Когда ребята вошли, трое людей за столами подняли голову.

— Вы к кому, мальчики? — спросил один из них, лысоватый полный человек.

— Нам бы Кузькина, — сказал Димка.

Валерка, совершенно потерявшийся в такой обстановке, дышал ему в затылок.

— Я Кузькин. По какому делу?

— Вы в совхоз «Октябрьский» ездили? — тяжело дыша, спросил Димка. Начиналось главное, а он почти потерял дар речи. Хоть бы Валерка не сопел за спиной.

— Ездил. А что?

— Бух-гал-тера дядю Костю там видели? — спросил Димка, стараясь не отрывать глаз от лица Кузькина и весь заливаясь краской.

— Бухгалтера? — размышлял человек. — Возможно, и видел. А какое это имеет отношение к вашему визиту?

— Не знаете его, нет? — допытывался Димка.

За остальными столами заулыбались.

— Видите ли, — тоже улыбнулся Кузькин, — если вы спрашиваете, был ли я ему официально представлен, то нет. Я в основном был там по делам общественным.

Ребята, промычав нечленораздельно «до свидания», выскочили в коридор.

— Ну? — спросил Димка.

— Не буду больше ходить! — зло крикнул Валерка. — Разве так узнаешь?

— Струсил? — презрительно улыбаясь, сказал Димка. — Как вошел, так и струсил.

— Я струсил?

— А то кто?

— И-ди ты! — приближаясь, сказал Валерка.

Но раздались голоса: из соседней комнаты, оживленно разговаривая, вышли двое людей.

— Пошли к Варюхину, — шепнул Димка, — это близко.

Он решительно зашагал по коридору, покрытому дорожкой, и скоро с облегчением услышал за собой мягкий топоток Валерки.

Двести четырнадцатая была огромная комната, полная столов и людей.

Димка дошел до первого и спросил:

— Скажите, где Варюхин?

— Лука Фомич будет только во второй половине дня, — не отрываясь от бумаг, проговорила пожилая женщина в очках.

Они вышли из комнаты, сбежали вниз.

— Теперь в облпрофсовет! — решил Димка. Но Валерка упрямо отводил глаза. — Поехали! — Димка махнул в сторону подходившего троллейбуса. — Это на Чкалове.

— Иди один, — сказал Валерка, носком ботинка ковыряя асфальт. — Тебе это интересно, а мне — нет.

— Что? — нахмурился Димка. — Тебе на дядю Костю наплевать? Ну так ступай! — В ярости он ринулся с тротуара, чуть не попал под отчаянно завизжавшую тормозами «Волгу» и вскочил в троллейбус.

Валерка, которому и хотелось-то всего только отдохнуть, расстроился почти до слез. Теперь Димка сочтет его за слабака. Он же только хотел… Ох, как некрасиво получилось! Валерка даже руками прикрыл лицо. Предал друга! Как только стало чуть потяжелее, сразу оставил товарища в нелегком деле одного.

— Тетя, — он остановил женщину с хозяйственной сумкой, — как доехать до облпрофсовета?

— Вот на пятерке, — махнула рукой женщина. — Как раз до площади. Там во Дворце профсоюзов.

Во Дворец профсоюзов Валерка не пошел. Он справедливо рассудил, что в этом громадном здании он скорее потеряет, чем найдет Димку. Поэтому сел в сквере напротив и стал ждать. Сначала он решил подойти и все объяснить Димке, но это было неприятно. Лучше всего сидеть и следить. И потом, когда Димка выйдет, продолжать следить за ним. А перед тем, как он сядет в автобус на совхоз, показаться ему и с тем же автобусом доехать до дома. Чтоб Димка видел, что друг его не бросил, а вроде бы страховал, как в настоящем расследовании. Валерка вздохнул и, успокоенный, стал поглядывать в сторону входа во Дворец профсоюзов.

А в это время Димка стоял перед Аверкиным — невысоким седоватым человеком, недоуменно рассматривавшим его через стол.

— Какой Рогачев, — недовольным тонким голосом спрашивал Аверкин, — что это еще за разговоры? Почему я должен быть знаком с бухгалтером? Какое самоубийство? Ничего не понимаю, и вообще, кто тебе дал право мешать мне работать?

Димка пробкой вылетел из кабинета. Сбегая по ступеням, думал: после такого разговора Валерку на петле не затащить на остальные встречи.

Теперь он двинулся обратно в облисполком. Там был Варюхин и, как он выяснил у милиционера, в том же здании, но на этаж выше располагалась и плановая комиссия. Когда он садился в троллейбус, ему показалось, что среди толпы он видит Валерку. Но сколько он ни смотрел потом, среди пассажиров не было никого, даже отдаленно похожего на его дружка. «И черт с ним! — решил Димка. — Я-то думал, он правда друг. А оказалось, как чуть потруднее, враз хвост поджал. Больше даже разговаривать с ним не буду!» Но, несмотря на принятое решение, на сердце было тоскливо.

Понурив голову, он вошел в вестибюль облисполкома, поднялся на третий этаж. На двери табличка: «Плановая комиссия при областном Совете депутатов трудящихся». Он пошел вдоль коридора, читая таблички с фамилиями. В одной из комнат стоял невысокий светловолосый человек со спортивной выправкой.

Услышав скрип двери, он обернулся. Красивое узкое лицо его с ямочкой на подбородке, с узким длинным ртом и зелеными пристальными глазами сразу расположило Димку к доверию.

— Здравствуйте, — сказал Димка, — я из совхоза «Октябрьский».

— Здравствуй, мальчик, — сказал человек, отходя от окна и садясь за стол, — ты ко мне?

— Вы Дорохов Михаил Александрович?

— Я. Садись в кресло.

Димка важно кивнул и сел.

— Так что же тебя привело ко мне из совхоза «Октябрьский»?

— Вы были у нас в командировке?

Зеленые спокойные глаза внимательно оглядели Димку.

— Кажется, был… Да, точно был. А что?

— Вы нашего бухгалтера знали?

— Рогачева? Знал… А в чем, собственно, дело?

— А вы его уже давно знали? — спросил Димка, входя во вкус игры. Человек этот ему нравился, и хотелось, чтобы он понял, что мальчишка, который сидит напротив него, не просто отнимает у него рабочее время, а занят важным делом.

— Как давно? — спросил Дорохов. — Вот ездил в командировку и познакомился. Но к чему это тебе надо знать? Тебя как зовут?

— Голубев Дима. Я вам расскажу, Михаил Александрович, почему. Дядя Костя повесился…

— Это Рогачев? — вскрикнул Дорохов.

— Ну да, — сказал Димка, — и письмо оставил, что он служил немцам…

— Мерзавец! — Дорохов ударил по столу так, что зазвенело стекло под пресс-папье. — А я — то думал, с чего это он такой неразговорчивый… Совесть была нечиста.

— Все вы так думаете, — хмуро сказал Димка. — А если это все подстроено? Нам дядя Костя перед смертью рассказал, что он видел одного предателя, теперь этот предатель сменил фамилию, вот мы его и ищем.

— Таинственно, — сказал Дорохов, — но чем помочь, не знаю. — Он взял трубку и набрал номер. — Ефим? Зайди ко мне, и быстро. — Он положил трубку. — Это, конечно, хорошо, что вы такие бдительные теперь растете, — сказал он, с одобрением глядя на Димку, — мы росли немного другими. Играли, бегали… А вы — молодцы, хоть сейчас забирай служить в органы… Ты в каком классе?

— В шестом. В седьмой перешел. — Димка охотно отвечал на вопросы. Он с удовольствием поболтал бы и еще, но надо было идти к Варюхину. — Я, пожалуй, пойду, — сказал он нерешительно. — Мне тут еще надо к одному заглянуть.

Дорохов улыбнулся:

— Собственно, ты кого это ищешь? Уж не предателя ли?

Димка покраснел, но выдавать тайну не хотел.

— Да нет. Так просто хожу.

— А-га, — сказал Дорохов, о чем-то думая, — а ты, значит, в шестом… В общественных мероприятиях участвуешь?

Димка открыл было рот, чтобы рассказать, что они делают в кружке красных следопытов, но какой-то человек заглянул в дверь, и Дорохов заторопился:

— Извини, мальчик, дела. Заходи, еще что-нибудь расскажешь.

Димка вышел в коридор, а человек прошел в кабинет.

Теперь оставался Варюхин. Димка уже тревожился. Он обошел всех. И хотя Аверкии его почти выгнал, но даже и он не был похож на предателя.

Он спустился на второй этаж и подошел к большой комнате, где должен был находиться Варюхин. В открытую дверь видны были сотрудники, склоненные над бумагами.

Он подошел к уже знакомой женщине в очках:

— Товарищ Варюхин пришел?