– Что, никаких новостей? – спросил Солком Гарди, возвращаясь на места, отведенные журналистам.

– Ты, значит, говорил, двадцать минут? Я думаю, они просидят все сорок пять!

– Их нет уже полтора часа, – сказала девушка своему жениху за спиной у Уимзи. – Что они там обсуждают?

– Может, решили в конце концов, что это не она.

– Что за глупости! Конечно же это она. У нее на лице все написано. Жесткое такое лицо, и хоть бы слезинку проронила.

– Ну не знаю… – отозвался молодой человек.

– Ты хочешь сказать, Фрэнк, она тебе понравилась?

– Да не знаю… Но непохожа она на убийцу.

– А откуда тебе знать, как выглядят убийцы? Ты их много повидал?

– Я их видел у мадам Тюссо.

– А, восковые фигуры. Но они там все похожи на убийц.

– Может, и так. Хочешь конфетку?

– Два часа с четвертью, – проворчал Уоффлз Ньютон. – Заснули они там, что ли? Придется делать специальный выпуск. А что, если они так всю ночь просидят?

– Тогда и мы здесь просидим всю ночь – а что делать.

– Теперь моя очередь – пойду чего-нибудь выпью. Позовешь меня, если что? Расскажешь, если что объявят?

– Конечно!

– Я тут пообщался с одним из приставов, – многозначительно сказал своему другу Господин, Знакомый с Нужными Людьми. – Судья только что послал спросить у присяжных, не может ли он чем-нибудь помочь.

– И что они сказали?

– Не знаю.

– Уже три с половиной часа, – услышал Уимзи за спиной шепот девушки. – Я ужасно проголодалась.

– Правда? Может, пойдем, дорогая?

– Ну уж нет, я хочу услышать вердикт. Мы столько здесь сидим – подождем еще немного.

– Тогда я схожу за сэндвичами и вернусь, хорошо?

– Сходи, пожалуйста. Только не задерживайся там. Я прямо чувствую, как только объявят приговор, со мной сделается истерика.

– Я мигом, туда и обратно. Скажи спасибо, что ты не одна из присяжных – им-то вообще ничего не положено.

– Как это, ни есть, ни пить?

– Ничего. Думаю, им нельзя даже включать свет или разжигать огонь.

– Бедненькие. Но здание ведь все равно отапливается?

– Ну, тут точно жарковато. Пойду глотну свежего воздуха.

Пять часов.

– На улице собралась огромная толпа.

– Вот ведь чудаки. Уже скоро, Фредди, – сказал лорд Питер Уимзи. – Там какое-то движение. О, идет моя радость! Шаги впереди… Так беззвучны они, как дыханье[14].

Все встали. Судья занял свое место. На скамье подсудимых снова появилась обвиняемая, очень бледная в электрическом свете. Распахнулась дверь, ведущая в совещательную комнату.

– Смотри внимательно на их лица, – сказала невеста жениху. – Говорят, если они признают подсудимого виновным, то никогда на него не смотрят. Ах, Арчи, дай мне руку!

Секретарь суда обратился к присяжным официальным тоном, но с долей упрека:

– Господа присяжные, пришли ли вы к соглашению по поводу приговора?

Поднялся старшина присяжных и с выражением обиды и крайнего раздражения на лице произнес:

– Я вынужден сообщить, что мы не видим возможности прийти к соглашению.

Зал онемел от изумления, а затем все зашептались. Судья, казалось, нисколько не уставший, чуть подался вперед и спокойно спросил:

– Как вы думаете, сможете ли вы договориться, если посовещаетесь еще какое-то время?

– Боюсь, что нет, ваша честь, – ответил старшина и с ненавистью посмотрел в дальний угол, где среди присяжных, склонив голову и крепко сцепив руки, сидела старая дева. – Я не вижу для нас никакой возможности когда-либо прийти к соглашению.

– Могу ли я чем-то вам помочь?

– Нет, ваша честь, факты нам вполне ясны – мы расходимся во мнениях по поводу этих фактов.

– Очень жаль. Думаю, стоит попытаться еще раз, и если вы все же не придете к единому решению, то вернетесь и скажете мне об этом. А пока, если мое знание законов может оказаться полезным, я в вашем распоряжении.

Присяжные мрачно поплелись в совещательную комнату. Алая мантия судьи скрылась за дверью, и приглушенные голоса сразу переросли в гомон.

– Бьюсь об заклад, Уимзи, это ваша мисс Климпсон затягивает дело, – заметил Фредди Арбатнот. – Видели, как старшина на нее зыркнул?

– Она молодчина, – сказал Уимзи, – просто молодчина. У нее безупречная совесть и неумолимое чувство долга – она будет держаться до конца.

– Уимзи, да вы, похоже, подкупили присяжных! Признайтесь, вы ей дали знак?

– Ничего подобного, – ответил Уимзи. – Хотите верьте, хотите нет, но я даже не приподнял бровь.

– За это заявленье честь ему и одобренье[15], – пробормотал Фредди. – Но нужно ведь подумать и о людях, оставшихся без обеда.

Шесть часов. Шесть с половиной.

– Наконец-то!

Когда присяжные снова вошли друг за другом в зал, на них было жалко смотреть. Беспокойная мать семейства все еще всхлипывала, не отнимая от лица платка. Сильно простуженный господин был чуть ли не при смерти. Волосы художника превратились в грязную, спутанную гриву. Директор компании и старшина, казалось, мечтали кого-то придушить, а старая дева, прикрыв глаза, беззвучно шевелила губами, как будто молилась.

– Господа присяжные, вы пришли к согласию по поводу вердикта?

– Нет. И мы уверены, что никогда к нему не придем.

– Вы действительно уверены? – спросил судья. – Потому что я ни в коем случае вас не тороплю. Я готов ждать столько, сколько потребуется.

Возмущенное фырканье директора компании услышали даже на галерее. Старшина все же сдержался и ответил судье, но в его голосе прозвучали раздражение и крайняя усталость:

– Ваша честь, мы не придем к согласию, даже если останемся здесь до Страшного суда.

– Очень жаль, – сказал судья. – Что же, тогда я вынужден распустить присяжных и направить дело на новое рассмотрение. Вы, несомненно, сделали все возможное, призвав на помощь весь свой ум и совесть для решения дела, обстоятельства которого вы выслушали чрезвычайно внимательно и терпеливо. Я распускаю коллегию присяжных заседателей. Господа, вы освобождаетесь от этой обязанности на ближайшие двенадцать лет.

Еще не было покончено со всеми формальностями, алые одежды удаляющегося судьи еще виднелись в темном дверном проеме, а Уимзи уже протискивался вниз, к местам адвокатов. Там он поймал за мантию защитника.

– Отличная работа, Бигги! Вы заполучили еще один шанс. Возьмите меня в дело, и мы с вами живо все провернем.

– Вы уверены, Уимзи? Должен признать, мы добились большего, чем я мог надеяться.

– А в следующий раз мы сделаем еще больше. Серьезно, Бигги, завербуйте меня каким-нибудь помощником, да кем угодно. Я хочу с ней встретиться.

– С моей подзащитной?

– Да, у меня есть кое-какие догадки. Мы должны ее вытащить, и я знаю, что это возможно.

– Ладно, зайдите ко мне завтра. А сейчас мне нужно с ней переговорить. В десять я буду в конторе. До свидания.

Уимзи сорвался с места и поспешил к боковой двери, откуда выходили присяжные. Позади всех, в шляпке, сидевшей несколько криво, и неловко накинутом на плечи макинтоше, шла старая дева. Уимзи кинулся к ней и крепко пожал ей руку.

– Мисс Климпсон!

– Лорд Питер! Боже мой, какой ужасный день! Представляете, это ведь из-за меня вышел весь спор, хотя двое присяжных храбро встали на мою сторону, и надеюсь, лорд Питер, что я не ошиблась, но как же я могу сказать, что она это сделала, когда она этого не делала. Ох, боже ты мой!

– Вы совершенно правы, она этого не делала. Хорошо, что вы за нее вступились и дали еще один шанс. И я собираюсь доказать ее невиновность. Мисс Климпсон, я просто обязан пригласить вас на обед – и знаете что еще?

– Что?

– Я, конечно, не брился с самого утра, но надеюсь, вы меня простите, потому что я собираюсь отвести вас в ближайший укромный уголок и расцеловать.