— Говорят, что там указано, где и как можно достать ядерный фугас или боеголовку. Масхадов развил эту идею. Там готовый план. И Шейх хочет осуществить его.

— Его бы к доктору. К психиатру. К тюремному доктору. Мне нужна полная информация. Найди мне этот архив, и я подниму тебя по должности. Уедешь из этого вонючего аула в город. Годится такая сделка?

Пауза. Думает. Видно, как на лице борются чувства. Жадность и чувство долга перед соплеменниками. Жадность победила.

— Я согласен.

— Ну, так, может, в качестве заключения сделки, сдашь убийцу? Мы же должны доверять друг другу?

Пауза. Молчание. Потом глубокий вздох и выдох. Решился. На что?

— Хорошо, — он вздохнул как перед прыжком в воду. — Ислам Исмаилов и Артур Хамзатов — тот самый беглый милиционер — скрываются здесь, в деревне. — По лицу катился пот.

Он назвал известный нам дом.

— А не мог бы ты уточнить, где именно там искать? Дом, насколько я знаю, большой.

— Вход из кухни в межэтажное перекрытие. Между первым этажом и подвалом. Вход из кладовой.

— Откуда такие познания? — я решил идти до конца.

— Я там часто бываю, — он опустил глаза.

— Чего забыл?

— У них радиостанция. Они поддерживают связь с людьми Шейха. Рация старая. Я заряжаю им батареи. Поймите меня правильно, я же не мог отказаться, меня бы убили. — Голос просительный.

Руки прижимает к сердцу. Кончить его? Прямо сейчас? Ух, как руки чешутся-то! Гад! Но нельзя. Я должен улыбаться и говорить что-то о правильном выборе. Что за работа такая! Стрельнуть бы его без суда и следствия! Спокойно, Александр, спокойно! У тебя большая задача — Атаги. А этот иуденыш никуда не уйдет. Некуда ему деваться. На крючке он. На большом крюке. Как у подъемного крана.

Тут на улице раздались шаги и голос, кто-то говорил на чеченском.

Я положил руку на пистолет.

— Это мой водитель, — пояснил Асаев.

— Чего ему?

Асаев подошел к окну и что-то спросил. Водитель ему взволнованно ответил. Асаев его отослал в машину.

— По рации сообщили, что ваши попали в засаду. Где-то в пятнадцати километрах на юг. Мне надо идти.

— Через два дня мы с тобой встречаемся здесь. В это же время. Мне нужна информация о местонахождении бандитов в Атагах и архива. Архива! А так же, где здесь, в Чечен-Ауле, прячутся бандиты. Думай, мужик. Я тебе сделаю карьеру. Я не дам тебе рыбу. Но удочку дам! Думаю, что при твоей сноровке сумеешь поднять много денег. Выбирай. Либо сытная почти легальная жизнь, либо на зоне подыхать. А я со своими связями много могу.

— Я уже сделал свой выбор! — он пошел на выход. — Я сдал вам своего родственника.

— Не вздумай его предупредить! — бросил ему вслед.

Он кивнул головой уже на выходе.

Я подождал, когда хлопнула дверь УАЗа и отъехала машина.

— Выходи, подпольщик, покурим! — окликнул я Каргатова.

Мусор зашевелился, и оттуда выкарабкался Сережа. Он долго отряхивался от пыли.

Потянулся, размял руки-ноги.

— Эх, хорошо! — он закурил.

— Что скажешь, Сережа?

— Класс! Хорошо, Саша!

— У моего агента движущая сила — месть, а у твоего — жадность. Все как в классическом учебнике по оперативному искусству. Я получил первичную информацию, а ты получил подтверждение. Но насколько можно им доверять?

— Доверять можно только родителям, они не предадут. А вот все остальные, тем паче такие источники информации…

— Ну что, пошли? Наши, слышал же, попали в засаду.

— Пошли.

Опять пробираясь через кавказскую грязь, мы пошли к себе в отдел.

— Вас ждет начальник! — дневальный встретил нас на крыльце.

В коридоре было слышно, как начальник кричал в своем кабинете, разговаривая по телефону.

— Разрешите? — мы вошли.

Тот махнул рукой, мол, садитесь. Потом положил трубку.

— Значит так. При проведении спецоперации по поиску схрона с оружием разведгруппа попала в засаду. Гаушкин был с ними, он ранен. Агент-проводник убит. Два бойца ранены. Один из них — тяжело. Выслали подкрепление. Группу эвакуировали. Сейчас ведется преследование бандитов.

— Схрон нашли? — поинтересовался Каргатов.

— Нашли — взорвали. Да и черт с ним, с этим тайником. Значит, так! Немедленно подключить всю агентуру и узнать всю подноготную! — начальник колотил кулаком по столу. — Что узнали?

Мы вкратце доложили ему все, что нам удалось узнать.

— Хорошо, хорошо! Когда будете брать этих двоих?

— Полагаю, что под утро. Разведчиков возьмем. Сейчас сходим поговорим с ними, — ответил я. — И еще. Надо уговорить командование, чтобы почаще меняли личный состав на блок-постах. Местные быстро находят с ними общий язык, и те их не досматривают.

— Хорошо, переговорю. Ты разведчикам скажи, чтобы особо не усердствовали. Они сейчас за своих покалеченных бойцов полдеревни готовы разворотить. С командованием я вопрос согласую. Что еще?

— Вот список, — я протянул вырванный из блокнота листок с арабскими и чеченскими фамилиями, — надо пробить их по нашим и всевозможным учетам. Может, даже СВР и Интерпол, вдруг где и наследили. Но аккуратно.

— Ступников, не учи ученного, — буркнул начальник. — И еще. Не особо кричите о том, что архив Дудаева замаячил.

— Я что идиот — получить контроль от Директора ФСБ? — Каргатов неподдельно возмутился.

— Во-во, будем раз двадцать в день отписываться о проделанной работе за последний час. Где Гаушкин? В госпитале?

— Отказался от эвакуации, валяется у себя в кунге, навестите. Может, удастся уговорить уехать в госпиталь. Все — идите. Мне надо докладную писать. Тьфу! Агента еще убили.

— Не пишите, что агент. Просто боевик. Заодно и количество потерь противника можем смело увеличить, — не удержался я.

— Идите, умники, работайте! Упустите бандитов — шкуру спущу. Отвечаете головой за операцию.

Мы вышли из кабинета начальника.

— Ну что, больного надо проведать? — предложил Каргатов.

— Пойдем сходим, — согласился я. — Только с пустыми руками как-то негоже ходить. У меня есть привезенная из дома бутылка нашей водки. Здесь такой нет. Берег для торжественного случая.

— Сейчас как раз тот самый случай и наступил.

Мы взяли литровую бутылку водки, сели в нашу «шестерку» и отправились в гости к военным контрразведчикам.

Машину мотало по разбитым дорогам. Утопая в грязи по самые пороги, кое-как добрались до особистов.

В кунге были: Молодцов, Гаушкин, командир роты разведчиков. Его мы раньше видели. Капитан Калинченко Андрей.

Гаушкин полулежал на своем топчане, Молодцов и Калинченко сидели по бокам. На табурете, накрытом газетой, стояла початая бутылка коньяка и нехитрая снедь.

— О, ё! Больной! — первым начал Каргатов.

— Ты больной алкоголик! — подхватил я.

— Да все нормально, мужики! — Володя пытался шутить, но был бледен, левая рука на перевязи, на плече на белом фоне бинтов было видно красное пятно.

— Ну-ну, ты это своей бабушке расскажи. Все нормально! Какого хрена не эвакуировался? — напирал я. — Толку от тебя мало, пришлют здорового, нормального, а не какого-то дырявого опера.

— Ничего, а отлежусь, завтра буду как огурчик, — оправдывался Володя.

— Ага. Зеленый и пупырчатый! — встрял Сережа!

— Типун тебе на язык! — Вадим Молодцов сплюнул на пол.

— А ты не плюйся. Ты с ним в одном кунге живешь. Вот и будешь себя всю жизнь корить, что не спас товарища. — Сережа тоже поддерживал меня.

— Не каркайте! Садитесь! Пить будете? — Гаушкин показал, куда нам пристроится.

— Будем. Вот тебе, больной, микстура! Из самого Красноярска вез. Здесь такую вещь днем с огнем не сыщешь! — я поставил на стол бутылку водки.

— Ух ты! Ну его на фиг, этот коньяк! Давай водки!

Народ быстро слил из стаканов обратно в бутылку коньяк, ополоснул кипятком тару и поставил на стол. Разлили. Чокнулись. «За здоровье!» Выпили. Хорошо! Домашняя водка в Чечне была чем-то вроде деликатеса. Ни один многозвездочный коньяк и рядом с ней не стоял. Родимая. Напоминание о доме.