– А разве не так? – искренне удивился Леонидов. – Неужели ничего мне не расскажете? Или я вас от работы отрываю? Могу подождать, когда освободитесь, проводить до дома. Хотите, зайдем в кафе, выпьем по чашечке кофе. А хотите, к вам зайдем.
– Я подумаю, – рассмеялась Оля.
Леонидов покраснел. Примерно так он познакомился с Лялей. С одной не разобрался, а уже напрашивается в гости к другой. Причем с намеками. Ну что за натура! Считают, что мужчина думает о сексе двадцать четыре часа в сутки. Стыдно признаться, но… Правда ведь!
– Оля, неужто вас уволили? И не нашлось на фирме другой работы для такой красивой девушки?
– Да вы прямо быка за рога. Смело! А еще говорят, что у меня неприступный вид. Я же сказала, что подумаю. А что касается работы… Так я ведь не состою в родстве с управляющим, а это главный критерий отбора.
– Наслышан, наслышан. Тоже не любите Валерия Валентиновича?
– Любить можно людей. И животных, если они не кусаются.
– А он кто? – с интересом спросил Леонидов.
– Пресмыкающееся.
Значит, конфликт. Между первым этажом и третьим. Верхними и нижними. Да, конфликт налицо. Пойди сейчас на первый, там охают третий. А надо всеми стоял Серебряков. Неужели такой человек пал жертвой офисных интриг? Непостижимо!
– Оля, а Серебряков в последний день был на работе? С утра до вечера?
– Нет. Появлялся время от времени. Потом исчезал. Он был… странный, да. Именно странный. И нервный. Это при его вечной невозмутимости! Я ведь неплохо его знала. А тут он меня удивил. Было такое чувство, что человек вдруг проснулся. И даже помолодел. Сказал мне комплимент, чего с ним отродясь не бывало. Да, да, не смейтесь! Было такое чувство, что он наконец-то увидел, что вокруг есть люди. Серебряков был помешан на своей фирме, на работе. Зарывался в нее, как крот в нору. Ничего не хотел видеть и слышать, ничто его не интересовало. Кроме работы. Он был трудоголиком. Но последние два дня…
– Что последние два дня?
– Я же говорю, изменился. Если бы я его знала похуже, то подумала бы, что человек влюбился. У него были такие счастливые глаза! Но Серебряков? Влюбился? Невозможно! – решительно тряхнула волосами Оля. – Он, конечно, обращал внимание на красивых женщин, но проходил, не задерживаясь. Говорят, у него была любовница. Если честно, мне ее жаль. Может, у него была какая-то финансовая удача? С деньгами точно связано, потому что он долго сидел накануне с бухгалтершей Юлей. Всех отсылал, на звонки не отвечал. И вечером у Юльки были круглые глаза. От удивления. Инструкции Серебрякова ее поразили. Может, удачная махинация? Он был мастер на такие вещи.
– А где Юля сейчас?
– Да в банке, с Пашей. Или не в банке. То есть она-то точно там. А где сейчас Паша, никто не знает. Такое ощущение, что прячется. Но от кого?
– Может, от меня? – предположил Леонидов. Теперь ему до смерти захотелось встретиться с бухгалтером. С Юлей.
– Этого я не знаю.
– Даже неудобно спросить… – замялся Леонидов.
– Что такое?
– Да вот все говорят, что у хозяина фирмы с личной секретаршей какие-то особые отношения…
– Да что вы! – Оля откровенно расхохоталась. – Только не Серебряков! Он никогда не смешивал работу с удовольствием. Так что я вам помочь не могу. Насчет его тайн и всего такого прочего.
– Что ж. Будем искать в другом месте.
Почему-то он поверил девушке Оле. Да, Александр Серебряков не смешивал работу и удовольствие. И никогда не влюблялся. Значит, причиной его счастливых глаз в день убийства была удача в бизнесе.
Чтобы внести ясность в этот вопрос, Алексей заглянул в бухгалтерию, к рыженькой Наташе. Но там его ждало разочарование. Рыженькой не было, унылая особа с короткой стрижкой, одетая в безобразную кофту расставляла в шкафу папки с документами.
– А где Наташа?
– В банк уехала.
– Как, и она в банк? А когда вернется?
– Неизвестно.
– Что у вас там, черная дыра? Или Бермудский треугольник? Все уезжают, но никто не возвращается. Сигнал «SOS» оттуда еще не посылали?
У унылой особы в малиновой кофте чувства юмора не было вовсе. Кокетничать она не умела, да и вид ее не располагал к ухаживаниям. Леонидову ничего не оставалось, как вернуться в приемную.
– Ну что, готов мой списочек? – спросил он.
– Да, пожалуйста, – Марина протянула ему отпечатанный на лазерном принтере перечень фамилий уволенных сотрудников и номеров их телефонов.
Пока Леонидов мучительно искал повод продолжить диалог с секретарем коммерческого директора, зазвонил телефон. Потом, без паузы, другой. Марина отбивалась от жаждущих встречи с Павлом Петровичем, а сам Павел Петрович словно сквозь землю провалился. Леонидов тяжело вздохнул и пошел к лифту. Честно сказать, на третьем этаже ему понравилось больше, чем на первом. Но справедливости ради надо выслушать и другую сторону.
В торговом зале за время его отсутствия ничего не изменилось. Клиентов по-прежнему не было, товара на полках не прибавилось, нулей на ценниках не уменьшилось. Он подошел к огромной девахе со всклокоченными волосами и на огромной груди прочитал: «Елизавета Пшенкина, менеджер». Его макушка была на уровне глаз великанши, которая, ко всему прочему, ходила по залу в туфлях на высокой платформе.
– Я хотел бы с вами поговорить… – пискнул он в могучую грудь.
Женщины таких габаритов приводили тщедушного Леонидова в трепет. Широкими шагами к ним уже шел управляющий.
– Я бы попросил вас не отрывать сотрудников от работы, – грозно прошипел он.
– А когда?
– В свободное время. Если они захотят с вами разговаривать.
«Куда они денутся», – зло подумал Алексей, выскочив из магазина. Управляющий здорово его разозлил. Явно он что-то скрывает и не хочет, чтобы сотрудники беседовали с работником уголовного розыска. «А что, если сам Иванов и заказал Серебрякова?» – возникла крамольная мысль. Ведь он не справился с обязанностями. Наобещал хозяину с три короба, а не выполнил. Можно обвинять в этом финансовый кризис. Но с другой стороны… Раз ты не видел, куда все идет, значит, ты плохой руководитель! Да, при живом Серебрякове дни Иванова в должности управляющего, а быть может и на фирме, были сочтены. Остается выяснить, как будет при Ирине Сергеевне, будет ли Иванову прямая выгода от смерти Серебрякова?
…В тот же день на кухне в квартире Завьяловых Лена раскладывала по местам привезенные продукты. Предстояли похороны, а после них, как водится, поминки. Тела обещали выдать завтра, с похоронами затягивать нечего, не зима, чтобы им тут лежать, она уже всех обзвонила и все заказала.
Скоропортящиеся продукты были запиханы в холодильник, морозилка забита мясом, овощи заполнили подоконник и большую картонную коробку. На полу выстроились бутылки растительного масла и стеклянные банки майонеза. Про запас. Лена зашла к соседям и договорилась с ними об аренде холодильников на случай, если своим не обойдется. Разбирая очередную коробку, привезенную мужем сестры Александры, ворчала:
– Вот не повезло, так не повезло! Черт бы побрал эту жизнь, дорого все невероятно! Все как с цепи сорвались, ищут подешевле, а тут необходимость. Ладно… Обойдемся. Твой Вовка сыр порежет потоньше, сыра хватит. И колбасы не буду больше покупать. Пусть на овощное налегают, хорошо что сезон. Баклажанчиков надо еще подкупить и морковки. Солянку на горячее потушу заранее, да и холодец надо поставить вариться. Обещали кур привезти, а места в морозилке нет. И куда девать холодец? Ладно, к Светке отнесу. Вот кому хорошо: мужик ее содержал, а помер – и хлопот с похоронами никаких. Жена постарается. Не то что нам. Ну ничего, мы ее припашем. Раз ее Серебряков во всем виноват, пусть на нас поработает. Чего ты сидишь, как на именинах? Помоги лучше.
Она попыталась всучить сестре нож. Та в ужасе отстранилась:
– Лена, как ты можешь?! Там мама с папой… В морге… Их же убили, Лена!
– Ну убили. Чего ж теперь, сидеть всем и реветь? Режь давай капусту, время-то идет. А то мы такие чувствительные! Уж такие! Сидим, плачем, а сестра бегает целыми днями, высунув язык.
