить меня кое в чем. Но выяснять, в чем именно, было недосуг. Я терпеливо взирала на Шарлотту, не издавая ни звука.
