-"Я - мадам Гроссман а это мои дети: Ицик и Срулик. Ицик уже, слава Богу, закончил курс и сейчас он доктор. И если там куда нас везут, со мной что-нибудь случиться - у меня уже есть свой доктор. Сруль курса не кончил, но он уже был на третьем курсе и если кому-нибудь из вас понадобится докторская помощь - Срулик вам поможет. Правда Сруль?"

-"Тише, мама, тише" - сконфуженно упрашивал Срулик, но это мало действовало на гордую мадам Гроссман.

Мужчин в вагоне не было совсем. То есть было несколько стариков, но они терялись среди множества женщин: старых, не очень старых и просто молодых. Было также несколько мальчиков и даже одна девочка. Мальчики были все старше Марка и поэтому глядели на него и разговаривали с ним свысока. А девчонка, которую звали Фаня, была коренастая, губастая и мрачная. Так что поневоле пришлось Марку улечься на своё место у окна и погрузиться в чтение.

И как только была перевёрнута вторая страница "и волчья стая, возглавляемая Ракшей, кинулась по следам буйволов... и вдали за холмом раздался рык Шер-Хана... и гибкая тень Багиры мелькнула в свете луны" - как исчез товарный вагон, наполненный скорбью и тревогой, исчезла товарная станция, с вызженным полем вокруг, исчезла мадам Гроссман и вокруг разлилась прянная ночь джунглей.

Марк уснул. А когда проснулся - поезд уже шёл. Их потряхивало, покатывало; в окошко врывался прохладный ветер ночи; вагон сопел, кряхтел, похрапывал. Мать спала рядом, неудобно закинув правую руку за спину. Глядя на мать, Марк опять уснул и проспал до утра.

Так потянулись долгие, нескончаемые дни и ночи их путешествия в Сибирь. И составили эти дни время длинною в три месяца. Уже шла война (сбылось отцовское предсказание). На больших станциях их состав загоняли на дальние пути и держали по нескольку суток. По основным путям пропускали воинские эшелоны, шедшие на фронт. Иногда воинский эшелон проходил рядом с их составом. Там стриженные, скуластые сибирские парни, толпясь у раскрытых дверей, молча смотрели на их тихий, запертый состав.

Все быстро привыкли к распорядку дня. В каждом вагоне был назначен староста. На длинных остановках староста и его помощник, сопровождаемые часовым, приносили хлеб, кипяток, сахар. Все быстро научились называть еду пайком или пайкой, а туалет - парашей. Два раза их водили в баню. До этого Марк никогда не был в бане и очень поразился банной обстановке. Наконец в Новосибирске их перегрузили на баржу и маленький, дымный катерок потащил их баржу на север: по Оби, на Колпашево, на Парабель, в Нарым. Уже был сентябрь. Кончалось короткое сибирское лето. Облетали редкие берёзы, а еловые, пихтовые и кедровые леса сжимались навстречу зиме. Наступала новая пора.