* * * Почему никогда нам не быть, Не быть Такими, чтоб нас любить? * * * Нить забвения тянется, ткется и ткется Без конца, без начала. Хоть плачь, хоть моли. Жизнь, как белый корабль, закрывающий солнце, Уплывает, скользя в недоступной дали. Внешний мир Я смерть внутри себя сквозь эту жизнь пронес, Мне радость подменил невидимый некроз. Частица холода всегда, везде со мной - Живу отшельником в толкучке городской. Порой спущусь купить то пива, то газету И в супермаркете брожу со старичьем, Их взгляд невидящий не скажет ни о чем, Да и с кассиршами калякать - мочи нету! Пусть так, пускай меня считают нездоровым, Мне выпал редкий дар веселье разрушать, Зато могу в тоске, в унынье поддержать И просто в мрачный день - таким же мрачным словом. Мне заменяет одинокая мечта Проигранную жизнь, не ставшую судьбою. Врачи накаркали все то, чего я стою, И то, что стою я, не стоит ни черта! Часы, за мигом миг, пусты, как дырки в сыре, Покуда времена идут во внешнем мире. * * * Бесприютная ночь, я бегу от тоски, Не питая надежды дожить до утра. Плотным саваном душит и вяжет жара, И в пустынном подъезде звенят каблуки. На диванчик привычный в квартире ложусь, На подушках лежу, только сон не идет. Грязноватое солнце лениво встает, Поднимаюсь как робот и снова тружусь. Утомительный день, яркий солнечный свет, Кофе чашка за чашкой, до боли в висках, Телу мерзко в рубашке, штанах и носках, Застревают в мозгах заголовки газет; Вот и Дом Инвалидов. У входа в метро Телеса секретарш, инженеров смешки, Словно лай кобелей. Под глазами - мешки. Мы несемся по кругу, где в центре - ничто. * * * Желание больше ничего не делать и, главное, не чувствовать ничего, Внезапная потребность умолкнуть, отстраниться ото всего, И, созерцая мирный, красивый Люксембургский сад, Быть старым сенатором, одряхлевшим под грузом наград. И больше ничто - ни дети, ни их кораблики, ни музыка главное,- Не нарушит мою отрешенность, почти атараксию, такую славную, Ни любовь - это главное,- ни страх, ни сердца сжатие… Ах, больше никогда не вспоминать объятия! Возможный конец пути Что душу теребить? Я все же твердо знаю, Что жил и видел жизнь людей и диких трав. Я не участвовал, но все же твердо знаю - Особенно сейчас, на склоне дня,- что прав. Вокруг со всех сторон такой знакомый сад - Теперь я искушен в своем надежном знанье И этих ближних троп, и дальних эстакад, И скуки отпусков, и скуки мирозданья. Да, здесь-то я и жил, жил на излете века, Неплохо жил, при всех уходах и растравах (Ожоги бытия - от солнца и от ветра); Теперь покоиться хочу вот в этих травах. Подобно им, я стар. Я юн, подобно им, И полон шороха весеннего природы, И прожил, как они, смят, но невозмутим, Цивилизации оставшиеся годы. * * *
Рассвет стремительного солнца - Вот так бы в смерти преуспеть! А людям - лишь бы все стерпеть: Мой бог, да что им остается? Нам не по силам, не с руки Сносить тоски осенней стоны, Мой бог, а жизнь так монотонна И горизонты - далеки. Зима - ни звука, ни следа: Стою один во всей вселенной; Как голубой кристаллик льда, Мечта чиста и совершенна. * * * Ностальгия мне незнакома, Но завидую я старикам, Их холодным как смерть рукам И глазам, нездешним как кома. Незнакома мне жажда признанья, Но завидую я нахалам И ревущим детишкам малым, Что умеют быть в центре вниманья. И опять, свалившись в кровать, До утра, как всегда, буду ждать я Стука в дверь, ледяного объятья; По ночам я учусь умирать. * * * В Венеции, у парапета, Я думал о тебе, Лизетта: В той базилике золотой Ты стать могла бы мне женой. Вокруг толпа спешит, пестрея, И хочет жить еще быстрее. А я старик - внутри и вне: Одна любовь осталась мне. Последние времена Ожидают тяжелые нас времена, Ожидают нас ночи немыслимой боли. Будем сглатывать слезы, пьянея от соли. Жизни нашей вот-вот оборвется струна. Где любовь? Заблудилась в потемках она. Будем рвать торопливо письмо за письмом, Лучший друг обернется заклятым врагом, Будет путь в никуда, и дороги без цели, И пески раскаленные вместо постели, Будет страх, что таится за каждым углом, Он крадется, как память, по следу за мной И безмолвно смеется у меня за спиной; Его цепкие пальцы крепки словно сталь, И хрустальны глаза, устремленные вдаль, Он над миром висит, будто нимб ледяной. Ожидает нас смерть. Это факт, милый друг. Время выпустим мы из слабеющих рук. Все, что знали и прожили я или ты, Проплывет перед взглядом у смертной черты, Сожаленье мелькнет - и все кончится вдруг. |