— Спасибо! — машинально произнес Перен.

— Пожалуйста!

И Франсуа снова бросился на сыщика.

Чему быть, того не миновать! Зацепившись ногой за корень, Перен описал в воздухе красивую параболу и с размаху врезался головой в лебедку, установленную на переднем бампере вездехода.

Курчавая шевелюра — вот что спасло Перена от неминуемой гибели. Но сотрясение мозга он, кажется, получил основательное.

Компана был в отчаянии. Он поднял почти бездыханное тело Франсуа и поудобнее уложил его на траве, подложив под голову спинку сиденья. Затем он достал аптечку и обработал рану по всем правилам первой помощи. Но это было все, что можно было сделать для раненого в полевых условиях. Нужна была срочная медицинская помощь, а где ее возьмешь в тропических джунглях?

Жерар был готов локти себе кусать от бессилия, чувствуя, что теряет друга.

Вдруг до слуха Компаны донеслось урчание автомобильного мотора. Похоже, невезение Перена действовало, только когда он находился в здравом уме и твердой памяти.

Через пару минут на шоссе со стороны Сьюдад-Реаля показался грузовик, за рулем которого восседал крестьянин в сомбреро, с сигарой в зубах и большими висячими усами. Рядом с ним сидела его жена, а в кузове мычало и блеяло несколько голов крупного и мелкого скота.

Компана выбежал на дорогу, размахивая руками.

Грузовик остановился. Оказалось, что крестьянское семейство возвращалось из Сьюдад-Реаля, где они продали часть урожая и купили несколько голов скота.

Добрые люди немедленно согласились помочь. Они даже были готовы развернуть машину и ехать обратно в город, но жене крестьянина пришла в голову более разумная мысль. С женами так иногда бывает. Она предложила отвезти раненого в деревню, до которой было километров на двадцать ближе, чем до Сьюдад-Реаля, и там тоже была больница. Естественно, при католической миссии. Пусть врач осмотрит Перена, а потом, если потребуется, можно будет вызвать вертолет и перевезти Франсуа туда, где ему смогут оказать более квалифицированную помощь. Очень разумное предложение!

Компана устроился в кузове, положив голову Франсуа себе на колени, чтобы уберечь его от тряски, и грузовичок тронулся в путь.

Минут через сорок они без всяких приключений добрались до деревни и въехали в ворота миссии.

«Черт побери! — подумал Компана. — А ведь если бы я дал Перену себя уговорить, мы могли добраться сюда часа за три. И он был бы сейчас жив и здоров. Правда, идти надо было в обратную сторону!»

К грузовику подбежали санитары с носилками. За ними, в черном одеянии и белом чепце, шествовала пожилая монахиня. Очевидно, она была здесь главной. Крестьянин стянул с головы сомбреро и перекрестился.

— Не беспокойтесь, сеньоры! — сказала она. — Больному будет оказана вся необходимая помощь.

— Ваше, ваше… — пробормотал Жерар, пытаясь подобрать нужное слово.

— Можете называть меня сестра Моника, — подсказала монахиня.

— Так вы — француженка! — обрадовался Компана.

— Да.

— Мы тоже французы, — сказал Жерар. — Мы здесь в спасательной экспедиции. Я прошу вас сделать все, что в человеческих силах, чтобы его спасти!

— Это ваш родственник?

— Больше чем родственник! — произнес Компана вслух, а про себя подумал: — «Это мое второе Я».

— Хорошо, — кивнула сестра Моника. — Ему будет обеспечен самый лучший уход. Мы всегда все делаем для наших пациентов, кто бы они ни были. Сейчас я должна идти, чтобы отдать необходимые распоряжения. А вы зайдете ко мне примерно через час и все подробно расскажете.

Час спустя Перена после операции перенесли в палату и уложили на кровать. Его обритую голову украшал тюрбан из белых бинтов, а на губах играла блаженная улыбка.

Накрыв Франсуа одеялом и поправив подушку, санитары вышли из палаты, оставив больного приходить в себя после наркоза. По дороге один из санитаров привычным движением подоткнул одеяло на соседней кровати, где лежал второй пациент. На его губах играла такая же блаженная улыбка, а голову украшал такой же тюрбан из марли и ваты.

В назначенный срок Компана был в кабинете сестры Моники.

— С вашим другом все будет в порядке, — сказала она. — Операция прошла успешно. Доктор заверил меня, что недели через две он будет уже на ногах. Травма оказалась не столь страшной. Пришлось наложить несколько швов на рану. Да еще сотрясение мозга средней тяжести. Так что некоторое время его, возможно, будет укачивать в автомобиле. Я думаю, это можно пережить.

— Спасибо вам, — произнес Жерар. — Вы сняли камень с моей души.

— Похоже, что не совсем, — заметила монахиня, проницательно посмотрев на него. — Рассказывайте!

И Компана начал рассказывать. Он рассказал ей все. Как пропала мадемуазель Жюли Мортан. Как ее отец нанял его, Жерара Компану, для поисков дочери. Как ничем завершилась его первая поездка в Мексику. Рассказал о теории доктора Мийярда, о встрече с Франсуа Переном, об их совместных приключениях, о возникших надеждах и об их окончательном крушении.

Сестра Моника оказалась хорошей слушательницей. Она ни разу не перебила Жерара и только поощрительно кивала головой, когда в его рассказе возникала пауза.

— То, что вы рассказали, очень интересно, — сказала она, когда Компана закончил свой рассказ. — Я понимаю, что вы вместе с Переном пережили за эти дни столько, что он стал для вас больше, чем другом. Он стал частью вас самого. Но не это вас мучит. Я понимаю, что вы волновались за его жизнь, но теперь опасения остались позади. Его здоровью ничего не угрожает. И тем не менее, ваша душа не на месте. Можете рассказать мне все. Ваши слова не выйдут за пределы этой комнаты. Может быть, я смогу вам помочь. Ведь не зря же католическая церковь изобрела институт исповеди. Ведь душу облегчает именно истинный рассказ о своих деяниях, а вовсе не отпущение грехов. Попробуйте!

И Компана решился. Он рассказал сестре Монике все о своих мыслях, о своем отношении к теории доктора Мийярда, о своем взгляде на везение и невезение, о своей теории, которая казалась такой стройной и так бесславно рухнула. И, главное, о том, что и сейчас, несмотря на полную и безоговорочную капитуляцию перед очевидными фактами, его, Компану, мучит вопрос: в чем же была его ошибка?

— Я думаю о своем друге, которого использовали в качестве подсадной утки, а в голове моей крутится мысль: в чем же я был не прав? Я знаю, что есть отец, потерявший свою единственную дочь, а меня интересует только одно: в чем же я ошибся? Я понимаю, что это не имеет никакого значения в сравнении с человеческой жизнью, даже с двумя жизнями, но не могу не думать об этом!

Компана закончил свой рассказ, но еще несколько минут в комнате стояло молчание. Наконец, монахиня его нарушила.

— Мне кажется, я понимаю, что вы хотите сказать. Мне тоже однажды довелось пережить нечто подобное. Ведь не всегда я была монахиней. Вы построили стройное здание, некую систему, которая прекрасно объясняла, все, что с вами произошло. И вы рассчитывали на ее прогностические возможности, на ее способность предсказывать будущее. Ах, как мы хотим знать будущее! И тогда можно снять с себя ответственность — ведь все было предопределено заранее. Что может быть приятнее, чем переложить ответственность на кого-то другого?

Но я скажу вам больше. Я думаю, что ваша теория верна. Она красива, а это — один из признаков правильности! Я думаю, что ваша ошибка заключалась в том, что вы ждали от умозрительного построения немедленных результатов. Так ребенок тянет за хвост морковку из грядки, чтоб она быстрее выросла. А надо набраться терпения! Не вы ли говорили Франсуа, что терпение — основная добродетель детектива? Божьи жернова мелют медленно, но неотвратимо!

Сестра Моника задумалась на минуту, потом продолжила:

— Кроме вашего друга, у нас есть еще одна пациентка. Ее к нам привезли недели три назад с сильными ожогами и сотрясением мозга. Сейчас ей уже лучше, она уже встает, ей позволяют гулять на веранде, смотреть на реку. Говорят, что зрелище текущей воды очень успокаивает. Это весьма полезно при мозговых травмах. Так вот, она — очень милая девушка, но совершенно не помнит, кто она и как сюда попала. У нее не осталось никаких документов, ни одной вещи, по которой ее можно было бы опознать. Даже платье ее сгорело. Мы называем ее Марианной, и она откликается. Но, похоже, что она не мексиканка. Не хотели бы вы на нее взглянуть?