Он рассмеялся:

— Вы прелестны, когда сердитесь. Ваш отец просто заметил, что пока ничто не мешает вашей карьере, потому что вы никем не увлечены. Ведь большинство женщин предпочитает карьере замужество.

В дверь постучала операционная сестра:

— Пациент готов, сэр.

Мэри вскочила, радуясь, что можно оборвать неприятный разговор.

— Сядьте! — резко приказал он. — Вы еще не ответили на мой вопрос.

— Я хочу находиться поближе к дому. Мои родители скучают без меня…

— Чушь! — рявкнул он. — Я никогда еще не встречал такую счастливую супружескую пару. Они не из числа тех родителей, которые стремятся держать детей при себе чуть ли не до старости. — Он вдруг стукнул кулаком по столу. — Ну-ка, девушка, выкладывайте. Что за таинственная причина?

— Никакой тайны нет, мистер Кохрейн. Просто я поняла, что не создана для сельской жизни.

— Вы не умеете врать, Мэри. В чем же дело, моя дорогая? Прошу вас, скажите мне. — Его голос стал нежным.

Такое неожиданное участие было еще невыносимее, чем холодность и грубость.

— Но это мое личное дело… — Тут ее голос снизился почти до шепота.

— Что ж, вы правильно сказали — это ваше личное дело. — Его тон превратился в ледяной. — Я больше не стану вас расспрашивать, мисс Хантер. — Он встал и начал мыть руки.

Они больше никогда не возвращались к этой теме. Он вообще почти перестал разговаривать с Мэри. Наблюдательная Джо Миллер тут же заметила это и однажды вечером спросила Мэри:

— Чем вы так обидели доктора Кохрейна?

Мэри густо покраснела.

— Я ничего такого и не заметила, — буркнула она.

— Да бросьте! Раньше он вел себя с вами совсем не так.

— Кажется, я его обидела, — вздохнув, призналась Мэри. — Мне хочется поскорее уехать отсюда, Джо.

— Почему? Вы прекрасно со всеми поладили. Даже сестра Уайт в последнее время перестала к вам цепляться.

Это было правдой. Как-то во время недавней операции, когда мистер Кохрейн грубовато заметил Мэри, что она слишком медленно готовит лигатуру, сестра Уайт вдруг пришла ей на помощь:

— Доктор Хантер сегодня ассистировала доктору Робертсу.

— Бедняжка доктор Хантер, — насмешливо сказал он, — надеюсь, вы не свалитесь снова в обморок?

— Нет, сэр, — сдавленно ответила Мэри и так быстро подала последнюю лигатуру, что чуть не порезала ему руку ножницами.

— Эй, нельзя ли поосторожнее! Вам явно пора в отпуск. — Он повернулся к доктору Маккензи: — Скоро мисс Хантер нас покинет, но уже поступили три заявки на ее место.

Она старалась быть все время занятой, работала больше, чем требовалось, только чтобы ни о чем не думать. Миссис Дженнингс, которая до сих пор оставалась в госпитале, очень беспокоилась за Мэри.

— Вас что-то тревожит, доктор? У вас такой усталый вид.

Мистер Кохрейн взглянул на Мэри с лукавой усмешкой:

— Почему вы смутились, мисс Хантер? Или вы не согласны с миссис Дженнингс?

— Вы прекрасно знаете, в чем дело, — неуверенно возразила Мэри. Потом, решив, что все равно скоро уйдет отсюда, заговорила посмелее: — Или вы думаете, что мне приятны ваши бесконечные выговоры?

Усмешка сползла с его лица.

— Я всегда критикую своих хирургов. Это заставляет их быть в форме. Но мы с доктором Робертсом недавно говорили о вас и пришли к заключению, что вы лучший хирург из всех наших практикантов за последние годы.

Услышав это, Мэри нерешительно улыбнулась и, к своему удивлению, встретила ответную улыбку.

— Выше нос, малышка! Еще две недели — и вы избавитесь от меня навсегда. Не надо будет терпеть мое ворчание. Кстати, вы пойдете на наш танцевальный вечер в следующую субботу?

— Я собиралась поехать домой.

— Вы совсем скоро туда вернетесь насовсем, — возразил он. — Обязательно приходите на бал. Весь наш персонал будет там.

— Но у меня нет партнера, — растерянно сказала Мэри.

— Это не имеет значения, — махнула рукой Джо Миллер. — У нас здесь почти все идут без партнеров.

Бал устраивался каждый сентябрь в честь годовщины открытия госпиталя Чартфорда. Мэри позвонила матери и попросила прислать ей бальное платье и туфли.

Посылка прибыла в пятницу, Мэри не стала ее распаковывать заранее. Она всегда любила танцевать. Но при такой работе потанцевать никак не получалось.

В субботу она встала поздно и первым делом открыла посылку. Наверху лежала записка.

« Дорогая Мэри!

Твое старое белое платье совсем износилось. Это подарок от нас с папой. Надеюсь, тебе понравится. Желаем тебе хорошо провести время.

Мама».

Мэри осторожно вынула новое платье из коробки. У мамы всегда был отличный вкус. Мэри с восторгом смотрела на изысканное платье — шифоновое, персикового цвета, с воздушной широкой юбкой.

Она пожалела, что не успела сделать прическу перед балом. Но может быть, еще не поздно. Парикмахер в салоне Чартфорда явно питал слабость к медперсоналу госпиталя. Мэри позвонила в салон, и мистер Смит любезно согласился втиснуть ее в свой плотный график.

Уложив искусно волосы Мэри, мистер Смит внимательно посмотрел на ее лицо.

— Вы бледнее, чем обычно, доктор. И вид у вас усталый. Сегодня вам надо ярче подкраситься.

Мэри с ним согласилась. Это будет ее прощальное появление на официальном мероприятии Чартфорда. Нельзя, чтобы люди заподозрили, что она несчастна.

В половине девятого Мэри пошла в общежитие медсестер, чтобы присоединиться к Джо и ее подругам.

Ее появление вызвало восхищенные восклицания.

— Потрясающее платье! Вы сегодня просто красавица!

Бал устраивали в большом холле развлекательного центра для персонала. Когда они прибыли, там уже было полно народу. Танцы были в разгаре. Местные врачи общей практики все явились без жен, потому что женщин и так было в избытке. Из мужчин присутствовали мистер Робертс, несколько терапевтов, анестезиологов, но доктора Кохрейна заметно не было. Конечно, сюда заявилась и миссис Уортон в великолепном бархатном черном туалете, и другие члены комитета.

Один из врачей подошел, приглашая Мэри, после него ее пригласил полицейский, потом доктор Робертс.

— Но я уже стар стал для танцев, моя дорогая. Лучше пойдем выпьем что-нибудь?

Он проводил ее в бар, и, пока они заказывали себе напитки, в зале появился доктор Кохрейн. А с ним, к удивлению Мэри, пришел Мартин. Их тут же окружили плотным кольцом.

— Вот что значит быть популярным. Ричард всегда привлекает к себе внимание, — пробормотал доктор Робертс.

Тем временем мистер Кохрейн уже танцевал с миссис Уортон. Мартин заметил Мэри и подошел к ней.

— Хотел выпить, но, пожалуй, сначала потанцуем. — Он уже взял ее за руку, но доктор Робертс запротестовал.

— Поосторожнее, молодой человек! — сказал он. — Мэри этот танец обещала мне. — И с улыбкой взглянул на Мэри.

Мартин заказал двойное виски, сел рядом с ними и оглядел Мэри.

— Очень мило, доктор Хантер, — прокомментировал он. — Ричард потащил меня на этот бал. Я, конечно, сопротивлялся, но теперь рад, что пошел.

Когда заиграли следующий танец, доктор Робертс встал.

— Я чувствую, что стал лишним. Но не верьте всему, что вам наговорит Мартин.

Мартин расхохотался и наклонился ближе к Мэри.

— Честное слово, Мэри, я так рад тебя видеть. Я даже не думал, что так буду скучать по тебе. — Он пытался говорить шутливо, но вид у него был серьезный.

Он определенно изменился, казался спокойнее и серьезнее, даже мягче.

— Я ужасно расстроился в последнюю нашу встречу. Но потом подумал, что надо просто быть терпеливее — на девушек часто производят впечатление мужчины намного старше. И мне кажется, ты не станешь молчаливо терпеть равнодушное снисхождение к себе.

Он замолчал, увидев в ее глазах боль. Тогда он взял ее за руку и помог встать с высокого стула.

— Пойдем танцевать!

Когда они очутились среди танцующих, он пробормотал ей на ухо: