— Никто не знает, — вздохнул Пол. — Она ушла из дома пятнадцать лет назад, когда ей исполнилось семнадцать. Поссорилась с отчимом и удрала. Больше ее не видели. Конечно, родители давали объявления, но никакого толку. Я сам пытался в Лондоне навести кое-какие справки. Я знаю тех, кто мог бы помочь. Но, увы, ничего не удалось выяснить. И вдруг совершенно случайно встречаю тебя.

— А я на нее похожа?

— Очень. Не то что вы с ней как две капли воды. Но ведь прошло пятнадцать лет, и — из-за давления или чего-то там еще — Антония плохо видит.

— О, Пол, я знаю, ты действуешь из лучших побуждений, но… — Глупо спорить, решила Хейди. Дело сделано. Она уже заговорила с женщиной, дотронулась до нее и, кажется, смогла утешить несчастную. Если ей удалось вызвать отклик в ее затухающем сознании, нельзя теперь хладнокровно повернуться и уйти. — А другие родственники у нее есть? — спросила Хейди, собравшись наконец с мыслями.

— Никого. Во всяком случае, в этой стране. Есть одна родственница, но она живет далеко. — Он помолчал. — Антонии с каждым днем все хуже. Они мне сказали это по телефону. Вот я и решился на такое. Признаюсь, я виноват, что втянул тебя в это. Ну, прости. Только не надо делать из мухи слона. Я же не прошу тебя играть роль Сюзанны для всех. Все, что нужно, — это еще раз разыграть такой же маленький спектакль, как сегодня. И все.

— А что, если она будет меня о чем-то спрашивать?

— Не будет. Господи, ты же ее видела. Она почти без сознания. Только и может, что произнести имя Сюзанны… — Он помрачнел и стал пугающе незнакомым. — Ты хоть понимаешь, в какую историю мы вляпались?

— Я понимаю, какое у тебя чертовски мягкое сердце, Пол Фриман. Наверное, тебя уронили, когда ты был маленьким!

— Значит, ты согласна? — Он словно просветлел.

— Только при условии, что мы обо всем сообщим доктору. Как он скажет, так и сделаем.

— Отличная мысль, — одобрил Пол. — Только он сейчас не на дежурстве. Наверное, я смогу ему дозвониться сегодня вечером или завтра.

Следующие двенадцать часов Хейди устраивалась дома. Бранд как бы случайно все время оказывался у нее под рукой.

Когда раздался звонок Пола, Хейди только приготовилась завтракать. Он сообщил, что поговорил с доктором. Тот ничем не утешил — прогноз неблагоприятный. Вряд ли Антония долго пробудет в сознании. Тем не менее Пол рассказал о Хейди.

— И что, он согласился? — воскликнула Хейди.

— Конечно. Единственная проблема — я не смогу быть с тобой некоторое время. У меня срочная командировка в Ватерфорд, писать заметку о стеклодувном заводе — готовится целая серия статей о небольших производствах в провинциальных городах.

— Хочешь сказать, что оставляешь меня одну? Пол, это невозможно! Я не могу! А тебе надо непременно ехать именно сейчас?

— Есть один простой ответ, моя лилейная, — это мой хлеб. А тебе нужно будет только побыть у постели больной и издавать сочувственные звуки. Это всего дня на два, не больше. Кстати, я дал им твой телефон и адрес. Они просили — так положено.

Положено, наверное, но от этих слов ее будто окатило ледяной струей. Хейди вздрогнула. Она не преминула сообщить о своих страхах Полу, и он против ее ожиданий не рассмеялся:

— Если ты действительно боишься, давай оставим это. Просто мне показалось, что тебя Бог послал. — Пол, очевидно, начал терять терпение. — О, дорогая, ну перестань! Если станет слишком тяжело, просто возьми и откажись. А когда позвонят из больницы, скажи, что Сюзанна уехала и ты не знаешь куда. В конце концов, это вполне в ее характере.

Утро выдалось великолепное. Куда бы пойти? Скиппер, обожающий девушку соседский пес, любил газоны на бульваре Кронтарф. Там собиралась хорошая для него компания, и вообще это знаменитое место встреч у собак со всей округи. Хотя ей, наверное, не стоит идти так далеко — уже начало двенадцатого. И Хейди решила повернуть к Норт-Булю. Она шла быстрым шагом по дороге вдоль побережья с песчаными дюнами и видимой вдали цепочкой мелких островов. Был отлив, и на мокром песчаном дне обнажились темно-бурые пятна водорослей. Над ними носились с криками белые чайки. Она позвала Скиппера и повернула направо, вдоль дамбы.

Над головой пролетела стайка диких гусей, взмахивая белыми крыльями. Они кричали, и крики их, доносимые ветром, были слабые, пронзительные, утонченно печальные. Хейди шла и думала о Сюзанне, которая, судя по рассказам, так походила на нее. Интересно, насколько они похожи? И может ли кто-то другой, кроме несчастной Антонии, принять ее за ту, другую?

Она шла вдоль дамбы почти напрямик в сторону Хоут-Нед. Мимо нее медленно проехал автомобиль, потом затормозил и остановился.

Дверца открылась, из машины вышел мужчина. Сначала Хейди приняла его за любителя понаблюдать за птицами с берега, но, когда он двинулся к ней целеустремленной, решительной походкой, до нее вдруг дошло. Нет! Это просто невероятно. Какое странное стечение обстоятельств! Уже второй раз за двое суток она сталкивается лицом к лицу с этим человеком… Нет, подожди, строго одернула она себя. Ты его знаешь, это Рори Харт их Гленгласса, но он-то тебя не знает, он-то раньше тебя не видел, не забывай.

Хейди сразу почувствовала себя спокойнее, даже посмотрела в сторону моря, чтобы полюбоваться пейзажем: сине-стального цвета море, всполохи птичьих крыльев и… высокий человек, приближающийся к ней широким шагом. Впечатление было одно — сила. Здоровый, крепкий человек. И вдруг за несколько ярдов от нее он остановился. Взгляд темно-синих глаз словно буравил. Верхняя губа слегка изогнулась в усмешке.

— Ах вот как. Мисс Браун из Доллимаунта. Ну, дела: В свое время натворила немало безумств, но это даже для тебя чересчур!

Хейди не стала вступать в спор. Голова у нее шла кругом. Бурые пятна водорослей, белые крылья чаек, голубое небо — все перемешалось и закрутилось, как на карусели.

Рори Харт сурово глянул на нее. Губы плотно сжаты, глаза полны злобы.

— Да ладно, не делай вид, что удивлена. Раз ты вернулась в Дублин, должна понимать, что мы встретимся рано или поздно. И не ври, будто тебе нечего мне сказать. Ты можешь, конечно, изменить имя, дорогая Сюзанна, но внешность тебя всегда выдаст, не сомневайся.

Сюзанна! Хотя говорил он тихо, эхо этого слова больно отозвалось в сердце.

Всего несколько минут назад она спрашивала себя, насколько они с Сюзанной похожи… И вот страшный, жуткий ответ. Рори Харт шагнул к ней и приобнял за плечи.

— Что вы делаете? — дернулась девушка.

— Смотрю на тебя, — спокойно ответил он. — Хочу убедиться.

Хейди слышала, что кобры гипнотизируют свою добычу, прежде чем проглотить ее. Если бы ей сейчас сказали, что ласки из Гленгласса могут передавать секреты своего мастерства людям, она бы легко в это поверила. Никакой силой, как ей казалось, невозможно было оторваться от взгляда этих темно-синих глаз, безжалостных и беззастенчивых. Она обмерла, Харт вдруг протянул руку и снял с нее очки:

— Когда ты стала их носить?

Шокированная, она сказала правду:

— Несколько лет назад.

Все это было так нелепо. Ведь обман предназначался только для умирающей Антонии, и все. Ей надо объясниться, и все встанет на свои места…

— Вы не могли бы… — Хейди остановилась, и Рори Харт протянул ей очки.

— Ладно, бери, если они тебе нужны… Надеюсь, я смогу к ним привыкнуть. — Он продолжал пристально разглядывать Хейди. Наверное, так он смотрел на бедных белок, которых собирался убить. Холодный, жесткий взгляд. Он явно был доволен осмотром. — Да, я боялся, что объявилась какая-то самозванка, но ты — это ты. — Он прищурился. — Насколько я понял, ты вернулась не из-за меня. И даже не из-за Гленгласса. Ты вернулась только ради матери.

— Я…

Еще одна загадка вдобавок к остальному кошмару поразилась Хейди. Откуда он узнал, что я навещала Антонию в больнице?

— Да… кто бы мог подумать… Сюзанна… Браун… — Последнее имя он произнес с издевательской насмешкой. — Я просто теряюсь, не знаю, что и сказать.