— Мы поговорили с Дэнни и Гордоном. Выяснили, что официально могилу открывали в 1962 году, и, следовательно, это захоронение было произведено позже. Братья Лоу настаивают, что, пока они служат при кладбище, никто могилу не трогал — они бы непременно заметили. Так что мы можем сказать, что женщину похоронили не позднее одиннадцати-двенадцати лет назад, но, возможно, и все тридцать лет назад. Криминалисты долго юлили, но потом признали, что первая дата вероятнее.

Отец Холланд резко выпрямился, хлипкое кресло заскрипело.

— Ну конечно! Когда я только принял приход, хоронили еще на старом кладбище, при церкви. Могильщиком в то время был старик-пьяница по имени Буллен. Он давно уже был на пенсии. Много лет от него было больше неудобств, чем пользы, но уволить его оказалось нелегко. У него были защитники, оправдывавшие его пристрастие к алкоголю. Сам он уходить не желал. Из-за него у меня возник конфликт с некоторыми из прихожан — кстати, один из первых. Мне помогли изменившиеся обстоятельства. Кладбище заполнилось, его необходимо было закрыть. Окружной совет определил место для нового кладбища неподалеку, но уже на земле округа, и нанял своих могильщиков — братьев Лоу. Буллену пришлось наконец-то уйти на пенсию.

Маркби улыбнулся:

— Я помню Ната Буллена еще по моей работе в Бамфорде. Его забирали за пьянство и неподобающее поведение рекордное количество раз. Дошло до того, что его уже не пускали ни в один паб в городе. Наверно, при такой работе, как у него, невозможно не пить.

— Каждый раз, когда он копал могилу, то падал в нее головой вниз, — сказал отец Холланд и нахмурился: — Я приехал в Бамфорд чуть больше одиннадцати лет назад. Так что ее могли похоронить незадолго до того, как Эплтон ушел на пенсию. — Он вздохнул с явным облегчением и сконфуженно посмотрел в сторону Маркби: — Я буду откровенен. Если кто-либо смог пробраться на мое кладбище и произвести там незаконное захоронение, это вряд ли говорит в пользу моей наблюдательности или того, что я надлежащим образом выполняю свою работу. Но Морис Эплтон в последние год-два священства сильно болел и не мог толком ни за чем следить. Приходские дела были донельзя запущены. Хорошо еще, что у них в то время существовал приходской совет.

Священник поколебался.

— Как я уже упомянул, вначале у меня возникли столкновения с этим советом. Они привыкли вести дела по-своему и слышать не хотели ни о каких переменах. Прихожанка по фамилии Этеридж обвинила меня в папизме и перестала посещать службы. — Он потряс своей окладистой бородой, как бы отгоняя воспоминания о старых ссорах. — Как вы ее опознаете? По спискам пропавших без вести?

Настал черед Маркби конфузиться.

— В то время эти списки велись не так аккуратно, как сейчас. Не только отец Эплтон пускал все на самотек. Мы надеемся, что кто-нибудь вспомнит об исчезновении молодой женщины и обратится к нам. Естественно, мы располагаем некоторыми сведениями о пропавших людях, но, видите ли, нам необходимо поднять записи за тридцать лет — начиная с того времени, когда эту могилу открывали в последний раз. Конечно, мы проверим все сохранившиеся дела об исчезновении людей за этот период, но на это потребуется время. Когда иссякнут варианты, относящиеся к нашему округу, мы возьмемся за соседние. Теоретически, эта женщина могла появиться откуда угодно. Однако вполне возможно, что она местная.

Отец Холланд печально кивнул:

— Судя по вашим словам, вам предстоит найти иголку в стоге сена.

— Ну, не все так плохо. — Маркби не желал доминирования пессимистических нот — по крайней мере, на раннем этапе расследования. — Поставьте себя на место того человека или нескольких человек, которые похоронили ее. Труп не самый легкий груз для транспортировки. Не надо забывать, что десять и больше лет назад современных автомобильных трасс здесь еще не было. Сейчас не проблема быстро перевезти тело на значительное расстояние и бросить, утопить или закопать в каком-нибудь глухом месте. В то время это было труднее. Вне всякого сомнения, это была попытка скрыть факт смерти. Что бы там ни произошло — злоумышленник должен был действовать наиболее быстрым и удобным для него способом. — Маркби холодно улыбнулся. — И у него не было сада рядом с домом!

Отец Холланд скривился:

— Мне кажется, тот факт, что ее захоронили на кладбище, заключает в себе определенную логику. В конце концов, кладбище — это лучшее место для сокрытия тела!

— Абсолютно верно! Что касается опознания: если никто не вспомнит ее и мы не сможем выяснить ее личность каким-либо иным способом, существуют методы реконструкции лица по костям черепа. Мы еще не уперлись в стенку, Джеймс. Я вполне уверен, что скоро мы узнаем, как ее звали.

Маркби вовсе не был в этом так уж уверен, но Джеймсу Холланду необходимо было прямо сейчас дать какую-то психологическую опору.

Священник внимательно слушал. Казалось, его особенно поразил один момент в речи суперинтендента.

— Странно! — пробормотал он. — Неужели можно восстановить облик человека, не имея в распоряжении ничего, кроме черепа? Это кажется чем-то вроде воскрешения, разве нет? Мы облекаем плотью мертвые кости. Говорим о ней, скоро узнаем ее имя. Она как будто находится рядом. Мы подняли ее из могилы и заставляем обитать среди нас. Бедняжка.

— Если нам удастся ее опознать, — негромко сказал Маркби, — это определенно повысит наши шансы отыскать… отыскать того, кто похоронил ее.

Он чуть не сказал «кто убил ее». Несмотря на то что официально этот случай классифицировался просто как «подозрительная смерть», неофициально региональный отдел был склонен согласиться с местной полицией: они имели дело с убийством. И по-видимому, пройдет немало времени, прежде чем они восстановят всю картину — если это вообще когда-нибудь произойдет! Но в любом случае опознание жертвы будет первым шагом — первым шагом долгого и утомительного пути, в конце которого они будут знать всю эту печальную историю. Отцу Холланду он сказал:

— Пройдет какое-то время, и она упокоится с миром.

— С миром? Ах да, с миром… — рассеянно отозвался священник. — Как и вы, я привык к смерти. — Он взглянул на Маркби. — Конечно, не к таким ужасным ее видам! Я избавлен от таких вещей, как вскрытие трупов, обезображенные тела в пластиковых мешках и все остальные ужасы, о которых мы читаем в газетах. Но этот череп, глядящий на меня из земли, — он как бы жил своей собственной жизнью. Я не могу объяснить… Вы понимаете, что я хочу сказать? — Он вопросительно и слегка смущенно посмотрел на собеседника.

Маркби кивнул:

— Понимаю.

— Я потом поймал себя на том, что бормочу строчку из Шекспира: «Увы! Бедный Йорик. Я знал его, Гораций». Вот странно. Это, наверно, одна из самых знаменитых цитат в английском языке, и, однако, многие люди произносят ее неправильно. Чаще всего говорят: «Я близко знал», а не просто «я знал». Как бы то ни было, я хочу сказать, что для Гамлета череп по-прежнему оставался Йориком — человеком, которого он знал. Вот и для меня череп, выкопанный Дэнни и Гордоном, оставался человеком. Я чувствовал, что он хочет мне что-то сказать. Позже, когда инспектор Брайс сказала мне, что было установлено, что это молодая женщина, я против воли спросил себя, была ли она красивой. Когда вы пришли к выводу, что это было убийство, я начал думать о преступлениях страсти и нашел, что такое вполне возможно и даже вероятно. Но я по-прежнему видел все в слишком мягком свете. Теперь, когда я знаю о нерожденном ребенке, это преступление кажется мне ужасным, просто зверским. Скверна человеческая — ни больше ни меньше.

Священник раскрыл широкие ладони.

— Да кто же мог совершить такое? Убийца должен и поныне жить где-нибудь неподалеку, разве нет? В конце концов, двенадцать лет — не такой уж большой срок. Если в то время он был молод, то теперь ему должно быть лет тридцать или чуть больше. Простите, Алан, я отвлекся. Никак не могу прийти в себя.

— Понимаю. И вы не отвлекались. Мы точно так же обдумываем ситуацию, смотрим на нее под разными углами. Не надо забывать, что мы имеем дело с людьми — и живыми и мертвыми. Возможно, у этой женщины остались родственники, которые еще живы. Я так понимаю, похороны мисс Грешам отложены на неопределенный срок?