Младшая жрица не понимала, отчего это происходило, как удавалось Праматери до сих пор скрывать остров, ведь Море Слез было довольно судоходным местом, но Праматерь был Древней Богиней. А Боги могут очень многое, даже эти убийцы, Новые Боги.

Ветер, дувший в паруса пиратов, снова поменял направление, отчего они обвисли, и пиратам который раз опять пришлось их налаживать. Беглецы же неслись вперед, не сбавляя скорость.

— Да! — радостно вскрикнула Рила Кроул. Она поняла, что пираты их не догонят.

Ветер стал дуть прямо в борт пиратского корабля. Оба их паруса обвисли, поднявшиеся немаленькие волны вкупе с сильным побочным ветром грозили при невезении вообще опрокинуть пиратский корабль, и пираты затормозили. Им стало не до погони. Конечно, эти морские разбойники были опытными мореплавателями и довольно скоро сумели развернуться, выправить корабль и устремиться в погоню, но было уже поздно — их добыча вошла в туман и скрылась из вида.

— Ушли! — Хромой, капитан пиратского корабля, в сердцах хлопнул ладонью по своей короткой с рождения ноге, от которой и пошла его кличка. — Хотя, куда они денутся?!

Хитрецы наверняка просто решили забраться в этот ненормальный туман, стать там где-нибудь неподалеку и спрятаться. Благо, он был такой густой, что в нем и за десяток шагов ничего не было видно. Вероятно, они очень надеялось на Великого Лика или на свое везение. И действительно, спрятаться, судя по всему, там и можно было только совсем рядышком. Далеко заплывать в туман было опасно — повсюду рифы. Удивительно, если они и так не налетят на них. Хотя везения у них, хоть отбавляй. Беглецам всё время удавалось ловить своим единственным парусом сильный ветер и мчаться с удивительной для такого судна скоростью, тогда как его паруса то и дело теряли ветер и тормозили корабль. А может, они уже проделывали такой трюк и прятались? А что! Вдруг, где-то неподалеку в этой темноте имеется скрытое местечко среди рифов, где можно прятаться? Постоять денек, а потом плыви куда хочешь, когда преследователи уйдут. А если там можно не только прятаться от преследователей, но и самому делать засады?! У Хромого от предстоящих блестящих перспектив даже участилось сердцебиение — кто будет ожидать его в этих местах!? Хотя, какие перспективы? Только глупцы будут плавать неподалеку от места, грозящего смертью всякому, кто в него попадет! Наоборот, этот проклятый туман может помешать уйти от тех же пиратов, стоит только прижать жертву к нему поближе. Но почему-то беглецы ушли туда? Это жест отчаяния или нет?

Хитрый, немного поразмышляв, решил пару дней постоять на якоре поблизости и подождать. Если их добыча снова появится, он ее не упустит. И всё разузнает! Может там, среди тумана, есть что-то ценное?!

Леди Келия огорченно отложила лук, которым ей так и не пришлось попользоваться.

Огненный Медведь посмотрел на ее недовольный и слегка обиженный вид, словно ей не дали поиграть в любимую игрушку, и усмехнулся.

— Не беспокойся, леди Келия, — сказал он, — уверен, мы с ними скоро опять встретимся. Так что успеешь пострелять. Правда, я не понял, почему они остановились.

За рулевое весло стала Рила Кроул. Она внимательно смотрела вперед, на воду, благо судно было небольшим, и путь впереди хорошо просматривался, и уверенно напирала на него, направляя судно мимо рифов.

— Они не самоубийцы, чтобы плыть в таком жутком тумане, — пробормотала Младшая жрица, одновременно обращаясь к капитану с просьбой, чтобы тот дал команду спустить парус и сбавить весельный ход.

— А что в нем такого жуткого? — спросил Медведь.

— Так ведь ничего не видно, только я знаю здешние места и могу провести судно. Кстати, мы плывем туда, куда Вам надо?

— Ничего не видно? — удивился Медведь. — По-моему, всё видно достаточно хорошо. Туманчик небольшой, конечно, есть, но я не нахожу в нем ничего особенного.

Леди Келия и Рила Кроул с удивлением уставились на него.

— Медведь, — чуть погодя сказала леди Келия. — Мои глаза теперь видят, конечно, гораздо лучше, чем раньше (при этих словах Рила Кроула бросила быстрый взгляд на спутницу Огненного Медведя), но даже я не могу ничего разглядеть — везде сплошная густая темная завеса.

— Неужели? Я не вижу никакой густой завесы, — возразил Медведь. — Какие-то разрозненные клочки тумана, и всё.

— Огненный Медведь, Вы действительно всё вокруг хорошо видите? — спросила Рила Кроул.

— А зачем мне обманывать? Всё вижу.

— Да, сказал он немного погодя, — я чувствую, что мы идем правильно. И скоро будем на месте. И зачем мы сбавляем ход?

— Впереди по курсу рифы, нужно быть осторожнее, иначе можем на скорости налететь на них…

— Рифы? Я не вижу впереди никаких рифов, чистая вода. Но делайте, что считаете нужным. Скоро мы и так будем на месте.

— Хорошо, — сказала, немного подумав, Младшая жрица. — Поверим, что путь открыт.

— Капитан! Не сбавляйте ход!

— Вы уверены, леди?

— Уверена.

На судне опять подняли успевший уже спустить парус. Он наполнился ветром и уверенно потащил судно вперед. Гребцы, уже не слишком напрягаясь, так как за ними никто не гнался, орудовали веслами, и судно на приличной скорости скользило вперед, по ставшей гладкой, почти без волн, воде.

Вскоре и для всех других присутствующих, а не только для Медведя, туман стал развеиваться. А потом и вовсе исчез. Впереди показался покрытый зеленью небольшой остров, с возвышающимся примерно посередине его небольшим, поросшим деревцами, холмом.

Капитан приказал тормозить судно и встать шагах в пятидесяти от берега на якорь. Потом он приказал подготовить к отплытию маленькую лодку, которая была на судне. И вскоре Огненный Медведь вместе с леди Келией и Рилой Кроул уже сидели пассажирами в этой лодке, а два человека Рилы Кроул, сидевшие на веслах, подгребали к пологому берегу острова.

Лодка ткнулась тупым носом в прибрежный песок и остановилась. Огненный Медведь и леди Келия спрыгнули в воду, им было по колено, и вышли на берег. Вслед за ними на берег высадились и Рила Кроул со своими людьми.

— Останьтесь здесь, — приказала Рила Кроул воинам. — Наберите воду в ручье как обычно и давайте с ней на судно. Я не знаю, сколько мы здесь будем. Увидите, что мы подошли к берегу, вернетесь за нами.

Огненный Медведь уверенным шагом шел вглубь острова, как будто он уже не раз здесь бывал. Следом шла Рила Кроул, за ней — леди Келия. Они направлялись к холму.

Пройдя шагов триста вглубь острова среди густо растущих деревьев, компания вышла к подножию холма. Вниз, прямо под холм, вели каменные ступени.

— Мне туда, — сказал Огненный Медведь. — Ждите здесь.

Леди Келия и Рила Кроул хотели было пойти за ним, но не посмели. Рила Кроул знала, что она может туда прийти только с разрешения Праматери, но ничего такого она сейчас не чувствовала. А леди Келии отчего-то стало жутковато.

Древняя Богиня Праматерь отдыхала на каменном ложе в своем Храме. Каменное ложе не вызывало у Богини никаких неудобств. Внешний Мир Сатара был всё еще ее миром, поэтому камень под телом Богине был мягок, как перина. Рядом с ней прямо из-под земли невысоким тонким пульсирующим огненным фонтаном бил первородный огонь.

Конечно, она обманывала себя. Внешний Мир Сатара уже давным-давно не был ее. Только здесь, в Храме, он был по-настоящему предан ей, и только здесь она могла чувствовать отголоски своей прежней Силы. Хотя в последнее время она постоянно ощущала, как Сила постепенно каплей за каплей уходит от нее.

Несмотря на то, что рядом с Богиней из-под земли бил первородный огонь, ее Сила не восстанавливалась, как это должно было бы происходить, а всё время убывала. По-видимому, для спасения сына она слишком много ее потратила. Вероятно, она перешла тот невидимый барьер, ту грань, после которой существующей энергии единственного языка первородного огня уже не хватало, чтобы восстановить ее Силу. Праматерь не так давно поняла, что она уже не может связываться с сыном и вступать с ним в мысленный контакт. Теперь ее Силы хватало лишь на то, чтобы лишь постоянно поддерживать зов, влекущий ее сына сюда, в Храм, ну и следить за сыном с помощью огненного сокола — созданной ею существа из настоящей живой птицы и своей Божественной Силы. Кроме того, она стала замечать за собой, что ее мысли порой начинают становиться бессвязными, больше напоминающими бред тяжелобольного смертного, а отнюдь не безупречную логику Древней Богини.