– Накраситься, значит, собралась? – возмущенно протянул Вадим, глядя на меня с враждебным испугом.– Хочешь привлечь к себе внимание?
– Ага,– наигранно-невинно хлопнула ресницами я.– У нас программист Гелий – такой лапочка и не женат пока… А ты иди к своей Софочке, иди-и-и…
Женщины иногда не понимают мужчин по самой тривиальной причине: зачастую мужчины думают отнюдь не головой, а тем пресловутым органом, коего у дам и в помине нет. А иначе откуда бы возникла столь занятная фраза: «ни себе – ни людям»?
– Дрянь! – взбешенно взревел Вадим и сильно ударил меня по щеке.– Шлюха! Сиди дома, не смей никому на глаза лезть! – Внезапно он обеими руками обхватил меня за шею и начал душить. Похоже, даже с учетом предстоящего развода, его почему-то совершенно не радовал мой спонтанно пробудившийся интерес к другим мужчинам. Непонятно, что на него нашло? А как же знаменитое: «Баба с возу – кобыле легче»?
Развод – разводом, но умирать я пока еще не собиралась, а поэтому мой инстинкт самосохранения сработал безотказно. Неожиданно для себя я встрепенулась и заехала мужу коленом между ног, ощущая, как ослабевают его пальцы, и вырвалась из удушающего захвата. Акробатическим прыжком влетела в комнату и выхватила из ножен висящий на стене дамасский кинжал, некогда принадлежавший дедушке…
Кряхтя и чертыхаясь, Вадим ввалился следом за мной. Его глаза полыхали от неконтролируемого бешенства, бицепсы угрожающе бугрились под шелковой рубашкой.
– Убью! – хрипел он, наступая на меня.– Раздавлю, гнида! Испортила мне всю тщательно спланированную операцию…
– Попробуй! – дерзко выкрикнула я, пропуская мимо ушей эти непонятные слова и выставляя вперед тонкий остро заточенный клинок.
Муж зарычал и махнул кулаком, целясь мне в грудь…
С пронзительным ведьминым визгом я взметнула оружие вверх, полоснув по запястью обезумевшего мужчины. Он вскрикнул от боли, из глубокого пореза хлынула струя крови.
– Ага, давай, подходи, если жить надоело! – поддразнила я, в этот момент не боясь никого и ничего.– В лохмотья порежу…
«А он неадекватный,– вихрем пронеслось у меня в голове.– Слишком импульсивно он себя ведет, излишне даже – для обычной ревности. И этот его явный страх… Чего он испугался? Ведь не потерять же меня, на самом-то деле?» – Но мне тут же стало не до психоанализа, ибо Вадим повел себя еще парадоксальнее.
– Истеричка психованная! – Вместо того чтобы попробовать меня обезоружить, муж опасливо отступил назад, подхватывая с дивана свой шарф и обматывая им раненую руку. Кажется, в нем обнаружился трус, способный избивать лишь слабых и беззащитных. Или это было что-то другое? – Я тебя по судам затаскаю. Ты у меня за это в тюрьму сядешь. Я у тебя квартиру отберу. Жди теперь звонка из милиции… – Он подхватил дубленку и опрометью выскочил за порог квартиры, напоследок так шарахнув дверью об косяк, что с потолка посыпалась штукатурка.
– Недаром в книгах пишут, что раненого вампира нужно добивать сразу! – с нервным смехом всхлипнула я, сползая спиной по стене.– Это же классика жанра ужасов! – Я давилась смехом, чувствуя, как по щекам стекают слезы, оставшиеся от пережитого стресса.
Возможно, мое состояние могло показаться ненормальным, но я совсем не испытывала за собой чувства вины перед мужем, да и не ощущала себя запуганной или брошенной. Это лишь в душещипательных любовных романах пишут о дремучей наивности и неисправимой романтичности обманутых жен, усиленно внедряя в податливые женские мозги слезливо-идеализированный образ современной леди. Но я отнюдь не претендовала на роль беззащитной и слабонервной красавицы, ибо цинично осознала – отныне я обрела свободу. Не только от никчемной влюбленности, но и от нелепой неуверенности в себе, прежде скрываемой за показной грубостью и хамоватостью. Лишь закрыв за собой дверь в прошлое, можно распахнуть дверь в будущее, а чуть не снесенная моим мужем створка хлопнула слишком красноречиво. Итак, отныне я стала свободной, а еще сильной – назло всем врагам, недоброжелателям и моральным фашистам!
Успокоившись и умывшись холодной водой, я извлекла из сумки свою старенькую «Нокию», намереваясь позвонить закадычной подружке Галке Ковалевой. Мы дружили с нею еще со школьной скамьи и, невзирая на полнейшее несходство наших характеров, а возможно, именно благодаря этому, наша дружба стала на удивление прочной и долговечной.
– Приезжай! – стараясь не хлюпать носом, попросила я.– Посидим, выпьем, посумерничаем, музыку послушаем. Не хочу оставаться наедине со своими мыслями…
– Ой, только не этого твоего любимого классика, со странной милицейской фамилией! – ультимативно потребовала Галка.
– Ладно,– покладисто согласилась я,– Мусоргский отменяется…
– А Вадим где? – недоуменно мурлыкнул томный Галкин голосок.
– Выгнала,– коротко бросила я и в нескольких словах обрисовала сложившуюся ситуацию.
– Туда ему и дорога! – ликующе возопила подруга.– Я же тебе сразу говорила, что у него внешность альфонса…
– Говорила,– печально вздохнула я.– Зря я тебя не послушалась. С твоим-то опытом…
Галина снисходительно хмыкнула.
Говоря откровенно, ее опыт по части общения с мужским полом и в самом деле внушал уважение даже более искушенным, чем я, личностям. Будучи моей ровесницей, к двадцати пяти годам Галина успела четырежды побывать замужем, а счет ее любовников давно перевалил за сотню. Притом нужно отдать должное подруге – она обладала врожденным талантом выжимать мужиков досуха, причем как материально, так и морально. Я всегда подозревала: производная ума женщины на красоту – есть величина постоянная. А точнее, природа не терпит пустоты, и если в одном женщине отмерено много, то в другом – закономерно меньше. В школе Галина никогда не блистала знаниями, мирно перебиваясь с тройки на тройку, несмотря на все списанные у меня домашние работы и решенные за нее контрольные. Помню, как однажды, на уроке литературы, получив простецкий вопрос: «Знаете ли вы убийцу Лермонтова?», Галка возмущенно вышла к доске и эмоционально выдала:
– Вы что, меня совсем дурой считаете? Всем известно – Лермонтов был поэтом, а не убийцей!
Поступить в институт мадемуазель Ковалева даже и не пыталась, отшутившись – мол, она не претендует на звание «Леди синий чулок», оставляя его мне. И якобы чулки она предпочитает исключительно французские, черные, с кружевной резинкой.
Уже семь лет моя подруга трудилась в должности администратора крупнейшего в городе салона красоты, успешно совмещая полезное с приятным. «Я рождена ходить по магазинам, но вынуждена ходить на работу» – так говорила о себе моя самая близкая подруга. Стать фотомоделью или актрисой ей помешала некая прискорбная склонность к полноте, на мой беспристрастный взгляд – только придающая Галке особый шарм, и сугубо русский нос картошкой, исправлять коий путем хирургического вмешательства панически боящаяся всего режущего инструмента Галина отказалась категорически. Во всем же остальном сия очаровательная девица – с голубыми, чуть навыкате глазами и искусно покрашенная в платиновую блондинку – была, безусловно, хороша и привлекала к себе повышенное мужское внимание в любой ситуации и в любом месте. Ее природные метр семьдесят плюс умопомрачительная шпилька в точности равнялись моим метру восьмидесяти без каблука. «Типичная и атипичная блондинка» – так называли нас знакомые. Что ж, со стороны-то оно завсегда виднее!
– А может, это и к лучшему,– философски продолжила Галка,– без мужика жить? Меньше проблем! Представь, как здорово выглядел бы наш мир без мужчин!
– Да уж,– с готовностью зафантазировала я,– никаких преступлений и множество счастливых толстых женщин…
Галка весело захихикала, потому что я озвучила ее заветную мечту: долой диеты!
– Что тебе подарить? – с некоторым напряжением в голосе спросила подруга, наверно с содроганием вспоминая все объезженные в прошлом году букинистические лавки и муторные поиски томика моего любимого Гумилева.– Опять фигню для души?
