— Валлийцы, говоришь? Соскучились по нормандскому гостеприимству? Что ж, почему бы и нет.

— Милорд?

Майлз не ответил, но возглавил отряд, сменив шаг на галоп.

К Торнифорду подъехали через час. К этому времени защитники замка дошли до изнеможения. Майлз обратил внимание, что на приставленных к стене лестницах нет людей, это заставило предположить, что все заняты с внутренней стороны крепости. Заметил обвалившуюся часть стены, ветер донес звуки боя на территории замка. Майлз повернулся к солдатам, уже надевавшим щиты на левые запястья и готовившим оружие к атаке.

— Не буду вдаваться в долгие объяснения, — он привстал в седле. — Сами видите, нам предстоит горячее дельце. Не вас учить, на что способны валлийцы. Берегите лошадей, не подпускайте этот сброд близко, они могут вспороть им животы. По мните, валлиец не носит лат, это дает ему преимущество в скорости и сноровке, но, с другой стороны, делает уязвимым для клинка. Убивайте, если потребуют обстоятельства, но того, кто поважнее, лучшее взять в плен. Это пригодится, чтобы получить расположение Кадвгана. За полученных пленников каждый получит изрядное вознаграждение. Ясно?

Всем было ясно. Майлз взял щит в левую руку, надел шлем, расположил поудобнее колчан со стрелами и пришпорил коня. Тот пустился во весь опор.

Отряд нормандцев ворвался во двор замка, создав панику среди нападавших валлийцев. Босоногий горец едва успел увернуться от копыт одного коня, но тут же оказался растоптанным другим, мчавшимся сзади, Стрела вонзилась в глазницу шлема, фламандец упал, оглашая воз дух криками. Валлиец позади не успел отскочить и ослепленный упал рядом. Нормандцы наносили удары направо и налево и прошли сквозь линию обороны валлийцев без особого труда.

У крепостных ворот Майлз получил сильный удар по щиту. Привстав в седле и издав воинственный клич, он пришпорил коня и почувствовал, как подковы прошлись по чему-то мягкому. Раздался хрип, тело дернулось и смолкло.

Майлз повернул коня и заметил босоногого валлийца, бежавшего к его воинам, которые яростно бились с кем-то, кого взяли в кольцо. У босого рукоятка меча была отделана драгоценными камнями, пояс увешан оружием и украшен золотом, нормандский шлем небрежно напялен на черные кудри. Майлз подмял его под копыта жеребца.

Группа валлийцев бросилась врассыпную, словно волны от упавшего в пруд камня. Один катался по земле со вспоротым животом и громко орал. Гайон наступал, угрожающе размахивая мечом на уровне незащищенных ног противника, расчищая дорогу. Сзади его прикрывал Эрик, разрубая воздух топором. Ни один валлиец не решался рискнуть попасть под удар.

Конь Майлза врезался в толпу валлийцев. Гайон сплюнул кровью и устремился вперед. В этот момент им двигал охотничий инстинкт, он не сразу узнал лошадь отца и только несколько мгновений спустя понял, что пришла помощь.

Майлз преградил путь знатному валлийцу, которого заметил раньше. Юноша чуть не попал под копыта, грозившие рассечь ему, лоб, сверху всадник угрожающе целил в него лассо.

— Бросай нож и сдавайся! — прокричал Майлз по-валлийски.— Обещаю жизнь!

Гайон окинул взглядом поле боя, перевес был на его стороне. Повернувшись к главному входу, увидел, что двери снесены. Последовала команда, несколько солдат бросились за ним к замку.

Майлз инстинктивно посмотрел, чем занят Гайон. Валлиец, воспользовавшись случаем, пустился наутек, однако, конь опередил его и булава опустилась на шлем беглеца, сбив его на землю, он упал без сознания. Выругавшись, Майлз принял меры, чтобы тот больше не мог убежать.

Из замка до Юдифи долетали вопли несчастных, на которых сверху лили кипящее масло, предсмертные хрипы, глухие удары тарана. Душа наполнилась страхом, что среди страдающих может оказаться и ее муж.

Она сделала все, от нее зависящее, разве только что не примкнула к сражавшимся на крепостной стене. Это тоже не составило бы труда, если бы не ответственность за раненых и слуг, которые ожидали новых распоряжений.

Юдифь понимала безнадежность положения. Если бы пришлось биться только с валлийцами, с ними давно было бы покончено, но с нормандскими командирами справиться нелегко. Гайону при шлось изрядно потрудиться, чтобы взять Торнифорд. Победа сопровождалась большими разрушениями, четырех дней оказалось недостаточно, чтобы подготовить крепость к новой осаде. Юдифь мысленно возносила благодарение Богу, что догадалась оставить Гельвину в Равенстоу, ибо сначала собиралась взять ребенка с собой и не сделала этого, потому что не знала, что ее ожидает на месте. А сейчас мучил страх оставить ребенка круглым сиротой.

Юдифь содрогнулась, представив, какая судьба ее ожидает, если де Лейси одержит верх. Он наверняка заставит ее выйти за него замуж. Она судорожно проглотила комок, подступивший к горлу. Что это Гайон говорил о панике? Стены комнаты, казалось, смыкались, стремясь раздавить. Раненый, которого она перевязывала, застонал и рванулся. Юдифь извинилась, наложила мазь, потянулась за бинтом, но перевязочный материал кончился. Хельгунд принесла длинный узкий кусок полотна. Юдифь кое-как перевязала рану и была рада выйти под предлогом необходимости поискать простыни в покоях леди Мейбл.

Юдифь достала из комода льняную скатерть и резала ее на полосы кинжалом Гайона, как вдруг поняла, что шум сражения значительно приблизился. Уже можно было расслышать слова и удары мечей о щиты. Со двора доносились глухие толчки в дверь, треск рушившегося здания, крики женщин, лязг клинков. Она прекратила работу и встала, похолодев от ужаса. Лязг оружия раздался за кожаной портьерой, затем пыхтение, ругань... Рука сжала рукоять кинжала, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Еще удар. Резкий крик, хрип. Портьера распахнулась... Тот, кого она боялась больше смерти, предстал перед Юдифью. В дверях появился Уолтер де Лейси, сверкая доспехами, тяжело дыша, с меча стекала кровь, которая, казалось, отражалась в глазах — они сияли порочной, дикой радостью.

Юдифь невольно застонала. Насилие и ад до конца дней, ее будущее ясно читалось в похотливом взгляде водянистых глаз.

Де Лейси не спешил, сознание победы и ужаса на лице Юдифи опьяняло, он смаковал мгновение. Она по-прежнему прижимала к груди по желтевшие тряпки, шея напряглась и конвульсивно двигалась — Юдифь подавляла рвоту.

— Твоя одежда не совсем подходит для свадьбы, но придется снять и ее. Платье мешает соединению любящих супругов, — издевался он с ехидной усмешкой, резавшей, как лезвие ножа. - Похоже, придется научить тебя, как почитать мужа и подчиняться ему, — вложив меч в ножны, он приблизился. — Ну, как должна примерная жена приветствовать мужа?

— Не подходите! — закричала Юдифь.

Он сокрушенно покачал головой. Юдифь попятилась, наткнулась на комод. Дальше отступать некуда... Теперь он сделает с ней то, что Морис де Монтгомери проделывал с ее матерью.

Юдифь вспомнила Розин, Риса, Элунед... Подумала о Гайоне... наверное, он мертв, иначе де Лейси не осмелился бы так вести себя... Грубая рука схватила за плечо, она вскинула голову и гневно посмотрела в глаза врага.

Гайон летел, не замечая тяжести лат и оружия, гонимый страшным предчувствием. Фламандец, занятый грабежом, преградил дорогу и был рас сечен пополам ударом меча. Служанки визжали и разбегались по углам. Раненые, которые не в состоянии спастись бегством, лежали мертвые. Валлиец поглощал вино прямо из горлышка бутыли. Гайон проткнул его насквозь. Вино и кровь смешались в одном потоке. Гайон увидел Хельгунд, схватил за руки.

— Где хозяйка?

— Пошла... в спальню... за бинтами! — выпалила служанка, пытаясь укрыться от побоища, устроенного в комнате. Все кололи, резали, убивали или падали убитыми.

Гайон бросился в другой конец зала. Прис лежал ничком в луже крови перед дверью в спальню леди Мейбл. Гайон перевернул его, но юноша был мертв, пустые глаза смотрели в никуда. У Гайона застыла кровь в жилах, его мутило. Пришлось прислониться к стене, пока не вернулось равновесие. Он медленно вошел в комнату.