После ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление. Снова затепливались лампады, зажигались свечи пред образами; домочадцы и прислуга собирались на моление. После такого молитвословия считалось уже непозволительным есть и пить; все скоро ложились спать. Сколько-нибудь зажиточные супруги имели всегда особые покои с тою целью, чтоб не спать вместе в ночи пред господскими праздниками, воскресеньями, средами и пятками и в посты. В эти ночи благочестивые люди вставали и тайно молились пред образами в спальнях; ночная молитва считалась приятнее Богу, чем дневная…»
Так размеренно, неспешно протекала повседневная жизнь русского человека в дониконовской Руси. Во всем царили чин, благочиние и благолепие. Иностранец-современник пишет: «Войдя в комнату, русский ни слова не скажет присутствующим, сколько бы их тут ни было, но обращается к иконам, крестится, делает три поклона и только потом обращается к присутствующим». «Домострой» учил, дабы походка у человека была кроткая, голос умеренный, слово благочинное; пред старшими надо было сохранять молчание; к премудрым — послушание; перед сильными — повиновение; лучше мало говорить, а более слушать; не быть дерзким на словах, не слишком увлекаться беседой, не быть склонным к смеху, украшаться стыдливостью, зрение иметь долу, а душу — горе; избегать возражений, не гнаться за почестями…
Свободное от работы время посвящали молитве или чтению духовных книг — Житий святых, Прологов, Златоустов и Маргаритов. Грамоте учились по Часовнику и Псалтырю — этому поистине неисчерпаемому «кладезю премудрости» и «общедоступной лечебнице». Идеалом древнерусского человека были подвиги аскетов-пустынножителей, с которыми он знакомился из Прологов и Патериков. Со времен Крещения Руси и до конца XVII века Пролог, заключавший в себе краткие жития святых и избранные поучения на каждый день года, был любимым чтением русских людей от царя до крестьянина. На старости лет, выполнив свои мирские обязанности и вырастив детей, многие принимали иноческий постриг. Не были исключением и лица знатные, в том числе даже члены царского дома.
Матери Аввакум был обязан и своей любовью к чтению книг. С детских лет перечитал он все книги, которые имелись в доме его отца и в григоровской церкви. Он изучил Священное Писание, творения Отцов Церкви, практически всю литературу, которая была доступна в то время грамотному русскому человеку. Обладая прекрасной памятью, он мог целыми страницами цитировать полюбившиеся ему места из Писания — из Псалтыря и Песни песней, из Евангелия и Апостола. Ссылался он и на выдержки из исторических и святоотеческих сочинений — «Хронограф», «Четьи минеи», «История Иудейской войны», «Маргарит», «Повесть о Белом клобуке», «Великое зерцало» и многие другие.
Но не только Книга Божественного Откровения привлекала пытливый ум Аввакума. С любопытством и восхищением всматривался он в страницы другой книги, написанной Всевышним, — Книги Природы, в которой, словно в прозрачных водах, отражался порою лик Самого Творца… Не раз на страницах произведений Аввакума будут возникать описания природы, диковинных животных и растений тех мест, где оказывался он по Воле Божией. Эти описания — словно воспоминания об утраченном некогда Рае, где дикие животные мирно уживались рядом с человеком, дававшим им имена. Образ Райского сада, насаждённого «во Едеме на востоце», должен был напоминать христианину об истинном его отечестве…
«Гранограф толкует: во второй день землю красил Господь… И израстиша былия прекрасная, травы цветныя разными процветении: червонныя, лазоревыя, зеленыя, белыя, голубыя и иныя многия цветы пестры и пепелесы, по Господню глаголу, яко ни Соломан премудрый возмог себе таковыя цветныя одежды устроить; оне же и благоуханием благовонным облагоухают. Такоже и древеса израстоша: кипариси, и певги, и кедри, мирьсины и черничие, смокви и финики, и виноградие, и иное садовие, — множество много различные плодовитые древа из земли изыдоша. И реки посреде гор протекоша, и источники водныя. Таже от земли сотворил Бог скоты и зверие дубравнии, а от воды птицы небесныя, парящая по аеру; от воды же и вся летающая по аеру: мухи и прочая гады, пресмыкающиеся по земле. Посем насадил рай во Едеме, на востоце, древа и крины райския, по 12 плодов в году приносят; древа не гниющая, травы не ветшающия, цветы не увядаемыя, плоды неистлеваемыя; аще и на земле рай, но посреде плотнаго и духовнаго жития устроен». Божие творение во всём его многообразии вызывает у Аввакума чувство священного трепета. С неизъяснимой любовью перечисляет он, казалось бы, даже самых «ничтожных», недостойных высокого богословского ума тварей.
«Колицы суть на земли, роди травы сельныя и древа дубравныя, по них же суть одушевленный живот: зверие и скоты, и птицы пернаты. Овы кормятся от земли, а инныя живот животом. Их же родов несведомое множество есть: птицы зерноберные есть, друзии плотоядцы суть, а инии травою и древом питаются. Тако ж и зверие: овии мясоядцы суть, еже же и плижущеи по земли, и по воздуху паряще, и мухи большие и малые, и комарие от тины ся ражающе. Вся бо та увиди и настрой Благий Божия нас ради человеки нашего ради спасения… Елико суть живота на земли, толико и в водах и множае суть. Есть в мори во Алантичестей стране лежаги, сиречь киты велицыи, жируют. Егда воспловут, подобны суть горам великим или яко грады велицыи. Туды корабли не заходят. Но на удивление и на страх нам таковый живот сотворил хитрец. По них же и инии мнози велицы животи есть в море: пси велицы, и изугени, и приони, и дельфини, селахи же, и фоки, и ин живот дробный, его же родов несть числа, токмо Той весть, Иже я (их. — К.К.) сотворил, рыбы и гады, и вся ныряющая и плавающая. Ови ся ражают птицами, ови яица несут, и инии своим образом. Рыбы же икру пущают, и от того бывает живот, животна малая с великими».
Аввакум рос впечатлительным ребёнком. Очень любил животных, особенно голубей («…я их смолода держал, поповичь я, голубятник был»). Как-то раз, увидев у соседа на дворе умершую скотину, он был настолько поражён зрелищем смерти, что с тех пор жизнь его решительно изменилась. Глубоко потрясённый увиденным, Аввакум встал среди ночи перед образами и долго плакал, помышляя о своей собственной душе и о предстоящей с неизбежностью смерти. Знакомые сыздетства слова звучали совсем по-новому: «Се Жених грядет в полунощи: и блажен раб, его же обрящет бдяща, недостоин же паки его же обрящет ленящася. Блюди убо душе моя, да не сном отяготишися, и да не смерти предана будеши, и Царствия вне затворишися…»
Мысли о конце своего существования, об исчезновении из земной жизни навсегда и о том, что произойти это может в любой момент, не покидали отрока и находили выход лишь в горячей, живой вере в Бога, Своею смертию победившего смерть и даровавшего людям жизнь вечную.
С тех пор Аввакум привык к ночной молитве — самой благодатной, по словам святого Иоанна Златоуста: «Тогда бо нощию ум ти есть легчае к Богу и могут тя убо на покаяние обратити нощныя молитвы паче твоих дневных молеб… и паче дневных молеб приклонит ухо Свое Господь в нощныя молитвы».
Молитва будет занимать главное место в жизни Аввакума. О важности и необходимости молитвы в жизни православного христианина он напишет впоследствии, в один из тяжелейших моментов своей жизни, из темницы Николо-Угрешского монастыря в письме своим родным: «Не обленись, жена, детей тех понуждати к молитве, паче же сами молитеся. Молитва бо Петра из темницы избави, молитва Иону из чрева китова изведе, молитва триех отроков от огня свободи, молитвою Анна Самойла породи, молитвами вси святии спасошася, молитва прилежна паче огня на небо возлетает. Добро молитва! Ей же помогает пост и милостыня. Не ленитеся молитися, да не бесплодии будете».
*
В 1636 году священник Пётр Кондратьев скончался. В осиротевшей семье пятнадцатилетний Аввакум оказался старшим мужчиной. Надо было кормить семью — как-никак шесть человек! К этому времени будущее призвание уже ясно определилось для него — Аввакум хотел посвятить свою жизнь служению Богу. Однако оставить семью и уйти в монастырь он не мог. Был другой путь — не удаляться в иночество от суетного мира, но идти в мир и бороться с его соблазнами, проповедуя Слово Божие и помогая слабым спасаться. Для того чтобы служить Богу в миру, стать белым священником, по церковным правилам требовалось сначала жениться, тем более и помощница в доме была нужна… В 1638 году, семнадцати лет от роду, Аввакум по настоянию своей матери женится. Ещё до женитьбы он не раз молился в ночи, чтобы даровал ему Бог жену «помощницу ко спасению». И молитвы его были услышаны: выбор пал на скромную, набожную односельчанку Анастасию, которой было тогда всего четырнадцать лет. Отец её — кузнец Марко — был «богат гораздо», однако после его смерти всё имущество пошло прахом, и юная Настя «в скудости живяше». Потом она признавалась: часто видя в церкви Аввакума, молилась по ночам, чтобы он стал её мужем. «И бысть по воли Божии тако». «Марковна» станет верной помощницей и соратницей Аввакума, поддерживая его в самые тяжёлые минуты жизни и безропотно разделяя все выпавшие на их долю лишения. Она родит ему пятерых сыновей (Ивана, Прокопия, Корнилия, Афанасия и ещё одного, родившегося и умершего в Сибири, имя которого осталось неизвестным) и трёх дочерей (Агриппину, Акулину и Аксинию). Ей суждено будет пережить своего мужа на 28 лет…
