Сам Вениамин Андреевич как будто вовсе не обращал внимания на слухи. «Собака лает, а караван идет!» – любил повторять он. Вскоре он снова почувствовал себя на коне, мадам Горчевская цвела аки майская роза, не давая ни малейшего повода заподозрить свой истинный возраст и коротая время между салонами красоты и светскими тусовками, а Владик благополучно закончил ВГИК и собирался в самое ближайшее время пойти по стопам отца. Он даже начал подбирать актеров для съемок новой, современной молодежной комедии под оригинальным названием «Клубешник».

День рождения отмечали с размахом. Родители тактично уехали в город, и возле недавно отстроенного на месте старой бревенчатой дачи кокетливого кирпичного коттеджа не протолкнуться было от новых, сверкающих лаком автомобилей. Охране были даны четкие указания – беспрекословно пропускать всех гостей, указанных в длинном списке.

Вася отправился туда на правах товарища детства. Было время, когда они с Владиком вместе играли в песочек под надзором бабушек… Он вручил подарок – красивый серебряный бокал с узором из цветов и листьев, произнес подобающие поздравления… Сам именинник немного удивился – с Василием они почти не общались, слишком уж он был нелюдимый, но ведь не выгонять же соседа! Его приняли, усадили за стол, налили вина – и тут же забыли о нем. Тусовка собралась большая, одним гостем больше или меньше – какая разница?

Как все, он выпивал и закусывал, поднимал свой стакан за именинника и даже произнес в его честь длинный, сложный и витиеватый тост. После полуночи, когда все присутствующие уже были изрядно пьяны, многие разбрелись по парам и устроились где придется – в комнатах, на веранде, а то и прямо в саду на открытом воздухе. Благо ночь-то теплая…

Вася уединился с Люськой Коршиной – дочкой известного когда-то партийного босса, а теперь – студенткой Института международных отношений и заядлой тусовщицей. Люська была девушка сговорчивая, а потому не спал с ней только ленивый. Когда Вася предложил «перепихнуться по-быстрому», она охотно согласилась. Маленькая комнатка вроде кладовки на первом этаже оказалась свободной, и узкая постель, неведомо кем и для кого здесь приготовленная, приняла их в свои объятия…

Домой Вася вернулся только к полудню – и застал там машины «скорой» и милиции. Соседка Валентина Петровна утром зашла навестить Софью Аркадьевну, принести ей обещанные семена какой-то там особенной, махровой настурции. Дверь в дом оказалась заперта, и это уже было странно – старушка обычно вставала с первыми петухами. Женщина встревожилась, стала стучать, но ей никто не открыл. Обойдя дом, она заглянула в окно и увидела, что Софья Аркадьевна лежит в постели с открытым ртом и посиневшим лицом.

– Я сразу поняла, что она мертвая! – говорила потом Валентина Петровна приехавшим оперативникам. – Она такая аккуратная женщина была, всегда порядок знала, а тут лежит вся распатланная…

Следствие установило причину несчастья – выпив на двоих бутылку дорогого вина, женщины легли спать, а наутро не проснулись. Протопив печь, они слишком рано закрыли заслонку, и ядовитый угарный газ убил их.

В крови у обеих потом обнаружили снотворное, но придавать этому факту особенное значение никто не стал. В бабушкиной тумбочке обнаружился пузырек с таблетками и даже рецепт, выписанный врачом, лечившим ее всю жизнь. По словам сына, Неля тоже страдала бессонницей в последнее время, так что вполне могла воспользоваться лекарством.

Оставалось только догадываться, зачем им понадобилось теплой летней ночью топить печь. Следователь даже вызвал Василия на допрос, но подозрений парень не вызвал. Он выглядел растерянным, подавленным свалившимся на него горем, но вел себя вполне адекватно, связно отвечал на вопросы и очень переживал, что в тот вечер ушел на день рождения к приятелю, оставив мать и бабушку одних. Еще больше его огорчала та самая злосчастная бутылка вина, которую он сам привез, чтобы отметить окончание института.

Свидетелей оказалось достаточно, и все они подтвердили его алиби. Смерть двух женщин списали на несчастный случай, Васю отпустили с миром, и дело навеки упокоилось в архиве.

Только Люська, которая у следователя уверенно говорила, что Вася действительно был с ней и никуда ночью не отлучался, была немного удивлена и даже где-то шокирована. В тот вечер она действительно была сильно пьяна, утром проснулась с головной болью, и Васька был рядом, но узкие и тесные модные джинсы, что она надела, собираясь на тусовку, так и оставались на ней! Получается, ничего не было? Или он умудрился так ловко натянуть их снова?

Было немножко обидно, что этот красавчик (на Ваську она давно положила глаз!) вроде бы пренебрег ею, но черт его знает… Может, и сам отрубился или просто ничего не смог. Точно этого теперь не узнать, так что и заморачиваться не стоит.

Вася вернулся домой, в московскую квартиру. При виде его бледного лица и кругов под глазами сердобольные соседки шептались: бедный парень! Совсем стал на себя не похож, ходит как тень… Оно и понятно, конечно, – горе такое случилось! Совсем один на свете остался.

В ответ на соболезнования Василий кивал, говорил какие-то подобающие слова… Он знал, что лжет, и старался побыстрее избавиться от назойливых соседок. Он вовсе не скучал по двум женщинам, вырастившим его, не чувствовал себя одиноким, напротив – в душе впервые за всю жизнь появилось удивительное чувство свободы и покоя. Больше не нужно было ни с кем разговаривать, выслушивать нотации, никто целый день перед глазами не мелькает. Приходя домой, можно просто закрыть дверь – и спокойно побыть одному, читать, слушать музыку…

А главное – думать.

Вскоре он продал квартиру на Ленинском – жить там он все равно бы не смог! – и переехал в новостройку возле метро «Новые Черемушки». Новая квартира показалась такой просторной и светлой после родного обиталища, заставленного старой мебелью, коврами и прочим барахлом, которое мама с бабушкой наотрез отказывались выбрасывать!

Васе очень нравилась гулкая пустота, белые стены, большие окна без всяких рюшечек и занавесочек… Новый дом – первый настоящий дом в его жизни! – казался немного похожим на монашескую келью – строгая простота, чистые линии и ничего лишнего. Первое время он даже спал на полу.

На работу Василий устраиваться не стал – доход от сдачи бабушкиной квартиры вполне покрывал его скромные потребности. Теперь у него было куда более важное занятие – он готовился к осуществлению своей Миссии. Снова и снова он перечитывал старое, еще дореволюционное издание «Молота ведьм», приобретенное в антикварном магазине за бешеные деньги. Ни тяжелый, неудобочитаемый язык, ни мрачный средневековый формализм, ни скверная репутация этой великой книги не останавливали его. Гениальные находки и озарения двух монахов-доминиканцев были просто поразительны!

Оказывается, в дофрейдовскую эпоху именно пытки были мощнейшим инструментом психоанализа! Тщательно отрежиссированный ритуал боли помогал сорвать завесу лживого женского эго и, высвобождая нужную информацию, прочитать тайные коды ее души. Как только женщина теряла контроль над бессознательным, инквизиторы получали от подозреваемой четкую, подробную, ясно выраженную, а главное – вполне достовернуюлетопись союза ведьмы и дьявола.

Скоро у него появилась возможность убедиться в этом на практике. Бродя по городу, он легко научился улавливать флюиды, исходящие от женщин и девушек, прогуливающихся в поисках приключений. Подойти, познакомиться, пригласить куда-нибудь – это тоже оказалось совсем нетрудно! Главное – ни в чем не сомневаться, быть уверенным в себе… А еще – великолепно выглядеть, дабы не уронить вековую славу инквизиции! Ни одна ему не отказывала, и Василий начал подозревать в глубине души, что каждая ведьма втайне хочет быть разоблаченной, чтобы покаяться и обрести спасение.

Что происходило потом – он предпочитал не вспоминать. Иногда ведь приходится делать и грязную работу… Зато потом, даровав преступнице милосердную смерть, он чувствовал себя спасителем – в первую очередь для нее самой. Конечно, время костров на площадях давно миновало, но и удавка (в Испании ее именовали гарротой) – тоже неплохо. Для раскаявшейся ведьмы вполне допустима и такая казнь.