– Я… я не знаю, ваша милость, – прошептал Йорам, делая вид, что не уверен в этом. – Думаю, что да. Но я все-таки ощущаю некоторое сопротивление даже по отношению к этому, хотя, скорее всего, доверил бы сделать попытку считать то, что лежит за этими установками, именно епископу Каллену. Поверьте мне, ваша милость, я не хочу ослушаться вас, но еще меньше склонен подвергать мой разум “вскрытию” против моей воли. (Святой Камбер.)

Данная сцена дает однозначно понять, что “вскрытие” – мера экстренная, которую дерини, придерживающийся этических норм, использует не часто, хотя при соответствующих обстоятельствах она, тем не менее, может быть реальной угрозой, чего не без основания опасались потенциальные жертвы. Конечно, когда напичканный наркотиками Рис сам вызывает призрак “вскрытия”, он делает это нарочно, пытаясь вести рискованную игру со здравым смыслом Тависа в надежде, что тот различит горькую иронию в его словах как отчаянную попытку доказательства его честности, так как никто всерьез не посмеет предложить Целителю воспользоваться таким разрушительным орудием, не унизив его в глазах другого.

– Отчего же просто не вырезать это из моего разума? – внезапно взорвался Рис, в ярости оттого, что стремление поступать благоразумно привело их в замешательство. – Напичкайте меня еще какими-нибудь вашими снадобьями, которые вы поклялись использовать лишь для исцеления!

Он попытался утешить себя мыслью, что если Тавис примет его слова всерьез и вскроет его разум, он, вероятно, никогда не узнает, что поразит его – он, уже довел другого Целителя до такого состояния, что от него вряд ли можно было ожидать внятного ответа, но Тавис удивлял его. Он мог лишь только догадаться, что Тавис все это время считывал его мысли и знал, что его слова были правдой. (Камбер-еретик.)

Таким образом, вскрытие можно рассматривать как злоупотребление, чему, вероятно, можно найти оправдание как единственному средству, находящемуся в распоряжении профессиональных инквизиторов, которые на практике не в состоянии заменить эту процедуру чем-либо еще, так как вскрытие разума объекта при помощи силы наносит практически невосполнимый урон, превращая жертву в калеку в плане психическом, даже если его физическое тело смогло перенести этот опыт. До сих пор остается неизвестным, сохранилось ли тайное знание этого плана ко времени восшествия на престол Келсона, когда огромное количество тайн и верований дерини было потеряно или скрывалось. Будем надеяться, что этого не произошло, так как существует не так уж много информации, получение которой оправдывало бы столь бессмысленное разрушение разума.

Одной из особенностей дерини является специфическая способность управлять функциями своей памяти. Мы не располагаем достаточным количеством примеров, чтобы с уверенностью сказать, обладают ли дерини как раса большим объемом памяти, как таковым, хотя о “точности” памяти дерини Дункана (Падение Дерини.) и “безупречности” памяти Эмриса упоминается особо, вероятно, как о том, что мы назвали бы эйдетической или “фотографической” памятью. Последняя может быть развита лишь с Помощью практики дерини. Так, Эвайн помогает Йораму вспомнить карту, которую отец показывал им год назад, для того, чтобы тот смог сделать ее точную копию.

– Теперь закрой глаза и позволь мне направлять тебя, – прошептала она, притягивая его к себе. Кончики ее прохладных пальцев скользнули к его вискам. – Теперь начни погружаться в себя, глубже и глубже. Старайся подавлять любые мысли в своем сознании. Позволь своей памяти увлечь тебя в тот день в Грекоте, когда отец показывал тебе карту, которую он отыскал. Представь себе, как он раскладывает ее перед тобой. Вспомни, как ты был зачарован, следя за его пальцами. Внимательно рассмотри то, что он показывает тебе. Восстанови в своей памяти каждую деталь с такой четкостью, чтобы ты смог прочесть каждое слово и различить любую мелочь.

Предоставив свой разум в ее распоряжение, Йорам позволил образу, возникшему в сознании, обрести четкие очертания, блаженно улыбаясь, когда необходимые детали плана всплывали в его памяти, чтобы обрести законченность в фокусе его внутреннего зрения.

– Отлично. – Ее слова едва достигали его сознания. – Теперь зафиксируй изображение и, когда сделаешь это, открой глаза и представь, что ты видел на пустом пергаменте перед собой. Когда ты откроешь глаза, ты все еще будешь находиться в состоянии транса, и образ, столь же реальный, сколь реальна была карта настоящая, останется перед твоими глазами, и тебе нужно будет лишь перенести все на пергамент. Начни, когда будешь готов.

Он медленно раскрыл глаза, чтобы увидеть вновь уже знакомые очертания. Как во сне, он дотянулся до пера и обмакнул его кончик в чернильницу, которую держала Эвайн. Когда он склонился над пергаментом, чтобы выполнить свою задачу, казалось, его рука жила отдельной от него жизнью, перо скользило вдоль невидимых линий со сверхъестественной уверенностью… Та же часть его сознания, что не участвовала в процессе, смеялась вместе с Эвайн от радости, которую обоим доставляла мысль, что он смог дать выход таким чудесным способностям своего разума. (Скорбь Гвинедда)

Данный пример может в равной мере служить иллюстрацией аспектов классического “автоматического письма”, в процессе которого непосредственная связь устанавливается между подсознанием и рукой объекта, в то время как сознание находится в положении пассивного наблюдателя. Нечто подобное имеет место и тогда, когда Камбер делает наброски расположения частей противника, после того как он обращается за помощью к магическому колье Ариэллы (Святой Камбер.), воспользовавшись воспоминаниями того, что он видел глазами Ариэллы, набрасывая виденное непосредственно на бумагу и не используя при этом промежуточного контрольного звена своего сознания.

По большой мере то, что делает Морган, считывая воспоминания юного пажа о пленении графа Джейреда (Великие дерини.), является просто более эффектным способом того же процесса, использующего как средство скорее голос, нежели перо. У нас нет указаний на то, что подобного рода обращение к памяти представляет собой какую-либо опасность для оператора, вопреки тому факту, что Морган дважды говорит о том, что данная процедура для него не лишена опасных моментов (не касающихся, тем не менее, ни объекта, ни аудитории). Данное утверждение нам следует принять отчасти как отражение его опыта использования своих способностей, что в действительности может быть весьма вероятным, отчасти как склонность к театрализации, так как случай предоставлял ему беспрецедентную возможность продемонстрировать свои способности в условиях, в которых его позиция казалась весьма уязвимой; он намеренно желал подвергнуть себя значительному риску, выполняя поручение своего короля.

В заключение, чтобы показать, чего можно достичь при помощи расширения функций памяти, приведем весьма наглядный пример, продемонстрированный Квероном, с Гьюэром Арлисским. Это процесс, позволяющий адепту проникнуть в память другого и спроецировать визуальный образ воспоминаний объекта. (Святой Камбер.) В том, что по своей сути было голографическим проигрыванием виденного Гьюэром, Кверон сумел воссоздать случай, происшедший с первым, запечатлевшийся в его памяти. Данная процедура, должно быть, была весьма необычной – ни Камбер, ни Йорам не видели ее использования до этого (хотя и слышали о ней, а Камбер говорил, что Рис, вероятно, знаком с техникой ее проведения). Вероятно, она принадлежит к сумрачной зоне эзотерической практики, преподаваемой в Ордене гавриллитов, известной непосвященным лишь на поверхностном уровне. То, что мы имеем в результате ее использования, не просто применение массового парагипноза, так как Камбер, Йорам и другие дерини, находящиеся в палате, могли помимо всего, видеть и слышать происходящее и, без сомнения были в состоянии распознать любые манипуляции с их чувствами.

То, о чем говорилось выше, весьма специализированный и впечатляющий аспект восстановления памяти, однако все большее число необычайного использования функций памяти находит себе практическое применение. Мы уже убедились, как прямое считывание воспоминаний иногда используется в разведывательных целях, чтобы сберечь время и избежать ошибок в интерпретации; часто дерини позволяет другому считывать приказание, заложенное в его памяти, по тем же соображениям. Другим основным применением функций памяти является изменение или даже введение новых воспоминаний в разум объекта. Изменение воспоминаний Тависа О'Нейлла, касающихся ночи, когда умер король Синил, является особенно наглядным примером того, насколько полезно бывает уметь манипулировать воспоминаниями. Замарывание и стирание болезненных или приносящих дискомфорт воспоминаний также имеет свою сферу применения. Таким образом, можно прийти к выводу, что во всех вышеприведенных способах используется аспект парагипнотических функций, о котором уже упоминалось ранее, и все, кроме непосредственного считывания памяти, могут быть, по крайней мере в некоторой степени, используемы в нашем мире при помощи обычной гипнотической техники.