Конфуций жил во второй половине VI столетия до Рождества Христова – на Востоке этот век отмечен подъемом духовной и мыслительной деятельности. Среди его собственных соотечественников основатель даосизма Лао-цзы, а среди греков – Пифагор учили доктринам, которые в некоторых случаях удивительным образом напоминают одна другую. Тогда же в Индии успешно проповедовал свое новое учение Будда. Конфуций родился в 551 году до н. э. в Цзоу – сейчас это уезд в провинции Шаньдун. Китайцы никогда «не позволяют» мудрецу родиться без определенного рода сопутствующих событий – говорят, что и рождение Конфуция ознаменовалось сверхъестественными явлениями. Более скромная версия его генеалогии (один из рассказов, например, ведет его родословную от императора Хуанди, жившего более чем за 2000 лет до н. э.) свидетельствует о том, что он был отпрыском княжеского дома и вел род от брата Чжоу, последнего правителя династии Инь. Многие из его предков определенно были министрами и отличившимися воинами, и один из них был особенно замечателен своей скромностью и увлеченностью учеными занятиями. Его отец, Шулян Хэ, был весьма мужественным воином. Конфуций был сыном от второго брака, родившимся, когда отцу было более семидесяти лет. В рассказе о детстве Конфуция говорится о том, как проявлялись его склонности в играх: он часто копировал расстановку жертвенных сосудов и совершал ритуальные поклоны. Когда ему было пятнадцать лет, он, по его собственным словам, посвятил себя учению. В девятнадцать лет он женился. Вскоре после этого Конфуций, по-видимому, получил первый государственный пост: стал хранителем зерна в своем родном княжестве Лу. На следующий год ему поручили управление общественными полями и землями. Его слава вскоре распространилась в царствах, на которые в то время был разделен Китай. Впоследствии более чем за пятьдесят лет своей государственной службы Конфуций получал приглашения на должности от различных дворов. Однако чувство собственного достоинства – черта его характера не менее отличительная, чем и его неподдельная скромность, – нередко побуждало его отклонять эти предложения. Вопреки свойственной князьям любви к удовольствиям и злокозненным интригам, будучи на государственной службе, он оказал огромные услуги стране. Но его влияние на службе у правительства было в любом случае второстепенным по сравнению с тем, которым он пользовался как признанный авторитет по всем вопросам, имевшим отношение к древней истории империи, и как красноречивый толкователь тех великих нравственных принципов, которые, как его убедили исторические штудии, должны были лежать в основе законодательной деятельности. Он рано, в двадцать один год, начал публичное преподавание и преуспел, оказавшись в центре обширного круга учеников, чья преданность свидетельствует о необычайной силе его характера и нравственном совершенстве. Его слава была так велика, что у него, как передают, было три тысячи учеников. Из них он выбрал семьдесят два и разделил этих последних на четыре класса. Первую группу он стал обучать морали, от второй требовалось посвятить себя искусству рассуждения; третью учил разработке лучших форм управления государством, а четвертую – публичному преподаванию.

В своих постоянных стараниях возбудить в сознании нации почтение к тем принципам, которыми руководствовались великие императоры Яо и Шунь почти за две тысячи лет до этого, Конфуций посвятил себя преобразованию традиций и грубых свидетельств древних времен в совершенную форму. До своей смерти он успел завершить работу по составлению и редактированию так называемых пяти китайских канонов, или пяти «Цзинов», почитаемых китайцами, – они считают, что в них содержится истина о высочайших предметах, изложенная теми, перед кем они преклоняются как перед святыми мудрецами. Это следущие книги:

1. «И Цзин», или «Книга Перемен», – космологический и этический трактат, создание общих начатков которого приписывается Фу-си, предполагаемому основателю китайской цивилизации.

2. «Шу Цзин», или «Книга Исторических писаний», в которой повествуется о царствованиях Яо и Шуня и о династиях Ся и Шан, а такжео многих чжоуских властителях. Повествование нередко принимает форму диалога и содержит много материалов дидактического характера.

3. «Ши Цзин», или «Книга Песен», – собрание стихотворений, которые высоко ценил Конфуций как средство формирования национального характера.

4. «Ли Цзи», или «Записи о Ритуале», – это изложение китайских национальных обрядов; полагают, что соблюдение описанных там церемоний и обычаев необходимо для поддержания общественного порядка и поощрения добродетели.

5. «Чунь Цю», или «Весна и Осень», – история времени Конфуция и нескольких царствований, непосредственно предшествовавших ему. Название книги объясняется тем, что события каждого года в ней расположены под заголовками сезонов, два из которых посредством синекдохи стали обозначением всех четырех.

Первые четыре текста, «Цзины», согласно традиции, были составлены и отредактированы Конфуцием. Однако в четвертую, как говорят, многое было привнесено позже. Только пятая книга, «Весна и Осень», – это подлинное произведение самого мудреца.

После канонов китайцы почитают четыре «Шу» – книги или писания. В трех из них – в «Лунь Юе», или «Упорядоченных беседах» Конфуция с его учениками, в «Да Сюэ», или «Великом Учении», и в «Чжун Юне», или «Срединной Доктрине», – мы располагаем сделанными его учениками записями его доктрин и высказываний. Четвертое «Шу» состоит из трудов Мэн-цзы, прославленного автора конфуцианской школы, умершего в 317 году до н. э.

Когда смерть уводила Конфуция с нивы трудов, он, вероятно, чувствовал, что его усилия на благо страны увенчались весьма скромным успехом. Он умер в возрасте семидесяти четырех лет, оставив свою страну, которой посвятил жизнь, более чем когда-либо подверженной ненавистным ему бедствиям. «Цари, – сказал он на смертном одре, – не станут внимать моему учению. Так, значит, я больше не нужен на земле, и пора мне ее оставить». После смерти его имя стали глубоко почитать все классы общества, и чтят его до сих пор^{18}. Учения других философских школ канули в Лету, а доктрины Конфуция сегодня читает большая часть великой семьи человечества, которая восхищается ими и старается воплотить в жизнь. По всей империи работы Конфуция рассматриваются как образцы религиозной, нравственной и политической мудрости. Только зная их, можно добиться известности и в культурной, и в политической жизни. Сыновняя почтительность, которая после смерти родителей переходит в почитание предков, – это центральная концепция его системы, а в настоящее время – национальная религия китайцев.

Хотя Конфуция иногда ставят рядом с такими основателями религий, как Будда и Мухаммед, такой славой в большей степени он обязан своим трудам по составлению и редактированию канонов – «Цзинов» и своей исключительной известности как учителя нравственности, чем каким-либо притязаниям на вероучительство. Нет никаких оснований предполагать, будто он добавил какую-то новую доктрину к метафизическим спекуляциям или к религиозным представлениям, отраженным в этих книгах. В его высказываниях не содержится информации ни относительно его взглядов на сотворение человека, ни о том, что, по его мнению, ожидает его за гробом. Напротив, из трех «Шу», в которых его ученики сделали для китайского мудреца то же, что Босуэлл для доктора Джонсона, мы узнаем, что он высказывался не о религии, а об истории, поэзии, правилах поведения и, главным образом, обо всем, что имело отношение к развитию добродетели в личности, в обществе или в государстве. Конфуций признавал мудрое руководство провидения. Он учил, что в этом мире добрые получают воздаяние, а злые бывают наказаны. Однажды, оказавшись в опасности, – на него яростно набросились жители Куана, принявшие его за своего старого недруга – сборщика налогов, – он произнес замечательные слова: «После смерти царя Вэня (Вэнь-вана) разве я не храню дело истины? Если бы Небо пожелало, чтобы это дело погибло, я, смертный, не мог бы так приобщиться к нему. А раз Небо не пожелало, чтобы дело правды погибло, что могут сделать со мною куанцы?»