Коньяк я не пью, у меня на него аллергия, а поэтому обычно предпочитаю что-нибудь полегче: красное фанагорийское вино или импортный вермут, да и то исключительно белый и лишь в весьма умеренных дозах. А еще лучше – освежающее пиво «Лайм» с легким привкусом лимона. Но жизнь – штука непредсказуемая, а непредвиденные отступления от правил случаются у каждого из нас…

Меня разбудил громкий заливистый звонок. Ни для кого из любящих всласть поспать засонь не является секретом одна непреложная истина, гласящая: иногда будильник помогает проснуться, но в основном он мешает нам выспаться. Я всегда подозревала: утро – это такое время суток, когда завидуешь безработным. «Стоп! Но ведь сейчас вроде бы выходной?» Я рефлекторно протянула руку, хлопнув по кнопке надоедливого пластмассового садиста, но настырное пиликанье не исчезло, продолжая раскаленным штопором ввинчиваться в мою несчастную голову, гудевшую не хуже раритетного Царь-колокола.

– Уроды! – невнятно изрекла я, обращаясь к изрядно продавленной подушке.– Козлы! – Я уронила на пол ни в чем не повинный мобильник, безмолвно прикорнувший на прикроватной тумбочке и совершенно непричастный к творимому надо мной издевательству. Телефон закатился под кровать, а звонок не умолкал ни на секунду, кажется вознамерившись трезвонить до скончания веков. Похоже, она обладала воистину железными нервами – та чертова персона, вздумавшая во что бы то ни стало поднять меня на ноги. Блин, да эта зараза и мертвеца из гроба поднимет…

«И кто такой этот «спать»? – мысленно иронизировала я, пытаясь разлепить тяжелые, будто налитые свинцом веки.– Почему я его всегда хочу?»

Между тем звонок блажил не переставая…

– Вадим, открой! – взмолилась я, наконец-то опознав гундосый сигнал нашего домофона, и тут же прикусила себе язык, вспомнив слова из песенки в исполнении Эвелины Бледанс: «Ангелы здесь больше не живут…» Хотя Вадиму до ангела – как мне на карачках до Луны…

– Иду, иду,– сдалась я, со стоном сползая с кровати и враскачку плетясь в прихожую. Белая пластиковая трубка чуть не выскользнула из моих негнущихся, перепачканных чем-то липким пальцев: – Кто там?

– Галиматья! – кто-то истерично визжал в динамик, установленный на подъездной двери.

– Ни фига себе! – непонятно чему обрадовалась я.– Ко мне уже бред в гости ходит?

«А жаль все-таки, что не Брэд Питт,– одновременно промелькнуло у меня в голове.– Пить надо меньше…»

– Да не «бред» это! – поспешили разочаровать меня с улицы.– Гали мать я, Елена Александровна! Ева, Галина у тебя?

– Нету,– облегченно буркнула я, вешая трубку домофона. Уфф, слава богу, умственное расстройство и галлюцинации мне пока не грозят.

Я нагнулась к тумбочке для обуви, разыскивая тапочки и философски размышляя, какое средство от головной боли действует быстрее – цитрамон или топор? Выпрямилась и с воплем ужаса отпрыгнула назад, увидев в зеркале нечто страшное – опухшее, красноглазое, закутанное в мой любимый байковый халат поверх серебристого клубного топика. К счастью, при ближайшем рассмотрении этим чудовищем оказалась я сама – с потеками размазанной косметики на лице и явными признаками некстати вылезшей аллергии…

– И какая сволочь напоила меня коньяком? – с оттенком риторичности рявкнула я, вытаскивая из тумбочки упаковку влажных салфеток и вытирая тушь со щек и румяна с подбородка.– Убью гада! – Но моя угроза прозвучала ненатурально.

– Да ты его и так чуть не убила, когда он к тебе целоваться полез.– Из неплотно прикрытой двери, ведущей в большую комнату, выглянула смеющаяся Галкина мордочка, свежая и цветущая.– Ка-а-ак саданула ему кулаком в глаз…

– Кому? – опешила я, воззрившись на подругу безумным взглядом Гамлета, обнаружившего призрак своего покойного отца.– А ты здесь откуда?

– Здрасте! – от всего сердца обиделась впечатлительная мадам Ковалева.– Била ты рыжего Игорька аккурат после того, как перевела с немецкого полученное Стасом письмо, а они на радостях тебя целовать начали. А мне ты велела готовиться к Ночному дозору, сама же с парнями напросилась идти…

– Та-а-ак.– Я прошествовала в комнату и тяжело плюхнулась на диван.– Проклятое похмелье, ничего не помню… А это что еще за фигня? – Находившийся в центре залы столик застилала моя лучшая льняная простыня, в середине которой красовалось большое красное сердце, жирно нарисованное итальянской губной помадой.

– Это – наше знамя! – гордо заявила Галка, картинно упирая руки в боки.– Нравится?

– И что обозначает сия аляповатая аллегория? – вопросительно усмехнулась я.– Японцы выбирают корвалол?

– И вовсе нет,– надула губы подружка, не понявшая моего сарказма.– Наш отряд «Гейши в ботфортах»…

– Жрицы свободной любви, значит… – сообразительно расшифровала я, заодно уяснив: в японской моде Галка смыслит гораздо меньше, чем в европейской.– А почему не «Куртизанки на тарзанке», «Гетеры из партера» или не «Содержанки на лежанке» – так ведь лучше звучит. Слушай, Галь,– я испуганно подпрыгнула в кресле, наконец-то в полной мере проникшись смыслом непрезентабельного определения «гейша»,– я там, случаем, ни с кем по пьяни не того-с?..

– Не-а,– разочарованно повела пухлыми плечами подруга.– А зря! Игорек так набивался, он даже согласился принять нас в свой отряд.

– И он, значит, девушка для чайной церемонии? – язвительно хихикнула я.– Ну-ну!

Галка выразительно нахмурила брови, намекая – с юмором у меня всегда обстояло как-то ненормально, еще с самого третьего класса, когда я соседскую кошку ириской накормила и садистски хохотала над намертво склеившей челюсти животиной.

– Не гейша,– с умным видом поправила меня Галина.– Он – диггер!

– Ага,– окончательно запуталась я.– Ты давай-ка садись рядом и рассказывай все толком.

– А чего тут еще рассказывать? – кокетливо прижмурилась подруга.– Нас пригласили в Ночной дозор! Здорово, правда?

– Однако! – Идею с контрактом на съемки в фильме я отмела сразу же, как самую фантастическую. На всякий случай ощупала пальцем свои клыки, но ничего патологически-вампирского в них не обнаружила. Оставалось последнее…

– В игру? – с сомнением в голосе уточнила я.

Галина смотрела на меня как на тормозную.

– Ну да, я об этом и говорю. Они в нее каждый год играют, как раз в новогодние праздники, когда всем пить уже надоедает. А теперь мальчишки и вообще что-то крутое замутили, недаром ты им письма из Интернета вчера переводила. Сегодня вечером назначено подготовительное совещание, а завтра… – она восторженно прихлопнула в ладоши,– вперед, за сокровищами!

В моем мозгу мелькали обрывки разрозненных воспоминаний: толпа возбужденно гомонящих парней, распечатки с какими-то текстами, выкрики про утерянную во времена Второй мировой войны Янтарную комнату и легендарную библиотеку царя Ивана Грозного… Ну это уж они совсем лишку хватили! Но я ведь правда что-то им переводила…

Я еще со школы свободно говорила на немецком, а за несколько лет до смерти деда, уступив его настоятельным увещеваниям, начала углубленно изучать венгерский язык, на котором сейчас уже могла изъясняться вполне бегло. Зачем дедуле понадобилось приобщать меня к венгерскому, ума не приложу. Но этот язык пошел у меня на удивление легко, да и сразу мне понравился.

– Пригодится! – Лев Казимирович шутливо щелкнул меня по лбу.– Потом все узнаешь. А с любопытной Варварой помнишь, что стало?

– Ей на базаре нос оторвали! – хохотала я, продолжая водить пальцем по карте города Будапешта.– Деда, а мы туда поедем?

– Обязательно,– по-военному козырял дед.– Вот когда ты все улицы назубок выучишь, так непременно и поедем…

– …а потом они как закричат: да это же противоречит всем правилам! – увлеченно рассказывала Галина, вырывая меня из паутины воспоминаний.– Но тут диггер возмутился, и такая буча поднялась… – Она замахала руками и засмеялась.– Ладно хоть до драки не дошло!

– Они – это кто? – уточняюще спросила я, потихоньку начиная разматывать запутанную цепочку абсолютно выпавших из памяти событий.