— Когда вы оказались здесь, — сказал он, — у вас в глазах было отчаяние.

— Правда? Я изо всех сил цеплялась за жизнь. — Она отпила еще глоток виски. Ребекка понимала, что немного пьяна, но ничего не имела против. Она негромко произнесла: — С моих слов можно решить, что во всем виноват Майло, но это не так. Самое худшее произошло по моей вине.

— Вы не должны рассказывать мне, Ребекка, если не хотите. Если в вас говорит алкоголь и назавтра вы будете жалеть о своей откровенности.

— Я не буду жалеть.

Удивительно, но она и правда так думала. Коннор был тихий, сдержанный человек, и Ребекка чувствовала, что может довериться ему. Она задала Коннору тот же вопрос, что и седому мужчине, заглянувшему к ней в коттедж.

— Как вы думаете, если из-за вашего поступка происходит нечто ужасное, это ваша вина? Даже если вы этого совсем не хотели?

— Я не знаю. — Коннор медленно покачал головой. — Сложный вопрос. А вы как думаете?

— Я много об этом размышляла с тех пор, как приехала сюда, и пришла к заключению, что часть вины лежит на мне. — Она сделала глубокий вдох. — Полтора года назад я узнала, что у Майло роман. У него и раньше были романы, и они причинили мне немало страданий, но на этот раз вышло гораздо хуже, потому что та женщина родила ребенка — ребенка Майло. Он говорил, что не хотел этого ребенка. Говорил, что не хотел расставаться со мной. Мне казалось, я смогу его простить — нет, не так: мне хотелось победить.Но я была очень зла. Мой гнев — я не могу его описать.

— Как дикий зверь, — сказал Коннор. — Чудовище, которое хватает тебя за горло.

— Да. Именно так. Поэтому я позвонила ей — той девушке, любовнице Майло. Сказала, что она ему больше не нужна. Что он уже нашел другую.

— Это была правда?

— Нет. Я почувствовала, как она расстроилась, — мне было приятно. — Ребекка остановилась и отпила еще глоток виски. — Через несколько дней мне сообщили, что случилась авария. Та девушка, Тесса, и ребенок, сын Майло, попали в автокатастрофу. Она выжила, но ребенок погиб. Ему не было и трех месяцев.

— Боже всемогущий! — выдохнул Коннор.

— Авария произошла на оксфордской дороге. Тесса ехала в Оксфорд, я в этом уверена. Я все подсчитала — она выехала практически сразу после моего звонка. Она хотела повидаться с Майло, узнать, правда ли то, что я ей сказала. Она кинулась в Оксфорд из-за того, что я сообщила ей.

— Вы в этом уверены?

— Насколько это вообще возможно. Наверняка я не узнаю никогда. Поначалу это и было самое трудное. Я говорила себе, что не я сидела за рулем машины, поэтому моей вины тут нет. У меня были все причины поступить так, как я поступила. Майло был моиммужем — она родила ребенка от моегомужа, а это неправильно. Но правда в том, Коннор, что я поступила так, потому что ненавидела ее. Да простит меня Господь, но и ребенка я ненавидела тоже.

Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь своей. Его пальцы были теплые, все в мозолях, их прикосновение утешало и ободряло. Она подумала о том, насколько он отличается от Майло, который тут же начал бы рассуждать над ее моральной дилеммой, поворачивая ее то так, то этак. Тем не менее, молчание Коннора сказало ей гораздо больше. Внезапно она осознала, насколько глубоко привязана к нему, и одновременно поняла, что еще не готова к серьезным отношениям.

Ребекка пожала его руку и тут же отняла свою.

— Я так и не рассказала Майло о том звонке, — продолжила она. — Не нашла в себе сил. Мне было стыдно. После аварии я решила, что должна остаться с ним. Видите ли, он нуждался во мне. Он потерял своего ребенка. Он всегда бежал ко мне за утешением, когда что-то в его жизни шло не так. В те несколько месяцев он старался изо всех сил, идеально себя вел, но…

— Вы больше не любили его.

— Да. Он не пошел на похороны. Я пошла, а он нет. Сказал, что слишком расстроен. Он действительно скорбел, по ребенку и по Тессе, я это видела. И все равно предпочел трусливо отсидеться дома. А потом… он как будто перевернул страницу. Майло никогда не отличался способностью подолгу из-за чего-то переживать — в этом смысле я порой ему даже завидовала. Он вел себя так, словно ничего этого — романа, ребенка — вообще не было. И я начала его презирать. Конечно, себя я презирала тоже за то, что совершила, и еще за то, что не раскусила его раньше. В конце концов моя тайна встала между нами как стена. — Она горько улыбнулась. — Так что я убила не только ребенка, но еще и свою любовь к Майло.

— Вы не убивали ребенка, — сказал Коннор. — Его убила катастрофа или Господь — смотря как на это посмотреть. А вам надо продолжать жить.

— Да. Это я понимаю тоже. — Теперь она была по-настоящему пьяна и рада этому. Она пододвинула свой стакан Коннору, и он вылил в него остатки виски.

— Я никогда никому не рассказывала, — сказала Ребекка.

— Я тоже никому не скажу.

— Значит, вы не возненавидели меня?

— Я не смог бы возненавидеть вас, Ребекка. — Он добродушно улыбнулся. — Вы хороший человек, я это вижу.

Она покачала головой.

— Нет.

— Хорошие люди могут совершать плохие поступки. Постарайтесь простить себя.

— Я не могу. — Она поставила стакан на стол. — Но все равно, спасибо, что выслушали меня.

Он улыбнулся.

— Я всегда считал неоспоримым достоинством моей религии то, что у человека есть кому доверить свои переживания.

— Вы религиозны?

— В церковь я больше не хожу.

— Это не одно и то же, Коннор.

Он сложил перед собой ладони — крупные, гораздо крупней, чем ее собственные, с въевшейся каменной пылью.

— Как вам известно, у меня теперь собственные боги.

— Мэненнан МакЛир, морской бог… — Она поднялась на ноги и, пошатываясь, пошла к плите, чтобы поставить чайник. — Когда я была в том коттедже, мне явился ангел.

— Ангел? Как интересно. — Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Прошу, Ребекка, расскажите мне поподробнее.

Она насыпала кофе в кофейник, а потом оперлась спиной о печь, дожидаясь, пока закипит чайник.

— Он не был похож на ангела. Никаких крыльев или нимба. Обыкновенный путешественник. Думаю, на самом деле это и былпутешественник. На пустошах часто бродят туристы. Я сильно болела, несколько дней провела в полном одиночестве: знаете, когда перестаешь замечать время и начинаешь воображать разные вещи — с вами такого не бывало? У него была такая добрая улыбка — я всегда буду ее помнить. После того как он ушел, я почувствовала себя лучше. Поняла, что мне надо делать — по крайней мере, в следующие несколько дней.

— Вы говорили с ним?

— Да, немного. Он дал мне несколько советов. Сказал обратиться к врачу, что было весьма разумно, а потом сказал, что я должна сделать следующий шаг. Я не могла взять в толк, что он имеет в виду, но, похоже, выполнила его совет. Я отказалась от своей прежней жизни и сделала шаг в новую. — Вода закипела, и Ребекка залила ею кофе. — Пока что я понятия не имею, куда иду, возможно, все закончится полной катастрофой, но, по крайней мере, я пытаюсь.

Она помешала кофе в кофейнике, а потом добавила:

— Так странно — после того, как он ушел, я не смогла найти его следов. За день до того прошел сильный дождь, на земле должны были остаться отпечатки. Тогда-то я и подумала, что мне явился ангел.

— Отличная картина, — пошутил Коннор, — ангел, летящий на крыльях над болотом.

— Я часто вспоминаю о нем. Если я не могу принять решение, то думаю, какой совет он бы мне дал. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. — Она поставила на стол две кружки и налила в них кофе из кофейника. Потом сказала: — Я пришла к выводу, что моя судьба — продолжать жить с тем, что я совершила. Когда мне становится совсем тяжело, я вспоминаю его. Моего ангела.

Два дня спустя Коннор уехал с фермы. Незаконченную скульптуру обернули мешковиной, чтобы отослать в Ирландию, если представится такая возможность.

Перед отъездом он постучался в комнату Ребекки. Они пожелали друг другу удачи, и тут он сказал: