Один из милиционеров увидел жест старика, направленный в их сторону, и тут же что-то сказал на ухо другому, по-видимому, старшему. Тот посмотрел из-за плеча, потом встал во весь рост и качающейся походкой подошел к нашему столику.

— Все митингуешь, карбонарий? — кривя свою красную от выпитого рожу, спросил милиционер. Как я успел заметить, это был низший офицерский чин, младший лейтенант.

— Вот пообедать зашел, — скороговоркой произнес старичок, хмель моментально с него слетел.

— Пообедал?

— Пообедал, — кивнул старичок.

— Так вали отсюда, карбонарий хренов, — лыбясь в тридцать два зуба, приказал милиционер. Двинуть бы его в эти зубы так, чтобы кровью умылся. А потом еще и дружкам навалять, чтобы поняли и на всю жизнь запомнили, за что таких, как они, «мусорами» называют. Но у меня свой интерес в этом городе. Да и не защитишь каждого старика от хамов в форме.

Мой сосед медленно поднялся и шаркающей походкой направился к выходу, надевая на голову свой каракулевый «пирожок».

— А теперь ты. — Палец младшего лейтенанта указал на мою персону (эх, попался бы ты мне, щенок, в Афгане… впрочем, тогда его еще учил в школе этот самый «карбонарий»), — Кто такой?

— Приезжий, — спокойно ответил я, отпивая из своего стакана сметану.

— Документы есть? — Голос милиционера зазвучал вызывающе звонко, никак, собирается применить силу, дурачок.

Я молча протянул ему удостоверение и паспорт (чтобы избежать дополнительных вопросов).

— Так-так, — промурлыкал себе под нос младший лейтенант. — Московская пташка. Каким ветром тебя к нам занесло?

— Попутным, май френд, попутным, — в тон ему ответил я.

Уловив в знакомых русских словах незнакомое звучание, милиционер налился краской (его краснота стала отдавать фиолетовым цветом), затем оскалился.

— Ну ничего, считай, что попал по адресу. Здесь тебе крылышки подрежут. — Он достал из кармана расстегнутой шинели черный прямоугольник радиостанции, приложив его к губам, заголосил: — Первый, первый, ответьте тридцатому.

В динамике рации что-то закряхтело, забулькало, и наконец сквозь треск донесся голос:

— Слушаю тебя, тридцатый.

— Товарищ капитан, тут задержан залетный гастролер. — Докладывая начальнику, краснорожий едва ли не вытянулся в струнку. Затем добавил с умным видом: — Может, по какой ориентировке подходит?

— Откуда «птах»? — доносилось из динамика.

— По документам вроде из Москвы, а так кто его знает.

— Хорошо. Через десять минут приеду, разберемся. — Несколько секунд пауза, потом динамик снова затрещал: — Тридцатый, черт возьми, где находитесь?

— В пельменной, — промямлил младший лейтенант, поняв, что своим желанием выслужиться сам «спалил малину».

— Через десять минут буду, — рация наконец замолчала.

— Вот так, голубь, — натянуто улыбнулся милиционер, видимо, переживая, что скажет своим соратникам по бутылке.

— Доесть хоть могу? — спросил я, накалывая очередной пельмень.

— Ешь, ешь, — милостиво кивнул милиционер и, уже возвращаясь к столику друганов, бросил через плечо: — Теперь когда снова придется.

За милицейским столом началось шевеление: быстро опустошались остатки водки, а пустую тару поспешно складывали на поднос к кассирше, которая уже топталась возле стола.

Я доедал не спеша пельмени, понимая, что пирожки съесть не успею. Парикмахерши отнесли свою посуду и торопливо вышли из пельменной.

Ровно через десять минут (время я засек) открылась синяя дверь, и в зал вошел мужчина, одетый в серые милицейские брюки и пятнистый камуфляжный бушлат. На голове у него была офицерская фуражка с высокой тульей, где пригнездился золотой двуглавый орел. Уверенным шагом он подошел к милицейскому столу, все четверо, вскочив, вытянулись, а младший лейтенант, протянув мои документы, быстро заговорил. С бесстрастным видом я допивал жидкую сметану и боковым зрением пытался «нарисовать» портрет вошедшего. Выше среднего роста, широкоплечий, руки крепкие, мужицкие, лицо открытое, славянского типа, на плохо выбритом подбородке ямочка. Тип местного супермена, таких любят бабы.

Взяв удостоверение и паспорт, капитан прямо-таки с голливудской улыбкой направился ко мне.

«Ну-ну, — подумал я, — в отличие от дуболома с одной звездочкой этот должен быть просто обаяшкой».

— Капитан Колодин, — представился подошедший, приложив руку к козырьку фуражки.

— Кольцов, — ответил я, поднимаясь со стула. — Частный детектив.

— Какими судьбами а наших краях оказались, Глеб Иванович?

— Не поверите, капитан. Волей случая.

— То есть?

— Ну, наняла меня одна гражданка. Из этих, «новых русских», проследить за мужем. Последнее время стала она его подозревать в измене. Предложила хороший гонорар, я согласился. Тут же отправился в Екатеринбург, там у моего подопечного должна была состояться встреча якобы с партнерами. Но не все так гладко, как хотелось бы. Я засек мужа клиентки в борделе с двумя фуриями. Но и меня засекли. А там начальник службы безопасности — комитетский полковник… В общем, еле ноги унес. За деньги богачи нанимают настоящих профессионалов. Пока не сбросил фотоаппарат, «барбосы» из секьюрити не отстали. — «Легенду» я рассказывал довольно убедительно, мы ее обговорили с, Андрюхой еще в кемпинге. Правда, не думал, что все произойдет вот так. — Уходить от погони на перекладных — очень дорогое удовольствие. Теперь денег у меня осталось, только чтобы перекусить в этой тошниловке.

— А кем был до частного сыска? — спросил Колодин.

— Инспектором в МУРе, тоже, кстати, капитаном. — Это уже была импровизация: самодовольная физиономия собеседника излучала гордость за то, что он носит милицейский мундир; и, соответственно, ревностная нелюбовь к «смежникам» (поэтому я приплел полковника из КГБ); да и о МУРе я знаю достаточно, могу поддержать разговор, лишь бы не оказалось у них в кадрах своего человека из московских органов, а то расколют.

Услышав, что в прошлом я тоже был милиционером, капитан еще шире улыбнулся и весело спросил:

— Так какие проблемы?

— Ну, во-первых, где-то остановиться на ночлег, а во-вторых, позвонить в Москву, в офис, чтоб денег выслали.

— Так что, мент менту, пусть бывшему, не поможет, что ли. Мы теперь как братья, — громко хохотнул Колодин. — Пошли, все устроим в лучшем виде.

Мы прошли к выходу, боковым зрением я видел вытянутые физиономии ошарашенных милиционеров: они такого не ожидали, в общем-то я тоже.

Возле крыльца пельменной стояли оранжевые «Жигули» с синей полосой на двери и мигалкой на крыше. В двадцати метрах возле газетного стенда я увидел фигуру в пальто с каракулевым воротником и «пирожке», надвинутом на самые глаза.

— Прошу, — открывая дверцу машины, пригласил меня новый знакомый. — Кстати, меня зовут Николай Николаевич, для друзей просто Николай.

— Глеб, — ответил я, пожимая протянутую мне с переднего сиденья руку.

— В «Урал», — приказал шоферу Колодин, машина плавно тронулась с места.

— А кто этот старик? — спросил я, глядя на человека в «пирожке».

— Карбонарий, — усмехнулся капитан. — Старый маразматик, бывший директор нашей средней школы. Кстати, почти все здешние жители учились у него.

Развернувшись вполоборота, я увидел, как старик едва ли не с ненавистью посмотрел вслед удаляющейся машине, потом сплюнул и зашагал в сторону чугунного Ильича…

Гостиница «Урал» находилась в одном квартале от центральной площади. Большое трехэтажное здание не обладало столичным шиком, но в фойе было чисто и тепло, в углу возвышался развесистый фикус в большой эмалированной кастрюле, которую обвернули для эстетики куском обойной бумаги. За стеклом окошка портье выглядывала смазливая девичья мордашка.

— Ирочка, — снимая свою фуражку, по-кошачьи промурлыкал Колодин, — вот привел к тебе постояльца. Найдется у тебя номер «люкс» для нашего гостя?

— Все-то вы шутите, товарищ капитан, — зарделась девица (ой, сдается мне, были у них не просто дружеские отношения). Девушка перевела взгляд с милиционера на меня. — А вы правда из Москвы? — кокетливо улыбаясь, спросила она.