* * * Люблю лечебницы, вместилища мученья, Где чахнут старики, студентам напоказ, Бездушным циникам, исполненным презренья, Жующим свой банан с тупым прищуром глаз. В палатах чистых, но привычных к вечной драме, Их ждет небытие, несчастных стариков, Когда, синюшные, они встают утрами, И каждый все отдать за курево готов. Они встречают день почти беззвучным охом, Забыв, что значит мысль, забыв, что значит смех, Их ожидает то, что ожидает всех В конце последних дней, перед последним вздохом,- Слова, знакомые уже наперечет: Я сыт… Спасибо… Сын придет в конце недели… Как все внутри горит… Мой сын еще придет… А сын все не идет. А пальцы побелели. * * * Какое множество сердец на свете билось! В обшарпанных шкафах шушукаются вещи, И так печальны их рассказы и зловещи О людях, чья любовь разбилась и забылась. Там холостяцкая посуда притулилась, Здесь наводящие невольную унылость Осколки юности вдовиц и старых дев - То, чем живут шкафы, минувшим завладев. Пожитки прибраны, и жизнь подобна спячке: Прогулки, магазин - все та же череда, Ни телевизор не утешит, ни еда. А старость все гнусней, и все тошней болячки - И вот уже с землей смешался прах случайный, Любовью преданный и обойденный тайной. * * * В свои семнадцать лет была моя сестрица Дурнушкой, и ее прозвали в школе Будкой. Однажды в ноябре она пошла топиться. Ее спасли; вода была гнилой и мутной. Как крыса жирная под жаркою периной, Она свернулась и мечтала о бесплотной, О беззаботной, целомудренной, невинной, О тихой жизни, о почти что мимолетной. Наутро тень она увидела - то ближе, То дальше на стене, и, как во сне, в тревоге Пробормотала мне: побудь со мной, я вижу Исуса, он идет, он стер, бедняга, ноги. Шепнула: я боюсь, побудь со мной, присядь. Ведь это вправду он? Дай мне скорей одеться. Взгляни-ка, там дома… Народ… Как бьется сердце! Там так красиво. Для чего же мне страдать? * * * С нелегким сердцем мрут богатые старухи. «Ах, мамочка!..» Снуют невестки, точно мухи, Батистовым платком с ресниц слезу смахнув, Оценивают стол, и шкаф, и модный пуф. По мне, милее смерть в обычном «ашелеме», [2]Где верят старики, что так любимы всеми, Что будут близкие по ним рыдать взахлеб И что приедет сын и купит крепкий гроб. На тихом кладбище окончат жизнь богачки, Там, где гуляют старички и их собачки, Меж кипарисами и кустиками, там, Где воздух чист и нет раздолья комарам. Ждет крематорий стариков из «ашелема», А в колумбарии и тихо все, и немо: По воскресеньям здесь, как в будни, тишь да гладь, И спит охранник-негр, всем старикам под стать. * * *
Я легкость потерял. Я кожей чую мглу, От вспышек и зарниц ночами сводит скулы. И город всаживает в вену мне иглу Вплывающего в дом бессмысленного гула. Отсюда завтра я спущусь, помятый, на Безжизненный бульвар, где снова повторятся И эти женщины, и эта их весна Среди оскомину набивших декораций. В наполненных кафе опять пойдут молоть Салат и чепуху - соль этой жизни скудной. Сегодня выходной. Хвала тебе, Господь! Я коротаю ночь с пластмассового куклой. Кровавый звездный дождь горит огнем, летя, И взгляды мертвецов скользят ему навстречу. Мать Богородица, храни мое дитя! Ночь, как порочный зверь, мне бросилась на плечи. * * * На углу, у «Фнака» [3], бурлила толпа. То и дело Кого-то пихали, ругались и сатанели. Нерасторопного голубя пес терзал без затей. За углом, на панели, Старая нищенка у стены молчаливо сидела, Съежившись под плевками орущих детей. Я шел по улице Ренн. Вывески и рекламы Манили туда, где таких, как я, поджидают дамы: - Привет, меня зовут Амандина.- Однако мой член совершенно не трогала эта картина. Толпились какие-то отморозки, листая страницы Порножурналов, и с угрозой следили, как мимо идут порядочные девицы. Функционеры обедали. И с каким аппетитом, взгляни-ка! Но тебя там не было. Я люблю тебя, Вероника! * * * I Я катил на «пежо», на своем сто четвертом (Двести пятый, конечно, машина покруче). Капал дождь. Я не стану бороться, всё к черту! А в кармане три франка и мелочи куча. Я не знал, как мне быть: скоро съезд на Кольмар, [4]Но разумно ли будет съезжать с автострады? Пишешь ты: «Надоело. Ты псих и фигляр. Всё, конец! Я по горло сыта этим адом». В отношеньях, короче, возник холодок - Да, проходит любовь, это старая тема. Но я духом не пал и, проверив гудок, Затянул потихоньку мотив из «Богемы». вернуться «Ашелем» - от франц. HLM (habitation #224; loyer mod #233;r #233;) - муниципальный дом с умеренной квартирной платой. (Здесь и далее - прим.перев.) вернуться «Фнак» - сеть магазинов, специализирующихся на торговле книгами, видео- и музыкальными записями. вернуться Кольмар - город на западе Франции, недалеко от границы с Германией. |
