У каждого человека в карманах и одежде есть масса предметов, которые могут при правильном использовании стать смертельным орудием.

И поэтому мы телом, мышцами вспоминали и учились заново, как убивать подручными средствами. Ошибка — твоя смерть. Все должно быть быстро и бесшумно. Бесшумно и быстро. Быстрая смерть — безболезненная смерть. Так что мы были гуманистами в некотором роде.

У Андрея была несколько другая тактика. Если я, например, в отрабатываемой схеме старался сразу пробить глаз или гортань, то Андрей сначала бил в пах или ломал ногу, а только потом уже приканчивал. Коронным номером у Андрея было размозжить голову коленом. Кому что нравится. По мне — проще пробить глаз и добраться до мозга. Но надо отдать должное, у Андрея подготовка была лучше. Техника более оточенная, без лишних движений, и конец упражнения заканчивался фиксацией. Смертью его противника. Не хотел бы я с ним повстречаться в бою. Еще неизвестно, чем бы закончилась наша схватка. У меня как-то больше импровизация получалась. Андрей работал больше на «автомате».

— Ты этому в археологической экспедиции научился? — спросил я его в коротком перерыве.

— Понимаешь, некоторые рабочие буянили, с ворами также приходилось работать, — отдуваясь и ничуть не смущаясь ответил Рабинович-Коэн.

— А потом, что с трупами делал? Выдавал за артефакты?

— По обстановке, — Андрей усмехнулся. — Попробуем спарринг?

— Давай.

Бой вдвоем у нас с Андреем получился. Не знаю, что подумали соседи снизу, но пару раз каждый из нас падал с грохотом на пол.

Этот поединок я выиграл. Не знаю, самому мне это удалось, или Андрей поддался, но просто я заметил, что Андрей правый боковой «блок» ставит двумя руками, и только на одном уровне. Этим и воспользовался. Сымитировал удар в голову левой рукой. Когда он ее отбил, то тут же нанес удар в печень, сбил с ног и провел «удушение» воротом одежды старым испытанным приемом из дзю-до.

Конечно, Андрей пытался меня сбросить, и разбить промежность, но я был наготове и душил всерьез. Плюс масса тела помогла. Рабинович не сдавался и не хотел стучать рукой по полу, показывая, что сдается. Он так и бился подо мной, пытался нанести удар мне в лицо, ударить обеими ладонями по ушам, ударить по глазам, сломать нос, но я был настороже, все его попытки прошли впустую.

Вот он ослаб, глаза закатились, я встал, похлопал по его по щекам.

Андрей поднялся, стал растирать шею. Начал кашлять.

— Ну ты, Леха, и садист! — сказал он хриплым голосом в перерыве между кашлем.

— От садиста слышу. Сам тоже провел бы удушающий или болевой, если бы представилась возможность.

— Провел бы, — Андрей согласно кивнул головой.

— Ну вот, видишь. А меня садистом обзываешь. Почему по полу рукой не стучал?

— Не знаю, хотел победить, — Андрей пожал плечами.

Похоже, что он никогда не сдается. И хороший и тревожный знак.

— Что еще можешь показать? — Андрей смотрел на меня уважительно.

А то! Израильского спецназовца «завалил» российский опер! Пардон, бывший опер.

— Однажды пришлось «работать» в идиотской ситуации. Я — с ножом, «дух» — в бронежилете, но без оружия, только палка в руках.

— И что?

— Он замахнулся, я отошел в сторону: палка ударяет в пол, я хватаю левой рукой кисть его правой руки. Дай кисть, — беру кисть правой руки Андрея. — И ножом ра-аз по вене, — провожу пальцем по вене: — Твои действия?

— Конечно, хватаюсь за кисть. Кровь идет. Инстинкт самосохранения. Кровь надо остановить! — после некоторого раздумья ответил Андрей.

— Правильно! Потом легко, плавно, но твердо режу ему сонную артерию справ на шее, тут же — слева. Что ты делаешь?

— Как что — зажимаю порезы! — Андрей попытался зажать «порезы» на шее и руке.

— Точно. Я режу артерию в подмышечной впадине слева, а затем паховые артерии или вены, не разбираюсь в анатомии, слева и справа.

— Охренеть! — Андрей смотрел на меня недоверчиво. — А ну-ка еще раз. Сначала медленно, а потом быстро. Нож возьми на кухне.

— Ну, держись! — я взял нож на кухне, повернул его незаточенной стороной.

— Поехали! — Андрей встал в стойку. Намеренно сделал выпад правой рукой, я перехватил кисть. И повторил «упражнение». Сначала медленно, а потом — быстро.

Андрей ошарашено смотрел на нож и потирал места «порезов», иногда смотрел на руки, не порезал ли я его на самом деле. На лезвие я давил как положено. На шее и руке у него остались красные полосы.

— А почему ему в пах просто не ударить ножом? Болевой шок, и все.

— На нем была модель броника, где яйца закрыты. Если бы не было этого свисающего конца бронежилета, то все было бы проще.

— Сам этот прием придумал? — Андрей смотрел на меня с уважением.

— Нет — врать не буду. В Новосибирске, в «бурсе» обучили. Нашей группе повезло, у нас был препод — фанат холодного оружия и поручных средств. Именно он научил, заставил фантазировать. Говорил, что любая комната наполнена смертельным арсеналом, надо только уметь им воспользоваться. И в карманах у человека всегда полно всякого оружия. Начиная от обычных ключей, расчески, авторучки, заканчивая пачкой сигарет. Один раз мне точно его знания помогли, а то бы не стоял бы я с тобой рядом.

— Научи меня этому приему, как вскрыть вены у товарища за пять секунд, — Андрей усмехнулся.

— Понравилось?

— Сначала надо попробовать.

Я показал Андрею, как это надо делать. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Андрей это сделал не менее тридцати раз, потом очень долго «резал» вены и артерии у воображаемого противника.

— А почему нельзя сразу горло перерезать — и все?

— А ты попробуй, только не на мне, на воображаемом противнике. Видишь, неудобно, и здесь надо наваливаться, можешь получить удар по корпусу или в пах. А так — держишься на расстоянии и несколькими порезами лишаешь противника жизни. Мелочь, а приятно, согласись!

— Согласен.

Рабинович пытался разрезать горло у противника, но всякий раз приходилось приближаться вплотную и «открываться». Он сокрушенно покачал головой.

Андрей показал мне два приема, как ломать ногу человеку. Это очень просто. Главное — угол. И при желании ломаешь на выбор либо голень, либо колено, с бедром потяжелее, но тоже возможно.

Даже небольшого толчка достаточно — и летишь на пол, и нога отнимается. Мне понравился этот способ.

Также мы пришли к согласию, что ломать шею у человека не так просто, как это постоянно демонстрируют в американских боевиках. Я показал, как я это делаю. Хватаю противника за голову сзади, плечо упираю в сочлене череп-шея и резко подныриваю, а в это момент плечо резко идет вверх. Таким образом рвется шейный отдел, противник умирает. Тут, правда, не для слабонервных, у покойного гражданина начинаются конвульсии, судороги. Которые могут продолжаться до пары минут. Но ради сохранения собственной жизни чего не сделаешь!

Андрей показал мне, как он умеет ломать шею. Он это делал коленом, с размаху прыгал на задний отдел шеи. Также он утверждал, что это можно сделать, если рубануть рукой по тому же «стыку» головы и шейного отдела. Но здесь, по его словам, нужен навык, опыт. Видимо, на мумиях тренировался, археолог хренов.

Мы потом еще долго разбирались как эффективно пользоваться радиоприемником — радиостанцией — сканером. Я долго слушал радиоэфир. Пытался уловить знакомые позывные разведчиков наружного наблюдения.

У нас они объект наблюдения называли «кротом», «больным», «шефом». А машину, за которой велось наблюдение — «аварийной». Но не удалось ничего подобного перехватить. Лишь послушали, как пожарные матерились в эфир, когда возвращались уже в пятый раз с ложного вызова. Тут я им посочувствовал. Дураков везде хватает, а пожарные призваны спасть людей и нажитое добро. Пару раз проскакивала иностранная речь.

Андрей навострил уши, весь подобрался. Начал слушать.

— Ну, чего? — я тянул его за рукав.

— Чечены что-то продают неподалеку, вот и переговариваются, озираются и докладывают о подозрительном. Пока тихо.