Фила достала из большой корзины возле очага несколько луковиц, быстро очистила одну и начала нарезать лук тонкими кольцами, прищурившись, чтобы едкий сок не жег глаза. К тому моменту, когда Валиор вернется с поля, нужно приготовить для него его любимую похлебку с сухарями. Мысли Филы снова закрутились вокруг ежедневных дел, и беспокойство из-за Безымянного было на время позабыто.

…Они поджидали его на опушке леса, и, как представлялось им самим, устроили отличную засаду. Но приемыш был настороже, поскольку ожидал чего-нибудь подобного.

На лице Каттинара, сына старосты, еще заметны были синяки от их последней драки, окончившейся для Катти вполне бесславно, несмотря на то, что он был старше и сильнее своего противника. Сказать по правде, дрался Каттинар нечасто. Незачем единственному сыну старосты Каренна самому пускать в ход кулаки, чтобы расправиться с обидчиком – и без того найдется, кому поучить нахала уму-разуму. Но даже в этом чаще всего не было необходимости, поскольку мало кто решался задевать Катти.

Совсем другое дело – Безымянный. Сирота из дома на отшибе, даже внешне не похожий на других мальчишек из деревни и за десять лет так и не ставший среди них своим, он должен был без передышки отвоевывать для себя право находиться в компании остальных, не превращаясь в вечную мишень для пересудов и насмешек. И если поначалу он частенько шел домой, весь перемазанный в пыли и сглатывая слезы, то со временем желающих подраться с ним заметно поубавилось. В недавней схватке с Каттинаром Безымянный одержал великолепную победу, и остаток дня буквально упивался ощущением триумфа. Его радость омрачало только то, что драка, начатая сыном старосты в лесу, происходила без свидетелей. Хотя, возможно, если бы он побил Каттинара на глазах у остальных мальчишек из деревни, то расплата наступила бы гораздо раньше.

Безымянный понимал, что рано или поздно Каттинар подстережет его в каком-нибудь укромном месте – и, конечно, не один, а со всей сворой своих прихвостней. Последние два дня приемыш чувствовал себя в деревне, будто в осажденном городе, и нервно оборачивался на любой случайный шорох.

Это его и спасло. Во всяком случае, попытка незаметно окружить его дружкам Катти не удалась. Приемыш вовремя заметил их и замер в напряженной позе, в равной степени готовый драться или убегать. При этом он привычно вскинул подбородок вверх, хотя и знал, что этот жест безмерно раздражает деревенских жителей – что сверстников Катти, что взрослых. Даже Валиор время от времени ворчал, что Безымянный так и будет получать по шее, если не перестанет постоянно задирать перед другими свой чумазый нос.

С первого взгляда на участников засады Безымянный оценил свое положение как «крайне паршивое». Мальчишек было шестеро, и среди них – ни одного, хоть сколько-нибудь расположенного к Безымянному. С Каттинаром, как обычно, пришли Вено, Хельме, рыжий Скай и Ленс – худой нескладный парень, бывший на голову выше остальных. Новым лицом в этой компании был только Барл – почти ровесник Безымянного, донельзя гордый тем, что старшие позволили ему к ним присоединиться. Он был преисполнен воодушевления и жаждал доказать, что Каттинар и Ленс в нем не ошиблись. На его сочувствие рассчитывать тем более не приходилось.

Ну и, разумеется, здесь же торчал и сам Катти. На его бледной и одутловатой физиономии любые синяки держались долго, и сейчас Безымянный не без тайного злорадства скользнул по сыну старосты глазами. Два последних дня Катти не появлялся ни на озере, ни на площадке за амбарами – должно быть, не хотел показываться на глаза своим друзьям в таком плачевном виде. Впрочем, он и в остальное время не был писаным красавцем. Безымянный дерзко утверждал, что Каттинар похож на перекормленного поросенка, но, пожалуй, это было преувеличением. В действительности у Катти было вполне обычное, вечно надутое лицо с заметно оттопыренной нижней губой, жесткие рыжеватые волосы и серые глаза. По-настоящему отвратным это лицо становилось только в те минуты, когда Каттинар глумливо улыбался, глядя на свою очередную жертву. Как сейчас.

– Смотрите, кто пришел!.. – елейным голосом пропел Катти. – Я был уверен, что ты еще прячешься у матери под юбкой.

– А я был уверен, что ты все еще сидишь и делаешь свинцовые примочки, чтобы синяки сошли побыстрее, – храбро отозвался Безымянный. Неприятностей ему так и так не избежать, а радовать Катти своим испугом он не собирался.

– Думаешь, ты очень умный, да? – прищурился сын старосты. – И очень смелый… до тех пор, пока тебя никто не трогает. Но это мы сейчас исправим. Давай, Рыжий!..

Повинуясь жесту Каттинара, Скай подскочил к Безымянному, чтобы схватить его за локти, но приемыш ловко извернулся, с силой оттолкнул его и бросился бежать. Скай, получивший локтем в подбородок, ошалело заморгал, а остальные замерли на месте, провожая взглядами мелькающую за деревьями фигуру Безымянного.

– Чего уставились?! За ним! – скомандовал Катти осипшим от досады голосом. Опомнившись, мальчишки бросились в погоню.

– Он бежит к болоту!.. – крикнул кто-то на бегу, то ли указывая путь, то ли, наоборот, пытаясь призвать остальных к благоразумию.

– Быстрее! – приказал Катти, а щуплый Барл с восторгом подхватил:

– Бей приемыша!..

Подобный клич звучал в этом лесу уже не в первый раз. Беглец стремглав несся через Жабью топь, не обращая внимания на то, что почва проседает под ногами, а из земли при каждом шаге выступает коричневая болотная вода. Приемыш давно знал эти места и был уверен, что сумеет выбраться. Босые ноги почти не касались прелых листьев и лесного мха. Мальчишки из деревни постепенно отставали.

Он не успел понять, что с ним произошло, когда на бегу зацепился ступней за золотисто-черную корягу. Земля внезапно бросилась ему навстречу, и приемыш выставил вперед ладони, чтобы хоть чуть-чуть смягчить падение. Перекатившись по сырой траве, Безымянный вскочил и хотел было снова броситься бежать, но при первом же шаге подвернутую при падении ступню пронзила такая боль, что он невольно вскрикнул.

Но сильнее боли оказался ужас от сознания того, что теперь его обязательно догонят. Безымянный закусил губу и, припадая на больную ногу, побежал вперед.

– Эй, приемыш, стой!.. Все равно никуда теперь не денешься!

– Ты трус! Только и умеешь, что убегать и прятаться!

«А вы только и умеете, что вшестером нападать на одного», – парировал приемыш про себя, не тратя сил и времени на ответные выкрики.

Впереди начиналась самая опасная часть болот, отрезавшая Чернолесье от Старой дороги, ведущей на север, к ближайшему городу. Раньше Безымянный никогда не осмеливался заходить так далеко, но сегодня у него не оставалось выбора. Либо остановиться и позволить Каттинару и его дружкам в очередной раз изукрасить его синяками, либо надеяться, что у них не хватит смелости сунуться за ним в самое сердце Жабьей топи.

В азарте погони Каттинар с друзьями продвинулись уже гораздо дальше, чем обычно позволял им здравый смысл. Они попробовали последовать за Безымянным, перескакивая с кочки на кочку, но хлюпавшая под ногами жижа скоро остудила даже самые горячие головы, и преследователи остановились. Вид у них был недовольный и растерянный.

– Пошли отсюда, – мрачно сказал Каттинар. И, посмотрев на место, где исчез приемыш, сплюнул себе под ноги: – Никуда он не денется. Нельзя вечно отсиживаться на болоте.

Весь остаток дня друзья Катти поглядывали в сторону Жабьей топи – сперва равнодушно, потом с нарастающей тревогой. К тому времени, когда настало время расходиться по домам, наивный Барл озвучил мучивший всех остальных вопрос:

– А что, если он попытался пройти всю топь насквозь и выбраться на Старую дорогу?.. – спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Ты что, сдурел? – мгновенно разозлился Каттинар, которому такая мысль пришла в голову гораздо раньше, чем другим. – Оттуда ни за что не доберешься до дороги. Через то болото невозможно перейти!

Барл испуганно замолк, и на какое-то мгновение казалось, что мятеж подавлен, но тут в разговор вмешался Скай.