За эти годы по всем экранам страны прошло несколько моих картин, имевших успех у зрителей, — я стал популярным артистом, меня приглашали всюду, я побывал с творческими вечерами во всех уголках России, и не единожды… Облетал и объездил весь Советский Союз, все союзные и автономные республики… И только в Грузию, которую люблю с детства, где у меня столько близких друзей и знакомых, куда по первому зову всегда с радостью стремлюсь, почему-то ни разу не был приглашен за все эти годы… Мне захотелось восстановить в памяти те далекие дни, попытаться понять причину.
Грузины, пригласив меня тогда на торжества, настоятельно просили прилететь за несколько дней до открытия на генеральную репетицию торжественного концерта, в котором предполагали и мое участие. На худой конец, просили быть хотя бы «к сдаче» концерта (цензурный просмотр) — тогда это считалось обязательным.
Открытие юбилейных дней планировалось провести в самом большом зрительном зале Тбилиси — в зимнем Дворце спорта.
К сожалению, прилететь в Тбилиси заранее, как было условлено, я не смог, появился лишь в день премьеры. Точнее: только под вечер, буквально перед самым началом, когда уже звучали протокольные казенно-торжественные речи начальства.
По режиссерской задумке постановщика концерта, известного грузинского актера и спортивного комментатора Котэ Махарадзе, сценарий моего участия выглядел так.
Мне следовало переодеться в милицейский костюм лейтенанта ГАИ из фильма «Берегись автомобиля», сесть на мотоцикл, проехать через зрительный зал Дворца спорта, выехать на сцену, заглушить там мотоцикл и ждать, когда за рулем автомобиля «Победа» моим же маршрутом на сцене появятся сначала Лейла Абашидзе в образе «Стрекозы» из одноименного фильма, а вслед за ней на вороном коне и звезда грузинского кино — Отари Коберидзе в роли Махмуда из фильма «Мамлюк».
В заключении этого «парада-алле» мне надлежало подойти к микрофону и от имени артистов России поздравить своих коллег, грузинских артистов, а заодно и зрителей, со славным юбилеем.
Все это успел сообщить мне запыхавшийся Котэ Махарадзе по пути к месту нашего «старта». Наскоро проинструктировав, что, где и когда, приказал слушаться во всем Лейлу и Отари и убежал на сцену, традиционно пожелав всем троим ни пуха ни пера…
Задача, в общем-то, не ахти какой сложности при наличии одной-двух репетиций, учитывая, что имеешь дело с техникой…
Но о репетициях не могло быть и речи! Некоторые сложности возникали и по части приветственных слов: честно говоря, ораторствовать я не мастер — речи всегда давались мне с трудом… При одной мысли, что предстоит выступать, безнадежно терял покой и сон, сутками мучаясь в поисках «изюминки» предстоящего выступления.
В этом смысле меня восхищал коллега по театру Ростислав Янович Плятт — удивительный человек! Ему, например, никакого труда не составляло говорить без всякой подготовки на любую тему, сколько угодно времени и всегда блистательно!..
В тот вечер, из-за отсутствия времени, все происходило наспех, импровизационно… Милицейский костюм оказался для меня мал, пришлось довольствоваться одной фуражкой. Хозяин фуражки — настоящий автоинспектор ГАИ — в эти предстартовые минуты торопливо наводил марафет на мотоцикл, оглаживая тряпкой его дряхлое пенсионное тело (общая черта милицейской техники).
Поступила команда приготовиться к старту. Официальная, торжественная часть заканчивалась.
Дальше, на удивление, все происходило как по писаному.
По условленному сигналу я дал газ своему «долгожителю», лихо промчался через весь зрительный зал и выскочил на сцену, щедро распылив по пути остаточные продукты этилированного бензина и солярки… Глушить мотоцикл не понадобилось, он замолк сам.
На сцену вслед за мной выскочила на «Победе» Лейла, добавив к этилированным запахам и свою долю — «победную»…
А когда прискакал и красавец Отари, вороной конь которого повел себя на сцене не совсем прилично, восторгу зрителей не было конца… Я переждал шум, дождался, когда зал утих окончательно, и подошел к микрофону.
Я надеялся, что давняя любовь к грузинскому кинематографу выручит меня, окажется союзником, поможет в нужный момент родиться нужным словам, и я не ошибся, слова нашлись!..
Многие подмечают схожесть грузинского кино с итальянским. Действительно, их роднит многое. Прежде всего: и то и другое — кино хорошее. И даже очень хорошее — доброе, демократичное, талантливое! Пронизанное человеколюбием, верой в жизнь! Мудрость грузинских картин, их художественная прелесть и обаяние в самобытности, в присущем этому талантливому народу, рожденному на склонах хмельных виноградников юга, в Божьей благодати экзотического Кавказа, жизнелюбии и юморе.
Вопреки печальной склонности советского кино последних десятилетий к унификации, к верхоглядному подражательству не лучшим образцам коммерческого кино Европы и Америки, к космополитизму — грузинский кинематограф сохранил свое национальное лицо, поэтому он жив-здоров и по-прежнему самобытен.
Свои мысли по этому поводу я и высказал зрителям праздничного Дворца спорта. Речь имела успех. Мне шумно аплодировали.
Мой учитель, Сергей Аполлинариевич Герасимов, почетный гость юбилея, встретив меня позже за кулисами, сделал комплимент: «Ну ты просто златоуст, Жора! Не ожидал… Красиво выступил, молодец!»
К сожалению, этим поздравлением и закончилась для меня радостная часть юбилейного вечера. Дальше следовали сплошные огорчения.
Выполнив свой профессиональный долг, размягченный и довольный успехом, я сидел в закулисном буфете за рюмкой коньяку и чашечкой кофе, курил сигарету и ждал окончания концерта… Тут меня и поймал мой «злой гений» Котэ Махарадзе.
— Георгий, все было прекрасно! Огромное тебе спасибо. Чувствуешь, как грузины хорошо тебя приняли! — Он расцеловал меня и продолжал: — Просьба к тебе, Георгий! Сделай доброе дело, постой у Вечного огня, пожалуйста! Понимаешь, сейчас начнется торжественный реквием по умершим грузинским актерам, снимавшимся в кино. Зажгут Вечный огонь на сцене, по обеим сторонам которого по стойке «смирно» встанут два актера — русский и грузин. Русский актер — ты, грузин — Отари Коберидзе! А на пяти огромных экранах в это время будут демонстрироваться фрагменты из фильмов, в которых эти артисты снимались… Представляешь, как будет красиво и торжественно!
Я сказал:
— Котэ! Я же не присутствовал ни на одной репетиции. Я не видел концерта. Я не представляю себе, что это такое — Вечный огонь… Когда и куда надо встать? Я как слепой в лесу! Смотри, Котэ, ты рискуешь… Я могу сорвать всю торжественность момента.
Котэ возразил:
— Тебе, Георгий, ничего и не надо знать! Отари в темноте выведет тебя на сцену и поставит где следует. Твое дело стоять смирно на протяжении всего номера… Когда реквием окончится, Отари уведет тебя обратно за кулисы. Все очень просто, Георгий… Ну пожалуйста!
Я согласился.
Когда подошла очередь реквиема и погас свет, Отари взял меня за руку и повел на сцену. Поставив где надо, он занял свое место… Вспыхнул Вечный огонь.
Поначалу все шло торжественно. Притихли зрители. Стрекотали проекционные киноаппараты…. Из кинобудки в направлении сцены темноту пронзали шевелящиеся лучи света, неся на экраны изображение. Тихо и торжественно звучала печальная музыка. И вдруг случилось невообразимое!.. Зал взорвался криками восторга, аплодисментами! Люди буквально неистовствовали. Я ничего не мог понять. Что происходило на экранах за моей спиной? Почему вдруг такой восторг в зале? Нарушить стойку «смирно» и повернуться к экранам я не решился. Так и простоял в недоумении, пока не кончился номер реквиема. За кулисами я спросил Отари, что происходило на экранах. В чем причина такого «шабаша» зрителей?
— На экранах покойный артист Геловани изображал генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина в фильме Чиаурели «Падение Берлина», — сказал Отари.
Я опешил. Ничего себе! Этого мне только и не хватало… Ай-ай-ай! Это что же получается? Выходит, я добровольно участвовал в торжественных поминках по преступнику, загубившему миллионы человеческих жизней… и мою в том числе?! Я — жертва — стоял по стойке «смирно» у Вечного огня своему же палачу?! Ничего себе реквием, пропади он пропадом! Гори он вечным огнем… В самом страшном сне такого не увидишь… Любой фильм ужасов — рождественская сказка по сравнению с этим.
