— Лора... — отчуждение в его глазах исчезло, когда он вгляделся в ее изменившееся лицо. — Не мучай себя. Конечно, я тебя люблю. Разве я не говорил это уже сотни раз за последний месяц. Что еще я должен сказать или сделать?

Лора в замешательстве покачала головой и опустила глаза. Она не была уверена, что слово «любовь» для Дирка означает то же, что и для нее.

— Нам не следовало возвращаться к совместной жизни так поспешно, — пробормотал он. — Это было ошибкой.

Сердце Лоры сжалось от испуга.

— Нет-нет, неправда!

Она стремительно обхватила его руками и крепко прижала к себе.

— Не говори таких вещей, Дирк. Я буду думать, что ты опять уйдешь от меня, а этого я не вынесу!

Вздохнув, он тоже обнял ее, но сдержаннее.

— Этого я никогда не сделаю. Никогда...

Он взял ее за плечи и улыбнулся нежно и успокаивающе.

— А теперь можно мне узнать, чем это так вкусно пахнет из кухни? А после ужина не сыграть ли нам в «каракули»?

Лора чуть не подпрыгнула от радости. Эту игру изобрел Дирк, когда помогал ей осваивать правильное чтение. Слова, составленные из больших, четких букв, отпечатывались в ее голове ярче, чем обычная книжная страница. Лора постоянно восхищалась терпением, с которым Дирк играл с ней в одну игру за другой, хотя понимала, как ему это должно быть скучно. Но он никогда не выглядел скучающим. Единственным способом сравнять их шансы было предоставить ей преимущество, но и несмотря на это, Дирк всегда выигрывал.

— Я даю тебе пятьдесят очков вперед, — предложил он.

— Всего пятьдесят? Пусть даже сто, все равно ты победишь. Победитель моет посуду!

— Отлично. Эй, погоди! — закричал он ей вслед, когда она быстро исчезла в кухне. — Ты перепутала. Это проигравший моет посуду.

Лора шаловливо улыбнулась ему через плечо.

— Ну нет! Надо лучше слушать, мистер Модник. Если ты выиграешь, посуду придется мыть тебе. Конечно, ты можешь проиграть, и тогда выиграю я — в первый раз, хочу тебе напомнить!

— Мне кажется, мои таланты оборачиваются против меня, — проворчал он.

— А ты как думал!

Это был чудесный вечер, главным образом потому, что они получали удовольствие от общения друг с другом и, не предаваясь, чувственным наслаждениям. На ужин они откупорили бутылку вина, а потом сыграли в «каракули», и не один, а три раза.

Записав себе вперед сто очков, Лора легко выиграла в первой игре. Вообще-то ее словарный запас очень обогатился с того времени, как они играли последний раз, так же как окрепла ее уверенность в себе. И никогда раньше она не получала такого удовольствия от мытья посуды.

Во второй раз Лора начала с пятидесяти очков, а Дирк сосредоточился всерьез. Но она опять победила, подловив его на том, что буква «Z» не пишется в конце слова.

— Ну уж в следующий раз я разделаю тебя под орех, — объявил он сердито, переворачивая карточки с буквами для следующей игры. — Больше никаких очков вперед, играем на равных, маленькая ты мошенница.

— Я никогда не мошенничаю!

— Тогда каким это чудом ты так внезапно поумнела?

— Я часто разгадывала кроссворды, — призналась она. — Там много таких коротких простых словечек.

— Теперь все ясно. Ну начали, коварная ты змея.

— Ого! Ты выражаешься прямо как Джеймс Канье.

— Джеймс — кто?

— А ты его не знаешь? — засмеялась она. — А я-то все время считала тебя сверхинтеллектуалом. Сейчас я начинаю думать, что ваши знания весьма выборочны, Дирк Торнтон.

— А я начинаю думать, что ты притворщица. Держу пари, ты всегда умела читать как следует.

— Может быть, — ответила она лукаво и составила слово из семи букв, с первой попытки набрав пятьдесят очков. Дирк уставился на стол, затем на его лице появилось такое упрямое и решительное выражение, что Лора едва удержалась от желания пошутить. Таким она видела его, когда сначала отказалась выйти за него замуж.

На этот раз победил Дирк, но победа не раз висела на волоске.

Когда они наконец легли в постель, ласки Дирка были другими — более мягкими, осторожными, а их сближение медленным и нежным, каким прежде никогда не бывало. И засыпая, Лора чувствовала себя полностью успокоенной, довольной и очень, очень любимой.

— Я должен съездить на пару дней в Брисбейн, — сообщил Дирк за ужином на следующий день. — Я заказал билет на завтра, на дневной рейс, а вернусь вечером в пятницу или, может, в субботу утром. Я позвоню тебе оттуда и сообщу точно.

Лора смотрела на него, ожидая продолжения, но он только положил себе в рот кусок цыпленка под абрикосовым соусом и запил глотком минеральной воды. Лора чувствовала глубокое разочарование и не могла этого скрыть. Значит, все у них осталось по-прежнему? А она-то надеялась, что после вчерашней ночи их отношения станут новыми, доверительными. Но, видно, ничто не изменилось, и он, как и раньше, не хочет видеть в ней жену, настоящую спутницу жизни.

— Ты считаешь, что я не заслуживаю подробностей, — спросила она, не в силах унять раздражения. — Когда-то ты рассказывал мне все о своей работе. Или в Брисбейне у тебя дела иного рода? — резко закончила Лора.

Она пожалела об этом последнем несдержанном замечании, увидев реакцию Дирка. Он словно окаменел, потом с его губ вырвался странный, горький вздох.

— Ну, конечно, это касается работы. Чего же еще? В самом деле, Лора, из-за подобных реплик у меня пропадает желание рассказывать. Но раз у тебя возникают подозрения, я расскажу, черт возьми. Я еду в Брисбейн по поручению клиента, который предъявил иск к одной фирме за нарушение контракта. И еще добавлю, что клиент — женщина, и очень привлекательная женщина. Теперь тебе ясно, почему мне не хотелось рассказывать?

Он стиснул челюсти.

— Я вполне понимаю причину твоего недоверия. Но поверь, дорогая моя, — сказал он, потянувшись через стол и взяв ее руки в свои, — те безумные дни далеко позади. В тебе есть все, что мне нужно в женщине. Я обожаю тебя. Неужели ты думаешь, я способен сделать что-то такое, рискуя тебя потерять?

Он поднес ее руку к губам и стал нежно целовать пальцы.

— Я хочу делать это, — тихо проговорил он, — и когда нам будет семьдесят. Даже восемьдесят.

Разве Лора могла устоять, когда он делал и говорил подобные вещи? Разве есть женщина, которая устояла бы?

— Ты вернешься вечером в пятницу? — спросила она шепотом.

Его глаза были полны бесконечной нежности.

— Даже если для этого придется угнать самолет!

— Просто глазам своим не верю! — быстро входя в комнату, воскликнула Эстер и бросилась на свой вертящийся стул, поджав губы и скрестив руки на груди. Удивленная Лора вскинула на нее глаза — никогда еще не приходилось ей видеть Эстер такой сердитой. Но почти тут же ее поразила догадка.

— Неужели! — простонала она. — Держу пари, что прибыл наш заказ от «Вечерних туалетов Австралии», и все платья не идут в сравнение с образцами, которые показывали нам их представители.

Эстер удивленно заморгала.

— Как ты догадалась?

— Сейчас уже поздно говорить, но я не стала бы иметь дело с этим Дугом Тернером с самого начала, тем более что мы всегда могли отказаться от его услуг. Эти нахальные типы, эти женские шовинисты все одинаковы. Они полагают, что если женщины, занимающиеся бизнесом, хорошо выглядят, то они просто пустоголовые куклы, которые получили свои места, переспав с начальством, и стоит лишь немного им польстить, как они согласятся на что угодно. Помнишь, как он лебезил, как твердил, что ты в его платьях будешь просто королевой?

Эстер поморщилась.

— Слишком хорошо помню. А ты знаешь, что он не только заменил ткани на другие более низкого качества, но и отделку представил тоже далеко не первого сорта. Да она просто ужасна! Господи, я сейчас настолько вне себя, что готова плеваться!

Она бросила сердитый взгляд на телефон, затем схватила свою записную книжку и быстро перелистала, помогая себе остро отточенным карандашом.

— Куклы, вот как! Ну, я ему покажу куклу.