Юдифь хотела вступить в разговор, но передумала и, не доверяя себе, крепко сжала губы. Улыбаясь несколько неуверенно, Гайон пригласил купца в зал выпить за здоровье новорожденной и обсудить коммерческие вопросы, и с опозданием представил жене Мейдока и Риса. Мейдок произнес полагающиеся по этикету слова на безупречном нормандском диалекте французского языка и скрыл удивление, опустив глаза. Молодая леди вовсе не походила на тщедушного запуганного подростка, какой представляла ее Розин, Взгляд холодный, голос чистый и уверенный. Стройная, хотя еще не совсем сформировавшаяся, ей нельзя было отказать в грации и несколько официальной манере держаться. Юдифь метнула на мужа быстрый взгляд, и гость понял его значение.

Сначала мужчины поговорили о новых пастбищах для овец, которые Гайон начал осваивать, и которые должны существенно повысить качество шерсти.

— Шерсть станет белее и длиннее. Станки во Фландрии плачут по высокосортной пряже. Если Бог даст здоровья, осенью я поеду туда.

— Розин говорила, вы плохо себя чувствуете. Мейдок пожал плечами.

— Иногда не хватает воздуха. Бывают боли в груди, но приступы не часты, обычно, когда переутомляюсь или в очень холодную погоду. Еще несколько лет, и Рис сможет справиться с большей частью работы, — он улыбнулся внуку и получил нежную улыбку в ответ. Рис с аппетитом уплетал мясо, отправляя его в рот подаренным Гайоном ножом.

Какое-то время ели молча, потом Мейдок лукаво посмотрел на жену Гайона.

— Миледи, если разрешите, я хотел бы кое-что обсудить с вами.

Юдифь приготовилась слушать. — Да, мастер Мейдок?

— Если не ошибаюсь, вы писали письмо вдове Хью Сиора, в котором предлагали вернуть соболя, попавшие к вам неправедным путем. Она поручила мне действовать от ее имени в этом вопросе и с благодарностью принять дар.

— Это не дар, а то, что принадлежит ей по праву, — Юдифь поморщилась. Она запрятала мех на самый низ сундука, предварительно завернув в новую ткань. Запятнанный кровью мешок сожгла в печи. Даже мысль об этом приводила ее в содрогание.

Гайон одобрительно посмотрел на жену. Он не спрашивал, что та сделала с соболями, считая раз их не видно, значит, от кровавого дара уже избавились.

Мейдок внимательно слушал молодую хозяйку замка и думал, осознает ли та свою силу. Воз можно, нет, она еще очень молода и наивна. Но настанет день, когда эта женщина сможет стать значительной и влиятельной. Черный леопард нашел достойную подругу.

— Вам понадобится охрана, — сказал Гайон - В наши дни соболя достаются кровью.

— Рис — тоже твой ребенок? — язвительно спросила Юдифь, когда они остались вдвоем.

Мейдок и Рис спали в зале вместе с другими случайными гостями — путешественниками, попросившимися на ночлег.

Гайон почесал за ушком у Мелин, кошка замурлыкала и прошлась коготками по его тунике.

— Нет.

— Вы очень похожи.

— Только цветом, его отец был темноволосый и темноглазый. Ты не первая высказываешь подозрения в моем отцовстве. Я бы не возражал, Рис - славный мальчуган.

— У тебя есть дочь от его матери, — Юдифь наблюдала за мужем из-под полуопущенных ресниц.

Гайон продолжал гладить кошку.

— Для нее я ничто, просто тень.

— Почему ты не сказал о ребенке раньше?

— Зачем? Розин не собирается растить ее в моем замке, даст девочке валлийское имя и воспитает по законам Уэльса.

— А ты разве не имеешь права голоса? — недоверчиво спросила Юдифь.

Мелин спрыгнула с колен Гайона, села ближе к огню и стала умываться.

— Что я должен делать? Вырвать ребенка из рук матери, привезти в Равенстоу, а потом терпеть ненависть Розин и месть ее соплеменников?

Гайон подошел к столу и налил себе вина.

— Я свое слово уже сказал — предложил Розин жить со мной. Она отказалась. Принудить ее я не могу.

— Поедешь к ней завтра?

Гайон наблюдал за женой поверх чаши. Юдифь не выдавала своих чувств, но лицо приняло молочно-белый оттенок, упрямый подбородок вызывающе вздернут.

— Возможно.

Юдифь сжала кулаки и старалась подавить непривычное для нее желание завизжать, закричать, что не собирается смотреть, как муж скачет в объятия другой женщины. Хотелось выцарапать этой женщине глаза и обозвать потаскухой.

Юдифь испугалась нахлынувших странных чувств, отвернулась и подошла к сундуку, где хранились соболя. Гайон сдержал слово — не завел любовницу среди прислуги. Если у него и были женщины, ей это неизвестно, и самолюбие не страдало. Можно благодарить Бога, но тем сильнее обескуражила вспышка ревности. Юдифь в отчаянии шарила в сундуке.

— Зачем ты задаешь вопросы, если неприятно слышать ответ? — Гайон подошел и положил руку ей на плечо. — Я много лет знаю Розин и ее отца. Мне было шестнадцать, как и тебе, когда мы познакомились. Ты не можешь требовать, чтобы я разорвал столь давние узы.

Юдифь, наконец, достала узел с соболями.

— Я и не требую, милорд, — она опустила глаза. — Просто мне не нравится, что меня считают забавным ребенком и гладят по голове. Интересно, видишь ли ты во мне хоть что-то другое, кроме капризного подростка, с которым случайно свела судьба?

Юдифь положила мех на крышку сундука и поднялась с колен. Гайон выпрямился. Видя, что жена не поднимает глаз, приподнял ее лицо за подбородок, нежно поцеловал в нос.

— Посмотри на меня, котенок.

В глазах Юдифи блестели слезы, она отошла от мужа.

— Перестань говорить со мной покровительственным тоном!

Гайон вздохнул.

— Как мне с тобой обращаться? — с голосе слышалось отчаяние. — Ты не женщина, и не ребенок. Балансируешь где-то между. Играешь в детские игры с моими племянницами, носишься по замку, как дикая кошка, и одновременно дразнишь меня, как опытная кокетка. Когда я принимаю улыбку за предложение, ты отшатываешься, как ужаленная. Побойся Бога, жена, прими, наконец, решение, — Гайон залпом допил вино и взял бутыль.

— Куда ты? — Юдифь затаила дыхание.

— Хочу поразмышлять наедине с собой, — он криво усмехнулся. — Не жди, ложись спать.

Гайон вышел. Мелин лениво потянулась и уселась у ног хозяйки. Юдифь посадила кошку на колени и спрятала лицо в пушистой шерстке, сдерживая слезы.

Гайону не пришлось размышлять в одиночестве. Он зашел в комнату, где собрались охранники, и вскоре был втянут в болтовню солдат, обменивавшихся грубыми сплетнями. Давно уже он не проводил вечера в их шумной компании. Сдобренный вульгарными словечками мужской разговор отвлек от неприятных мыслей. Кроме того, в подобных беседах Гайон черпал полезные сведения о состоянии дел на границе.

Жена Уолберта Сейдона опять ждала ребенка. На одной из мельниц в Элсфорде треснул жернов. На границе Равенстоу с Уэльсом нашли остатки убитого оленя. Роберт де Беллем приобрел серого фламандского жеребца и содержит его с табуном местной породы. Роберт де Беллем предложил вдове Ралфа из Торнифорда выйти замуж за Уолтера де Лейси. Гайон встрепенулся.

— Что?!

— Это правда, милорд. Моя сестра замужем за одним из слуг в Торнифорде, а сама работает швеей. Говорит, вдова очень расстроена.

Гайон поставил чашу.

— Ты хочешь сказать, Уолтер де Лейси женится на Мейбл из Торнифорда? — переспросил он.

— Да, милорд. Это еще не всем известно, но скоро узнают.

— Вообрази, что эта дама лежит в постели рядом с тобой!

— Де Лейси не будет в большом восторге, - хихикнул кто-то.

Де Бек нагнулся, чтобы наполнить чашу Гайона.

— Торнифорд — богатое поместье. За Мейбл дали огромное приданое, а сэр Ралф был дурак дураком.

Гайон бросил на него красноречивый взгляд.

— Как думаете, он пригласит меня на свадьбу?

— Скорее, на похороны, — пробормотал де Бек. — Не похоже, что Мейбл переживет второго мужа.

Гайон задумался. Большая часть Торнифорда на юго-западе граничила с Равенстоу. Эта граница была отделена от Уэльса огромным глубоким защитным рвом. Вблизи находились другие поместья. Все эти земли образовывали часть укреплений, окружавших Шрусбери. С тем, что уже принадлежало де Лейси, это давало ему возможность стать влиятельным бароном в средней части пограничной зоны и втрое увеличить угрозу для Гайона.