— Ну, одобряешь? — Голубые глаза почти скрылись за опущенными веками.

— Это великолепно... — чуть не задохнулась от восхищения Джейн. — Мне очень нравится! Когда ты успел?

— Месяц назад. Через неделю после покупки замка.

Джейн быстро прикинула. Эшли сделал ей предложение полтора месяца назад, свадьбу назначили на первые дни августа, и Филипп в конце июня отправился по делам во Францию. До него дошли слухи, что в частной коллекции одного из замков Луары нашлась картина кисти Рубенса, считавшаяся утраченной, и Эшли непременно хотел отыскать ее.

Потом он отправил Джейн в Америку поучаствовать в аукционе в Чикаго, и она помнит, как тогда удивилась — почему же ее жених не воспользовался возможностью побывать на родине. Теперь-то все стало понятно: Эшли в это время занимался переоборудованием их семейного замка, собираясь сделать ей сюрприз.

— Простыни пахнут лавандой, — пробормотал Филипп.

Он обнимал ее сзади за плечи, лаская губами волосы. Дрожь желания вновь сотрясла тело Джейн, когда руки Фила скользнули по ее плечам вниз и коснулись груди. Затем легким движением он сбросил тонкие лямки ее платья и развернул жену к себе лицом.

— О Филипп... это восхитительный свадебный подарок, — задыхаясь от волнения, пробормотала Джейн.

— Правда? — Его глаза скользнули по обнаженной груди жены, и страстное желание затуманило их голубизну. — И именно сюда ты сбежала от меня. Смешно, не так ли?

— Но ведь сейчас я здесь, — сдавленно произнесла Джейн, едва сдерживая рыдания.

— Я тебе говорил, что у тебя очень красивая грудь? — От этих слов, произнесенных шепотом, мурашки побежали по коже Джейн.

Опустив голову, Филипп поцеловал ложбинку между ее грудями, затем стал покрывать горячими поцелуями каждый холмик. У Джейн начали подкашиваться ноги. Она ощущала сладостный трепет, когда его губы касались сосков, нежно целуя и покусывая их. Жадно ловя воздух ртом, Джейн обхватила руками голову Филиппа.

— Еще, — задыхаясь от наслаждения, прошептала она. — Целуй меня сюда.

— Сюда?.. — нарочито язвительно произнес Филипп, затем, едва коснувшись языком соска, резко отпрянул от ее груди.

Открыв глаза, Джейн увидела безжалостную насмешку, игравшую на губах мужа. Краска бросилась ей в лицо, глаза наполнились слезами.

— Чего ты добиваешься? — хрипло бросила она, яростно извиваясь всем телом и пытаясь освободиться от его объятий, впрочем, тщетно. — Зачем ты меня мучаешь? Хочешь заставить ненавидеть тебя?

— Нет... — Эшли еще сильнее стиснул ее и прижал к груди. Его голос дрожал от возбуждения. — На сегодня ненависти хватит...

— Тогда позволь мне любить тебя, — с горечью прошептала Джейн.

Едва сдерживая слезы, она нашла в себе мужество поцеловать его столь страстно, что ему ничего не оставалось, как ответить на ее поцелуй.

— Да, на столь четко выраженное предложение я не могу ответить отказом.

Его невнятно произнесенное замечание прозвучало весьма двусмысленно. Все тело мужчины было напряжено, и Филипп постепенно подталкивал жену к кровати. При этом его голубые глаза не отрывались от ее горящего лица.

— Но давай называть вещи своими именами, дорогая. Это — секс, а не любовь.

Джейн пыталась было протестовать против подобной формулировки их отношений, но, зажав ей рот поцелуем, Филипп заставил свою жену забыть обо всем, кроме жажды наслаждения. Когда он наконец снял с нее платье, Дженни задрожала уже от смущения, чувствуя себя ранимой и незащищенной, но это не уменьшило ее страсти...

— Ты так... так жесток со мной. Почему тебе хочется, чтобы наши чувства выглядели столь низменными? — лихорадочно шептала Джейн.

С каждой минутой она слабела, так как его пальцы безошибочно находили те участки на ее теле, прикосновение к которым вызывало в ней чувство, близкое к экстазу. Когда Филипп сбросил с себя костюм и рубашку и, наклонившись, стянул серые шелковые трусы, при виде его наготы Джейн овладело неистовство.

— Неужели низменными, Джейн?

Его горячее дыхание ласкало ее кожу. С нежностью Филипп начал гладить ее тело. Его сильные пальцы скользили по трепещущей груди, животу, бедрам, затем проникли во влажную промежность.

Джейн задыхалась, его ласки лишали ее способности думать, и до нее не сразу дошел смысл его безжалостных насмешек.

— Филипп... не надо... — Рыдания вырывались у нее помимо воли, она рыдала от горя, разочарования и... желания. — Пожалуйста, не надо...

— Не надо? — Его слова прозвучали эхом. Резким движением руки Филипп раздвинул ей ноги. — Не надо что, дорогая? Не надо заниматься любовью с моей очаровательной женой, и тогда меня снова обвинят в немощности?

— Я ненавижу тебя... — Лицо ее было мокрым от слез. Джейн судорожно вздохнула и толкнула Филиппа в грудь в тот самый момент, когда он вошел в нее. — Лучше бы я никогда не выходила за тебя замуж!

— Но тогда неизвестно, сколько бы еще ты оставалась «не совсем девственницей» в компании одного из величайших любовников Англии мистера Кэртиса, — безжалостно продолжал насмехаться Филипп.

Он почти вышел из нее, но затем вошел вновь и не останавливался до тех пор, пока с отчаянным криком Джейн не забилась в пароксизме оргазма. Почти одновременно с ней крик наслаждения вырвался у Филиппа. Его напряженное тело сотрясали судороги, горячими волнами пульсирующие внутри нее.

— Кроме всего прочего я оказываю тебе огромную услугу, дорогая, — нарушив тишину, наконец насмешливо бросил Филипп, отрывая голову от перепутавшихся светлых волос жены. — Я заставляю тебя постигать науку чувственных наслаждений. Кэртис будет только благодарен мне, когда ты к нему вернешься...

Бросив дикий взгляд на смуглое лицо мужа, Джейн вне себя от гнева с силой ударила его по щеке. Филипп не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя на щеке тут же появилась яркая отметина.

— Нет. Мне не справиться, — прошептала Джейн. Острая боль пронзила ее сердце. — Если я говорю, что люблю тебя, ты смеешься мне в лицо. Если я даю понять, что хочу тебя, ты пользуешься этим, чтобы унизить меня. С меня довольно.

— Уже? На второй день нашего медового месяца, миссис Эшли? — продолжал глумиться над нею Филипп.

— Ты невыносим, — качая головой, прошептала Джейн, стараясь выскользнуть из-под лежащего на ней мужчины, который, видя ее попытки, не пошевелился и продолжал прижимать ее к кровати всей своей тяжестью. — Я не верю, что только моя паника после свадьбы заставляет тебя быть таким жестоким.

Со стоном Филипп наконец отпрянул от нее и, прерывисто дыша, тяжело рухнул рядом на кровать.

— А может, тому виной выражение твоего лица в то утро, когда я приехал сюда, а? — с легкой иронией спросил Эшли. — Ты не подумала, каково мне было видеть, что девушка, которую я любил и на которой женился, боится меня!

Все ее надежды рушились одна за другой. У Джейн появилось чувство, что уже ничего не удастся наладить. Очевидно, анонимный обличитель все же был прав. И к тому же у нее ведь были дурные предчувствия. А эти ужасные фотографии, их очевидная подлинность...

— Ты сам виноват в моей боязни, — бросила Джейн в ответ на его обвинения. — Ты не рассказал мне до свадьбы о своих тайнах!

— У каждого есть тайны, — не уступал Филипп. — Мне тридцать два года. Я многое повидал и совершал поступки, о которых теперь сожалею. А брак — это еще не повод для того, чтобы выворачивать душу наизнанку.

— Но, Фил... — На глаза Джейн навернулись слезы. — Когда ты говорил, что совершал поступки, о которых сожалеешь, ты имел в виду... что все обвинения справедливы?

Воцарилась напряженная тишина. От ужаса Джейн не могла произнести ни слова. Она уже пожалела, что спросила об этом.

— И что же ты теперь собираешься делать, Дженни? — наконец спросил Филипп. — Ты, конечно, еще совсем ребенок. Не пойму, почему я счел тебя достаточно взрослой и женился на тебе. Хочешь сбежать домой к папочке с мамочкой?

Вся в слезах Джейн уткнулась в подушку. Сейчас Эшли казался ей незнакомцем, лишь использовавшим ее тело для удовлетворения своего вожделения. От горя ее сердце было готово разорваться.