С самого момента своего зачатия и вплоть до скорбного мига погружения в кладбищенскую землю все мы по большому счету, представляем собой крохотную частицу города, связанную с ним как физическими, так и духовными узами. Мы ежедневно вносим свой посильный вклад в функционирование его зримой части, почти не задумываясь о навязанном нами симбиозе. Притом мы почему-то никогда не рассматриваем город как равноправного партнера в этом сложном нравственно-бытовом контакте, по аналогии с нами точно так же спящего, бодрствующего, поглощающего пищу и извергающего из себя отходы жизнедеятельности. И подобно тому как публично игнорируем мы некие низменные функции своего физического бытия, так не замечают люди и другие, абсолютно естественные процессы, ежеминутно происходящие в бездонном чреве города, в отличие от нас совершенно не стыдящегося быть безобразным, ранимым и прожорливым. Города не умеют лгать, манерничать и притворяться, в противовес людям всегда оставаясь только самими собой.

Столица Урала, город Екатеринбург, имеет полное право называться городом уникальным, воистину загадочным и неоспоримо замечательным во всех отношениях. Заложенный когда-то по указке Петра Первого как железоделательный завод, город, чрезвычайно удачно расположенный и в территориальном, и в стратегическом отношении, служил также дозорной крепостью, охраняющей рубежи России. Славился он и как центр золотых промыслов… Сейчас, спустя более двухсот восьмидесяти лет существования, Екатеринбург конечно же разительно изменился, похорошел, разросся, став огромным современным мегаполисом, в котором проживают более полутора миллионов человек. И хотя сегодня город застроен многоэтажными красивыми домами, офисами из стекла, стали и бетона, тем не менее, выросший на месте тех самых старинных редутов, бастионов и рвов, сокрытых под толщей земли, он хранит в своих подземельях многовековые тайны истории, которые только еще предстоит раскрыть.

Спустившись в подземелье под городом, мы очутились в совсем другом мире – непонятном и пугающем. Здесь не работал сотовый телефон, воздух был застоявшийся, фонарики светили куда более робко, чем на поверхности, и, кажется, даже время, неумолимый страж и судья наших поступков и мыслей, текло как-то иначе – медленно и не линейно. Ощущение реальности сместилось, властно подсказывая: «Величие города – незыблемо, а вы всего лишь жалкие людишки, слишком много мнящие о себе. Вы ничто пред лицом времени и вечности, и, если потребуется, я уничтожу вас, не задумываясь!» Распростертый над нашими головами каменный монстр давил, будто могильная плита, заставляя испуганно ухать сжавшееся от робости сердце и превращая участившийся пульс в дикий перестук кастаньет. И вместе с городом на нас взирала сама вечность – небрежно, высокомерно, отрешенно…

Я растерянно передернула плечами и взглянула на свои наручные часы. Клянусь памятью деда, в тот момент я пребывала в состоянии твердой уверенности, что мы провели в этих богом забытых подземельях не менее суток, но, к моему безмерному удивлению, неторопливые стрелки отмерили всего лишь три часа с тех пор, как мы покинули внешний мир, кажущийся мне теперь таким родным и уютным. Все познается в сравнении.

Все это время мы передвигались по сравнительно сухому и чистому тоннелю, выглядевшему вполне современным и ухоженным. Никакой тебе мистики и ужасов в стиле романов Стивена Кинга – обычная городская канализация, конечно, немного подзапущенная, но отнюдь не заброшенная. В общем, ничего такого, что хоть смутно намекнуло бы на конечную цель нашего путешествия.

– Отдохнуть бы,– заканючила уставшая Галка, враскачку ковыляющая на своих каблуках,– ноги отваливаются!

Игорь неодобрительно покосился на ее белые лаковые сапожки и осуждающе покачал рыжей головой.

– Папочка, купи мне кроссовки, ведь лето уже на дворе,– тоненьким фальцетом пропел он, довольно правдоподобно имитируя жалобный голосок ребенка-попрошайки,– ну пожалуйста! – И тут же добавил наигранно басовито: – Нет, сынку, ты еще коньки не износил!

Не сдержавшись, я прыснула, оценив адекватность его юмора.

Галка обиженно надула губы.

– И че куксимся? – насмешливо осведомился диггер, одновременно заговорщицки подмигивая мне.– Ты бы, блин, еще лыжи надела!

– Так нет у меня другой обуви.– Галка подняла на него страдальчески распахнутые голубые глаза, набрякшие крупными слезами.– Не выпускают ее нынче без каблуков…

– Ох, бабы! – философски буркнул наш похититель, умудрившись вложить в эту короткую фразу целую массу противоречивых эмоций.– И с вами нехорошо, и без вас – плохо. Садись… – Он бросил на пол свой рюкзак и приглашающе взмахнул рукой.– Снимай сапоги и давай их мне…

Я посмотрела на диггера недоуменно.

– А ты чего вылупилась? – хмыкнул он.– Сами же привал просили.– Игорь чиркнул ногтем по голенищу моего сапожка – удобного, на устойчивой плоской платформе.– Ладно, хоть ты оказалась чуточку умнее своей товарки.– Он вытащил из рюкзака плитку горького шоколада и термос с горячим чаем.– Самая подходящая в походе еда! Да садись уже, клуша! – сердито прикрикнул он на нерешительно переминающуюся Галку.– Я, конечно, в моде ничего не смыслю, но кое-что исправить могу…

Он сунул мне термос, силой усадил Галину, мигом стянул с ее ног дорогущие финские сапоги и вытащил из укрепленных на поясе ножен здоровенный армейский тесак, с вделанным в рукоятку компасом. Я с усмешкой следила за его действиями, уже догадываясь о том, что сейчас произойдет…

Игорь ловко пристроил Галкины сапожки на выступ бетонной плиты и двумя меткими ударами начисто оттяпал им каблуки.

– Злыдень! – шокированно взвыла подруга, прижимая к груди изуродованную обувку.– Да ты хоть понимаешь, сколько они стоят…

– На! – Диггер небрежно перебросил ей восьмисантиметровые кусочки белого каучука.– Потом сдашь в ремонтную мастерскую, чтобы тебе их обратно присопливили, делов-то…

Мы наспех перекусили шоколадкой, компанейски передавая друг другу латунный стаканчик с чаем и запивая импровизированный обед обжигающе горячим напитком. Опытный диггер оказался прав – от подобного сочетания продуктов у нас сразу прибавилось сил, а по телу разлилась теплая волна бодрости и оптимизма. Мы немного посмеялись над вразвалку вышагивающей Галиной, вынужденной по-балетному расставлять в стороны задравшиеся кверху носки сапог, но тем не менее темп нашего движения возрос в разы, неумолимо приближая к искомой цели.

– А куда мы идем-то? – миролюбиво поинтересовалась я, подстраиваясь под размашистую походку неутомимого диггера.

Игорь, пару глотков хлебнувший из спрятанной на груди фляжки с коньяком и, видимо, потому заметно подобревший, ответил мне милостивой улыбкой.

– Сама скоро все увидишь,– ответил он.– Этот коллектор ведет к площади Тысяча девятьсот пятого года, до революции называвшейся Кафедральной. Сейчас мы находимся в безопасной части подземелий, именно в той, которую Они и называют городом Зеро…

– Они? – не поняла я.– Это кто?

– Скоро узнаешь! – повторно пообещал диггер, наслаждаясь моим любопытством.– А знаешь,– он поощрительно похлопал меня по плечу,– ты вполне ничего! Из тебя мог бы получиться неплохой изыскатель. Не ноешь, умеешь держать темп и не дура. Да и симпатичная. При других обстоятельствах,– тут он вздохнул с неподдельным сожалением,– я бы и впрямь не отказался замутить с тобой романчик. Но, увы…

«Господи! – мысленно ахнула я.– Что за обреченность? Уж не на убой ли он меня ведет?» – Но внешне я постаралась ничем не выдать овладевшего мною страха, ибо паника самый верный путь к гибели.

– А зачем нам нужны эти Они? – как ни в чем не бывало продолжила расспросы я.– Я думала, ты и сам дорогу знаешь?

– Понимаешь, я за Грань никогда раньше ходить не отваживался,– нехотя признался Игорь, смущенно отводя глаза и краснея так, словно я уличила его в недостойной мужчины трусости.– Опасно там очень,– он помолчал,– ну да сегодня нам все равно туда сунуться придется…