— Сколько вас? — спрашиваю я у старого аврора, который даже не удивился, увидев меня здесь.

— Нас четверо. Рад тебя видеть, сынок, — на лице Грюма появилась улыбка, от которой человек непосвящённый остался бы заикой. Ведь не было не одного сантиметра на теле старого аврора, на котором не нашлось хоть бы одного шрама. А от улыбки они растягивались, и зрелище становилось поистине жутким. Но я всё равно рад видеть своего первого начальника.

— И я рад встречи, мистер Грюм. Мы попробуем что-нибудь сделать с псами на поле. Сможете очистить здание и спасти маглов? — интересно, кто из нас больше удивился тому, что я пытаюсь командовать Аластаром Шизоглазом Грюмом?

— Сможем.

Я отдаю Алостару портал с запиской и желаю удачи старому вояке.

Людей Грюма я замечаю, только когда он даёт им знак показаться, а ведь у меня не малый опыт, да и столько лет Азкабана поспособствовали обострению чувств. Но разве старый параноик станет работать не с асами своего дела? Улыбнувшись своей мысли, я обращаюсь собакой и бегу по направлению к служебной парковке. Я не знаток маглов, но уверен, что оттуда можно будет легко попасть на взлётно-посадочную полосу. Мой бывший декан, конечно, удивилась, но не растерялась и мы в три зверя отправляемся искать приключения себе на ушастые головы. Охранника на парковке не было, что и логично. Наверняка служба безопасности подняла тревогу, за что и поплатились. О том, что произошло именно так, не было и малейших сомнений. Проскальзывая мимо припаркованных машин, я старательно вглядывался в темноту и тихо завидую МакГонагал. Хочу кошачьи глаза. А вот моя Валеса, похоже, чувствует себя вполне комфортно. Вот почему только я тут собака? Хотя, если скажу, что не люблю своего зверя, это будет большая ложь. Выбегаем на посадочное полотно и огибаем огромный ангар. Когда я вижу то, что творилось на взлётном поле, я невольно останавливаюсь и думаю о том, что только монстр может делать такое. Мы опоздали. Пожиратели уже уничтожили все крылатые машины, но со многими попутно было истреблено огромное количество людей. Сейчас мои злейшие враги занимаются тем, что дружно орут одно и тоже слово, тыкая палочками в диспетчерскую вышку. Взрывные заклинания выходят не очень сильными, видимо, пожиратели молодые. Такую вышку я и один заклинаний с десяти снёс бы. Сейчас будет возможность оторваться за долгие годы ада. Я ускоряю темп, заставляя своё собачье тело работать на пределе его возможностей.

— Сириус Блэк! Это Блэк! УБЕЙТЕ ЕГО! — раздался истошный, до боли знакомый пищащий голос. Конечно же я останавливаюсь, тут Питер! Чёртов предатель, убить десяток пожирателей хорошо, а убить Петтигрю — просто замечательно. Но моим планам мешают несколько взрывных заклинаний, которые сразу же были брошены в бедного дворового пса пожирателями. Уворачиваюсь от одного, подныриваю под второе, и третье взрывается сзади и чуть слева, заставляя меня сделать немыслимый кульбит, в котором мне вежливо помогла взрывная волна. Отлетаю вправо и падаю на бок. Больно падаю, надо заметить. Быстро вскакиваю на все четыре лапы и трачу секунду на то, чтобы осмотреться. Со всех сторон на меня бегут люди в чёрных мантиях, а мои спутницы изо всех сил стараются меня догнать. Наверное, я слишком спешил, когда бежал сюда. Уворачиваюсь от убивающего луча и снова взрывные. Чёрт! Никакие это не новички, те не догадались бы так быстро о том, что именно взрывающие чары наиболее опасны для животных вроде меня. Сломя голову начинаю убегать, исходя громким лаем. По моей задумке женщины поймут, что я, дурак, сам влип и ещё вполне могу выпутаться, но они должны остаться сзади. Боковым зрением замечаю, как кошка вцепилась в песца, не давая, тем самым, второму кинутся ко мне. Спасибо, профессор. Впереди уже догорающий самолёт, который лежит на брюхе, за него я и забегаю. Превращаюсь в себя, любимого, достаю палочку, потоком воды тушу остатки огня и возвращаю оружие в чехол. Захожу в салон через огромную дыру, отмечающую место попадания сильного заклятия, и сразу же меня буквально сносит зловоньем, испускаемым горелой плотью. Давлю свой рвотный порыв и всё же захожу в самолёт. Пробегаю метров пять по уничтоженному салону, прячусь за слабо сохранившимся креслом, сев при этом на колени обгорелому человеку, и молюсь, чтобы никто не решил просто расстрелять самолёт дальше, не пытаясь добраться до живого меня. Когда глаза привыкают к темноте, вид открывается просто ужасающий. Куски плоти, разбросанные по всему салону, литры пригоревшей крови, половина салона выворочена. Мой друг, любезно поделившийся со мной своим местом, был человеком в теле и вокруг него всюду виден расплавившийся жир. Амбре стояло просто жуткое. Кто-то слышит мои мольбы, и я улавливаю топот ног. Решение о том, что я буду делать, мгновенно появляется в моём сознании и за несколько мгновений до того, как пожиратели бы ворвались в моё укрытие я бросаю в сторону дыры от взрыва большую порцию Перуанского порошка мгновенной тьмы. Результат выходит весьма ожидаемый, из пространства вокруг самолёта исчезает даже признаки света, а пожиратели мгновенно предпринимают тщетные попытки зажечь огонь на кончиках своих палочек. Эти идиоты начинают наугад бродить по салону, а я жду, пока они сделают нужный мне вывод, и как только слышу слова заклятия сверх чувствительного зрения, бросаю на голос свето-шумовую гранату и возвращаюсь на колени к моему пригоревшему маглу, закрывая при этом уши и глаза. Конечно же, меня это не сильно спасает, и я чувствую себя так, будто мои собачьи ушки сейчас взорвутся, но через боль я подскакиваю и направляюсь туда, где должна быть толпа недовольных мной людей. Да, люди очень недовольны, такой поток нецензурной брани даже не каждый тролль сможет выдать. Я достаю очки, которые сделал Гарри, чтобы видеть через этот порошок. Видеть, конечно, сильно сказано, но метров с двух можно заметить силуэт человека. Когда я нахожу первого корчащегося на коленях пожирателя, не задумываясь, выхватываю правой рукой нож и вонзаю его снизу в подбородок, иной способ умерщвления стоящего на коленях просто неудобен. Густой поток крови сразу же покрывает мои руки, отчего рукоять ножа становится липкой, а рукава мантии чуть тяжелее, чем хотелось бы. Через пару шагов приходится повторить нехитрую процедуру, а там, где должна быть дыра я нахожу ещё двух, но уже стоящих на ногах людей. Я становлюсь лицом к одному из них, но на шаг в стороне и быстрым движением руки вгоняю лезвие под углом по самую ручку смертожранцу между рёбрами туда, где у человека находится сердце. Не знаю чем заменён данный орган у этих нелюдей, но тот издаёт сдавленный писк и падает. Последний поднимает палочку и наугад бросает «Секо». Везучий, гад, я перехватываю падающее из слабеющей руки оружие левой и вонзаю его «везунчику» между рёбрами под рукой, которой он держал палочку, готовую к атаке. Но эта рана не смертельна, а потому не мешкая достаю своё оружие из горячей плоти и обрываю эту жалкую жизнь точным ударом в шею. Только после падения четвёртого тела, смотрю на рассеченное предплечье и, начинающей дрожать левой рукой, накладываю магическую повязку, которая должна остановить кровь, по идее. Вот только Секо слишком подлая вещь, в этом простом слове заключено помимо режущего заклинания ещё чары, мешающие естественному заживлению и остановке крови. Без посторонней помощи, от Секо легко умереть.

Всё произошло менее чем за минуту, а потому скоро тут будет ещё большая партия моих друзей. Рука болит просто адски, но я выхожу из корпуса самолёта и пытаюсь использовать ноющие уши по назначению. Ага, бегут за мной так же, как и я двигался сюда. Бросаю в нужную сторону ещё горсть порошка, дожидаюсь, пока основное стадо забегает во тьму, считая, что я буду прятаться именно там, кидаюсь на утёк в противоположную сторону. Четверо оказываются непозволительно сообразительными, и не бегут за остальными, а потому видят моё бегство. Обернуться псом я не могу, потому что бегать на трёх лапах куда менее эффективно, чем на двух. Петляя, как заяц, добегаю до ангара, из-за которого выбежал всего пару минут назад. Там меня уже ждут две женщины, которые, очевидно, и сами готовы меня прикончить.