Отец Джеймс страдал бессонницей, поэтому ночная исповедь Ричарда его ничуть не смутила.

— Что волнует тебя, сын мой? — тихо спросил он.

— Я должен признаться в предательстве, которое тяготит мою душу.

— Понимаю, пришло время вернуть Мэрли-Вэйл.

— Вопреки королевскому запрету, через несколько дней я пойду войной на епископа Джорджа. Я прошу отпустить мой грех за вероломство по отношению к королю, но не могу поступить иначе.

Ричард знал, что он нарушает клятву, данную человеку, который однажды спас ему жизнь. Он отчетливо помнил, как будто это произошло только вчера, ту жестокую битву на болотах под Уэлшем.

— Господи Всемогущий, Истербай, вставай!

— Хэл, я не могу подняться, — с трудом произнес Ричард. Изо рта у него текла кровь.

Сбитый с боевого коня вражеским мечом, он упал на спину и угодил в трясину. Одетый в тяжелые доспехи, он стал быстро погружаться в болото. Чем больше он боролся, пытаясь выбраться, тем быстрее его засасывало. К счастью, ему на помощь спешил будущий король Англии.

— Держись за руку! — кричал Генрих, наклонившись к земле. Его конь месил копытами торф, едва не наступая Ричарду на голову. Болото булькало, испуская хлюпающие звуки. — Держись за руку, Ричард, держись!

Ричард изо всех сил старался дотянуться до перчатки Генриха, до той самой руки, которая накануне сражения посвятила его в рыцари. «Как все это нелепо, вчера стал рыцарем, чтобы сегодня умереть», — с грустью подумал Ричард.

— Истербай, скорее хватайся за руку!

— Не получается, Хэл! Оставь меня и уходи. Тебе не следует быть здесь одному.

Английское войско гналось по лесу за вражескими рыцарями, бросив отставших Ричарда и принца на болоте. И вдруг вражеские всадники неожиданно выскочили сзади. Узнав принца по доспехам, всадники с гиканьем бросились к нему.

— Уходи, Хэл, иначе тебя возьмут в плен.

— Попробуй ухватиться за мою ногу, — настаивал принц.

С неимоверным усилием Ричарду удалось вцепиться в сапог Хэла. Понукая коня, принц вытащил друга.

— Все в порядке, Истербай!

Лицо принца выражало волю и решительность. Уже тогда, а им было всего по шестнадцать лет, он был грозным воином.

Хэл помог Ричарду взобраться на своего коня, и они сумели уйти от погони. Так человек, которому суждено было управлять Англией, спас Ричарду жизнь. Ричард всегда чувствовал себя в долгу перед Хэлом.

Ричард отбросил тяжелые мысли и глубоко вздохнул.

— Я обязан Генриху жизнью, но никогда не смогу понять, как он смог, целиком посвятив себя церкви, предать самого Бога. То, что сделал Киркингам, бесчестно и грешно, и неважно, что он служитель церкви. Я восстановлю справедливость, несмотря на то, что Генрих расценит это как предательство. Ведь это дело чести, не так ли, святой отец?

— Ты изменился, Ричард.

Это было сказано бесстрастно, без похвалы, без осуждения. Ричарду оставалось только догадываться об истинных мыслях старого священника.

— Прошло уже два года, как Генрих сел на престол, однако он не привлек Киркингама к ответственности. Я думаю, пробил мой час, — продолжил Ричард. — Я давно к нему готовился. Скоро из Лондона прибудет оружие. Деньги леди Тэсс тоже пойдут на вооружение. Я знаю, что мой поступок приведет к столкновению с королем Генрихом. Вот тогда-то большую помощь мне окажут лолларды. — Заговорив о лоллардах, Ричард сразу вспомнил Тэсс; любая мысль о еретиках всегда вызывала в памяти ее образ. — Интересно, святой отец, что бы было со мной, если бы в жизни я больше заботился о справедливости, нежели о собственной безопасности?

— Ты уже давно был бы мертв, — прямо ответил старец.

Ричард печально улыбнулся.

— Тэсс забила себе голову мыслями о благородстве. Она считает меня трусливым прихвостнем короля и презирает за это. Я никогда не добьюсь ее любви.

— Я помолюсь за тебя, сын мой.

Ричард полностью доверял старцу. Открывшись ему, он облегчил свою душу, но теперь настала пора уходить.

— Что мне нужно сделать, чтобы Бог простил мне этот грех, святой отец?

— На тебе еще нет этого греха, сын мой. Придешь ко мне после того, как совершишь его.

— Святой отец, отпустите мне грехи, ведь на войне меня могут убить.

— Ступай к себе, сын мой, и прочитай молитву двенадцать раз.

Вернувшись к себе, Ричард не стал читать молитв. В ту ночь он изучал карты Мэрли-Вэйл и близлежащих территорий.

— Перкинс, у меня уже созрел план. — Лицо Ричарда выражало решимость.

— Да, милорд, — ответил рыжеволосый оруженосец, не отрываясь от своего занятия. Он приводил в порядок доспехи графа после турнира и с благоговением чистил фамильный меч Истербаев, то и дело зевая при этом.

— Напасть на епископа будет несложно, — продолжал Ричард, не обращая внимания на оруженосца. Он напряженно думал. — Да, это будет несложно, но и не легко. В этой битве я готов сложить голову. Я думаю, вассалы Кадмонского замка последуют моему примеру.

— Конечно, милорд.

— Перкинс, а сколько тебе лет?

— Скоро будет семнадцать.

— Когда мне было семнадцать, Хэл уже посвятил меня в рыцари. — Ричард подошел к камину и посмотрел на Перкинса. Он чувствовал, что надо наградить этого честного юношу за его верную службу. — Перкинс, этой ночью ты выбил из моих рук меч. Это достойно похвалы. Ты был хорошим оруженосцем. Я представлю тебя перед королем Генрихом для посвящения в рыцари до того, как он пойдет на Нормандию. Хоть ты и молод, но заслуживаешь этого. Ты доволен, Перкинс?

Услышав такую новость, Перкинс замер. Посвящение в рыцари говорило о том, что юноша возмужал. Перкинс с благодарностью взглянул на графа.

— Очень доволен, милорд.

— А мне печально. Когда тебя станут звать сэром Перкинсом, я буду вынужден нанять другого оруженосца. Мне будет не хватать тебя.

— Все будет хорошо, милорд.

Ричард опять погрузился в свои мысли, разглядывая портрет Люси. Ему было любопытно, какой она стала теперь. Он думал о том, как она воспримет его мятеж, будет ли гордиться своим старшим братом, чем бы ни кончилась его дерзкая затея. Они так долго жили врозь, что Ричард не был уверен в том, что сестра испытывает к нему какие-либо родственные чувства. Люси была чужой, Тэсс — тоже.

Он вновь подошел к столу и взял миниатюрный портрет своей нареченной. Она скорее задушит меня, чем уступит, — с горечью подумал Ричард. А может, после битвы с Киркингамом сердце девушки наполнится гордостью и она будет уважать его не меньше, чем своего отца. Ричард очень надеялся на это.

Но, вспомнив ее милое лицо и стоящую в глазах обиду, он понял, что надеяться глупо. Тэсс никогда не ответит ему взаимностью, с грустью признался сам себе Ричард. Он вспомнил ее невинные поцелуи, ее нежные губы, тот нектар, который он пил из ее рта. В нем вдруг проснулось дикое желание разбить глыбы льда, сковывавшие Тэсс. Он безумно хотел ее, представлял, как она будет извиваться под ним, требуя все больше и больше любви. Ему так хотелось, чтобы она уступила, приняла его любовь. Если бы это случилось, Тэсс полюбила бы его, он был в этом уверен.

Дверь скрипнула, и хрупкая фигурка проскользнула в комнату.

— Ты не спишь, Ричард?

Очнувшись от своих раздумий, Ричард обернулся и увидел Элсбес.

— А, это ты? Проходи.

Ричард почувствовал досаду, не ее хотел он увидеть на этом месте. Увидев, что Элсбес смутилась, он взял ее за руку и нежно поцеловал в лоб.

— Последнее время я не уделял тебе внимания. С тех пор как в замок приехала Тэсс, появилось много забот. Прости меня.

После того как Перкинс вышел, Элсбес в раздумье смотрела на Ричарда. Немного помолчав, она откинула капюшон плаща и распустила волосы.

— Не надо извиняться, ты должен уделять больше времени своей будущей жене. Я раньше как-то не задумывалась, что нашим отношениям может прийти конец. Похоже, это уже случилось.

— Сними плащ, — предложил Ричард, наливая два бокала вина.

— Не сейчас, чуть погодя.

Они сели возле камина и молча выпили.