– Ну что, сынок? Глаза разбежались? Да, это звезды. Но ничего. Не тушуйся.

И он слегка подтолкнул меня в спину. «Сейчас начнется!» – подумал я, заприметив знакомую девушку – ее родители бывали в особняке моих предков частыми гостями. Нас «сосватали» еще в юности. Я тогда учился в МГИМО и был на сто процентов благонадежен. Это и есть вариант под названием «слияние капиталов». Я невольно поежился: мою шею сдавил воображаемый галстук.

– Я и не тушуюсь.

– Врешь! Не по себе, да? Этих красоток не так-то просто уложить в постель. Они себе цену знают. Они – звезды!

Как и все простые смертные, Сгорбыш считал, что звезды – это люди особой породы. Добиться их внимания – большая честь. Заговорить с ними – значит услышать глас небесный. Я же прекрасно знал, что это не так, потому и разозлился:

– Подумаешь! Эка невидаль!

– Не скажи. Тут твои шансы равны нулю. Ни одна из них на тебя даже не посмотрит, несмотря на твою смазливую физиономию. Они же звезды! – повторил Сгорбыш.

Этого я стерпеть не мог.

– На что спорим?

– Что-о? – Он даже распрямился. Вытянулся в струнку.

– Я укладываю в постель ту, на которую ты указываешь пальцем, а ты весь вечер не пьешь. Нет, мало: ты не уходишь в очередной запой в день получки.

Это было нечестно, но выбора у меня не осталось. Скоро зарплата. Я должен его подстраховать.

– Сынок! – насмешливо протянул Сгорбыш. – Да у тебя силенок не хватит!

Он еще сомневался в моей квалификации! Я разозлился всерьез:

– Это у тебя не хватит силы воли удержаться перед накрытым столом.

Я попал в точку: ему очень хотелось выпить. Он все время облизывал губы, а глаза его бегали. Он жадно провожал взглядом каждого официанта с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Все его мысли были о выпивке. Наступал момент, когда за бутылку алкоголя он будет способен продать и мать родную. Поэтому Сгорбыш указал на звезду сериала, рейтинги которого зашкаливали:

– Видишь эту классную девочку?

– Ну. Вижу.

– Маленькая проблема: у нее есть парень. И он тоже звезда!

Ее парнем был актер из того же сериала. Таблоиды пестрели отчетами об их бурном романе, щедро поливая сие острое блюдо соусом «Ах, какая любовь!». Сгорбыш-то не промах! Но у него начинался алкогольный психоз. В таком состоянии люди проявляют чудеса изобретательности, лишь бы добраться до вожделенного зелья.

– Подумаешь, парень, – пожал плечами я. – Да хоть муж! Главное, чтобы она не была беременна.

– Тебе не нравятся беременные женщины, сынок? – насмешливо прищурился Сгорбыш. – А как же пятеро детей, которых ты хочешь иметь?

– Вот потому, что люблю детей, я не хочу разбивать сердце матери хотя бы одного ребенка, – отрезал я.

– Ох, какого мы о себе высокого мнения!

– Ну что? Пари?

– А доказательства?

– Чего ты хочешь?

– Если ты ее охмуришь, пусть она приедет завтра к нам в студию. В крайнем случае послезавтра. Или звонит туда, не переставая.

– Такая мелочь? А может, тебя устроят ее фотографии в обнаженном виде?

– Это нереально, – усмехнулся Сгорбыш.

– Как же ты в таком случае узнаешь, что я с ней переспал?

Он задумался. Потом уверенно сказал:

– Она не даст сфотографировать себя в обнаженном виде. У нее рейтинги. И парень.

– Мне не даст?

– Ну ты и наглец! – не выдержал Сгорбыш. – Если ты это устроишь, я вообще брошу пить!

Это было то, что нужно. Выиграв липовое пари, я сразу попадал в дамки. Ради этого я готов собрать в охапку всех присутствующих здесь звезд, и… В общем, я согласился попробовать.

– Пока она не отходит от тебя, я не подхожу к накрытому столу, – пообещал Сгорбыш.

– Ты забыл о шампанском, – напомнил я.

– Что шампанское, – отмахнулся Сгорбыш. – Слону – дробина.

– Главное, начать. Большое количество дроби способно завалить и слона. Давай-ка по-честному, папаша.

– Идет, – с тяжелым вздохом согласился Сгорбыш. – Но учти: ее парень здесь.

– Тогда одно условие.

– Какое? – насторожился Сгорбыш.

– Ты прав: на репортеришку она не клюнет. Могу я замаскироваться под одного из гостей?

– А у тебя получится, сынок? – засомневался Сгорбыш.

Все складывалось как нельзя лучше. Он дал мне слово, что не будет пить, пока от меня не отойдет актрисочка. Следовательно, миссия, возложенная на меня шеф-редактором, выполнена. Сгорбыш будет трезв как стекло и сделает все, как надо. Фотоотчет ляжет на стол завтра утром в лучшем виде. И он не догадается, кто я на самом деле. Я его переиграл.

– Через пять минут я стану здесь своим, – заверил я своего начальника и уверенно шагнул в зал.

Меня сразу заметили. Улыбки, кивки в мою сторону, перешептывания. Блудный сын вернулся в родные пенаты. Надо сказать, я долго не появлялся в свете. А указанная актриса приехала в Москву недавно. Гораздо позже, чем я залег на диван. Минут десять она оставалась в неведении. Но потом ей шепнули на ушко:

– А ты знаешь, кто он? Это же…

И она узнала. Я поймал брошенный на меня взгляд. Он дорогого стоил. Дива уже была моя. Вот что значит репутация! Ей наверняка сказали, сколько звезд сделало от меня аборты. Ложные аборты, но обросшие настоящими слухами. Ее парень тоже был ничего: плечистый накачанный брюнет. Но у него не имелось папы-миллионера. Особняка на Рублевке. Дачи на Лазурном Берегу. Не стоило даже оглашать весь список, чтобы она поняла, кто я и кто он. Каковы мои перспективы и каковы его. Я немного поиграл мускулами: поцеловал в щечку ту самую девушку, с которой меня сговорили еще в ранней юности, дочку богача с Рублевки. Небрежно сказал «Привет» поп-диве, которая вот уже лет десять царила на эстраде. С бокалом шампанского в руке постоял в группе чиновников и банкиров, которые прекрасно знали моего отца. С умным видом сказал несколько слов, и они благосклонно кивнули.

– Ну, ты артист! – шепнул, проходя мимо, Сгорбыш. Похоже, он один пребывал в неведении. А сказать ему о том, кто я такой, было некому. Ведь он мелкая сошка, простой репортеришка. С ним никто не общался. Все делали вид, что его не существует, хотя на всякий случай поворачивались к камере лицом, чтобы снимки вышли правильные и четкие.

Наконец я подрулил к предмету нашего пари. Все, что я помню: она брюнетка. Но глаза у нее оказались светлые. То ли серые, то ли голубые. Фигура, кажется, хорошая.

– Привет! – небрежно бросил я.

Момент был подходящий: ее парень куда-то отлучился. Она скучала в одиночестве: олигархи не баловали ее своим вниманием. В первый момент она не нашлась что сказать. Я стоял пред ней, живой, заманчиво блестящий, самый настоящий, с бокалом шампанского в руке и с багажом испорченной репутации за спиной. И улыбался своей знаменитой улыбкой. Она не верила собственному счастью. Но через пару минут уже начала строить матримониальные планы.

– Как тебя зовут? – небрежно спросил я и отхлебнул шампанского. Она ответила: Саша. А может, Маша.

– Ты здесь одна?

– С партнером по сериалу.

Он уже стал просто «партнером по сериалу». Я «кинул» Сгорбыша. Разумеется, я мерзавец. Человек нечестный. А где вы здесь найдете честных? Мимикрия. Я мигом адаптировался под окружающую среду.

– Я тоже один. Зашел на огонек. Мама попросила.

Моя мать считалась одной из первых красавиц Москвы, несмотря на то, что скоро должна отмечать полувековой юбилей, и эталоном вкуса, вот почему у актрисочки жадно заблестели глаза.

– Она покупает модели этого кутюрье? – жадно спросила Маша, а может, Саша.

– Она ездит за модной одеждой в Париж. Или в Италию. В крайнем случае в Лондон, – небрежно ответил я. – Но с этим господином дружит. – Я так же небрежно кивнул в сторону кутюрье, презентующего сегодня свою новую коллекцию. Моя мать никогда не носила одежду этой марки, но какое это имеет значение? Мы с юной актрисой вели светскую беседу. Точнее, я вел, а она стояла, открыв рот. В ее глазах мерцали бриллианты. Она жадно ловила отсвет огромного богатства.