Более того, оставался риск столкнуться с кем-то в библиотеке, даже в этот поздний час. Да и Тирцель уже после совершенных сегодня прыжков беспокоился, что Конал растратил слишком много энергии.

Кроме того, Конал приложил немало сил, читая память Тирцеля, не говоря о том, сколько эмоций и физических сил отнял несчастный случай. Лучше не рисковать, когда он уже столько получил.

Нет уж, он просто обойдет место проведения парадов и конюшни, а затем проникнет в жилые помещения через боковую дверь. Или можно идти через тронный зал: ведь здесь слишком много любопытных стражников. Но с другой стороны, если его остановят, он всегда может предложить подходящее объяснение — просто вышел прогуляться или решил проверить лошадей перед завтрашним путешествием. Стражник не видел, как он выходил? Ну, наверное, он выходил до смены караула.

Это сработает. Он был уверен, что сработает. Он закинул ягдташ Тирцеля за спину таким образом, что у него на груди можно было заметить только одну лямку.

Как Конал и запланировал, он без проблем добрался до своих покоев, по пути тихо насвистывая старую любовную песенку.

— Дугал, я чувствую себя полным идиотом, — сказал Келсон на следующее утро, когда его названный брат помогал ему заканчивать одевание перед отправкой в путешествие. — Вчера вечером я держал в объятиях красивую женщину и все, что я сделал, — это только поцеловал ее. Если бы я был более настойчивым, никто не знает, чем бы все закончилось, но она остановила меня. И я дал ей уйти.

Дугал был одет в яркую шерстяную клетчатую накидку и кожаные штаны, типичные для приграничных районов и земель Макардри. Он сидел на краю одного из сундуков в покоях Келсона и разматывал ремень, который был намотан на меч Келсона. Король застегивал белый пояс поверх красного одеяния всадника.

— Боже, какая сила воли, — поддразнил Дугал, обратив внимание на то, что на руке Келсона больше нет кольца, хотя Дугал и не стал упоминать об этом вслух. — А я знаком с дамой, о которой идет речь?

— А ты как думаешь?

Схватив свой меч и ремень у Дугала и закрепив их поверх белого пояса, Келсон позволил Дуталу накинуть себе на плечи плащ с капюшоном, отделанный мехом, просунул руки в прорези, и повернулся к Дугалу, чтобы тот мог застегнуть пряжку у него на шее.

— Я думаю, — сказал Дугал после размышлений, — что мой брат король влюбился и что его дама никогда не станет монахиней. И поскольку я вижу, что ты подарил ей кольцо…

— Это не совсем так, — вставил Келсон.

— Нет? А твой палец указывает на другое.

Келсон взглянул на мизинец, на белую незагорелую полоску, и тут же начал рыться в шкатулке с драгоценностями.

— Ну, все было не так, как может показаться, — пробормотал он. — Я не подарил ей кольцо в том смысле, который имеешь в виду ты. Мы не давали друг другу обещаний. Она.., будет просто хранить кольцо, как знак, что я оставил Сидану в прошлом.

Она не будет его носить.

— Нет?

— Нет.

Келсон наконец нашел в шкатулке небольшой, украшенный изумрудом перстень и надел его на мизинец, затем схватил пару черных кожаных перчаток и отделанную мехом шапку. На шапке крепилась золотая диадема, и это было гораздо удобнее в походе для обозначения его ранга, чем обычная корона. Надев головной убор, Келсон несколько секунд в негодовании смотрел на Дугала, раздраженно похлопывая перчатками по бедру. Затем он улыбнулся, покачал головой и в беспомощности рассмеялся.

— Я что-то сказал? — спросил Дугал, невинно округляя глаза.

Продолжая смеяться, Келсон покачал головой.

— Это глупо. Предполагается, что у девственников-рыцарей есть преимущество в поисках чего-либо. В особенности, в священных поисках. Так почему я сокрушаюсь, что я до сих пор девственник?

Дугал виновато посмотрел на свои сапоги, затем поднял голову на Келсона.

— Ну, если ты до сих пор девственник, то нас таких двое, — тихо произнес он.

— Ты? — выпалил Келсон — Но я считал…

— О, я много болтаю, — признал Дугал. — И в какой-то момент даже сам поверил, что мы с дочерью. графа Картанского, вчера вечером…

Его хитрое подмигивание и многозначительное пожимание плечами сказали больше, чем могли бы выразить слова, и несколько секунд они с Келсоном не могли прекратить смех.

— Боже праведный, два рыцаря-девственника — выпалил Келсон, когда они оба смогли снова нормально разговаривать. — Я думал, что я — последний. И дочь старого Картана. Боже праведный, ты играешь с огнем, парень! Он убьет тебя, если когда-то узнает. То, как он стережет эту девушку…

— Ну, он стерег ее недостаточно хорошо. Я ведь смог поцеловать ее, — заметил Дугал, вытирая слезы, выступившие от смеха у него на глазах. — Думаю, Коналу тоже удалось урвать поцелуй. Может, удалось и большее.

Улыбка Келсона превратилась в фырканье, когда он натягивал перчатки.

— А, Конал. Он-то, как я опасаюсь, полностью провалит этот поиск, если девственность на самом деле является обязательным условием. Скажи мне, кто-нибудь, на самом деле, видел его любовницу?

Она красива?

— Не знаю. Предполагается, что ее видел его оруженосец. Как его зовут? Джован? К сожалению, парень не болтлив и держит язык за зубами. — На губах Дугала мелькнула хитрая улыбка. — Хотя мы можем и спросить его… Я имел в виду, по-настоящему спросить его…

— Если я сам не накажу или строго не отчитаю тебя за такую глупость, то это сделает твой отец, или, по крайней мере, ему следует это сделать, — заметил Келсон, но неодобрение на его лице быстро сменилось раздумьем. — А если серьезно, то мы могли бы допросить Джована и обычным способом. Он должен что-то знать. И, может быть, мы могли бы проверить, совсем легонько, правду ли он говорит… Конал, в самом деле, слишком часто возвращается усталым.

Они все еще шутили на эту тему, когда вышли к довольно шумной компании, собравшейся во дворе.

Король с Дугалом приветственно подняли руки в перчатках при виде Моргана и Дункана, которые с понимающим выражением на лицам следили за происходящим со ступеней, где также стояли Нигель, Мерауд и другие царедворцы более старшего возраста. Но они уже попрощались с семьей прошлой ночью, а Дункан отслужил особую службу, только для них четверых, на рассвете. Джехана и ее духовник, отец Амброс, стояли отдельно от остальных, и Келсон с Дугалом остановились, чтобы должным образом поприветствовать королеву. Когда они продолжили путь к своим лошадям, их внимание привлек Конал.

Келсон ткнул Дугала локтем в бок и попытался снова не рассмеяться. Конал выглядел очень усталым, у него ввалились глаза. Он сурово отчитывал своего оруженосца за какое-то непонятное прегрешение. Принц Рори, который выступит в качестве капитана молодых оруженосцев и пажей, составляющих эскорт первые несколько миль, разделял возбуждение членов основного отряда и казался полностью разочарованным в старшем брате. Младший, Пэйн, вообще, был на грани слез.

— Ого, какой он возбужденный сегодня утром!

— прошептал Келсон. — Что я тебе говорил? Посмотри на круги у него под глазами.

— уж он-то точно не девственник, — прошептал в ответ Дугал, когда они садились на лошадей. — Это явно от недостатка сна. Вероятно, он вчера вечером выскочил для последней тайной встречи со своей подружкой.

— Не сомневаюсь, что так и было, — ответил Келсон, берясь за поводья, — Взгляни, не удастся ли тебе развеселить Рори и Пэйна, пока я проверяю багаж и выясняю, что там натворили наши оруженосцы. Если даже не смотреть на моего измотанного ночными похождениями кузена, происходящее все больше походит на цирк, чем на достойное отправление на священный поиск.

Дугал опять рассмеялся, услышав последние слова короля, и все еще продолжал смеяться, когда Келсон отъехал, чтобы обменяться утренними приветствиями с Кьярдом О'Руаном, присматривавшим за оруженосцами и слугами, которые заканчивали последние приготовления. Большинство слуг были людьми в возрасте и оставались серьезными, но молодые оруженосцы смеялись и шутили между собой все время, отрываясь от работы, и практически не обратили внимания на приближение короля.