Так что решение о непринятии меня в комсомол подтолкнуло к выбору – «петь» хором или соло.

– Динара, привези мне, пожалуйста, Буковского, Войновича и Зиновьева. Я хочу попробовать разобраться в нашей жизни не со слов маразматичной исторички, а сама. Если что не пойму, спрошу у твоего Никиты. Договорились?

– Ты не боишься? Учти… об этом нельзя никому говорить. Даже родителям. Если узнают, откуда у тебя запрещенные книги, у Никиты могут быть проблемы.

– Обещаю: ни одна живая душа не узнает. Да и потом, кто заподозрит вчерашнего выпускника школы в распространении нелегальной литературы? Извини, но твой Никита больше похож на Раскольникова, чем на Рахметова. Короче, не боись. Ничего не случится.

Мы стали пить чай с чак-чаком. Как приятно «душу подсластить»! Это выражение моей бабушки, с которым она развертывала конфеты «Белочка».

– Динар, ты извини, что мы в Казани твоей тетке не позвонили, сама понимаешь, нам не до этого было.

Динара удивленно вскинула бровки.

– Как не звонили? Звонили! Просто все сожрали, что тетка передала. Но я не сержусь, у нас эта еда копейки стоит. Мне тетка через проводника Казанского вокзала передает.

Я жевала и соображала – как звонили? Кто звонил?

– Татьяна позвонила моей тетке, и та передала ей посылку с угощениями для вас и для меня. Но когда я позвонила Таньке, она сказала, что вы как саранча все сожрали, потому что были арестованы. Да я не сержусь, ерунда какая!

Я почесала затылок – наверное, там расположены какие-то нервные окончания, стимулирующие умственную деятельность. Но это не помогло, потому что я так и не поняла, какие-такие угощения Танька брала у тетки Динары, если мы скинулись и Танюха с тремя рублями потащилась на рынок. Чудеса, да и только!

В субботу мы решили собраться после уроков у меня дома. После летнего путешествия по Волге мы еще ни разу не встречались всей компанией. Мы любили друг друга и старались цементировать наши отношения, невзирая на случайные обидки и ссоры.

Толпа завалилась ко мне после уроков, купив бутылку «Арбатского», дорогую диабетическую колбасу за три десять и пирожные «картошка». Надо же, в конце концов, с друзьями торжественно отметить мой «пролет» с комсомолом. Не каждому выпадает сомнительная честь стать персоной «нон-грата» в безликом стаде.

Последней приехала Динара, глазами спросила: спрятана ли самиздатовская запрещенка? Я жестом показала, что волноваться нет причин. Оставив девчонок в комнате (она же гостиная, она же спальня), я пошла в ванную, открыла шкаф с водопроводными трубами, нашарила внизу рукопись «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» Войновича, и Динара успокоилась.

Танька, Настя, Викуся и Динара пили чай, заедали пирожными, потом открыли бутылку «Арбатского» и пустили по кругу. Мы не знали, что закуска съедает градус. И по неопытности пили кислую гадость на сытый желудок. Понта ради. Но пьянели уже от одной мысли, что делаем нечто запретное.

Настя подошла к письменному столу, взяла гибкий диск группы «Оттаван» и попросила:

– Давай меняться, я тебе «Иглс» и Антонова, а ты мне эту и Джо Дассена. Идет?

Я подошла к ней смущенная.

– Слушай, не копайся ты тут, видишь – у меня беспорядок. Если порыться, можно и не такие чудеса найти.

Настя шутя схватила очки без стекол и нацепила на себя.

– А это зачем? Ты в них лучше видишь?

– Отдай! Это для мастерства актера приготовлено. Вдруг оправа пригодится для какой-нибудь сценки.

Настя схватила золотое кольцо с александритом, надетое на ухо олимпийскому мишке, и подняла его над головой:

– Товарищи! Вот так живет буржуазия! Разбрасываем драгоценности, значит, мадам? Кому драгоценное кольцо? Берите, не жалко!

Все смеялись – Настя изобразила Ленина, взявшись одной рукой за лямку передника, а другую вознеся над головой. Один в один памятник Ленину на Финляндском вокзале в Ленинграде!

Настя вернула кольцо на ухо мишке и принялась потрошить мою шкатулку с пластмассовыми украшениями. Девчонки тут же подключились к примерке, обсуждая наряды, учебу и личную жизнь одновременно.

– Что-то давно нам Танюшка про свою личную жизнь не рассказывала! – предложила интересную тему.

– Да нечего рассказывать, – с досадой ответила Таня. – Мы до сих пор не виделись. Мухаммед все лето был у родителей в Баку.

– Ха, как он тебе в этом признался? Он же араб! Ха-ха! – рассмеялась Викуся. Пластмассовые клипсы с ромбиками затряслись в ее ушках.

Таня нацепила колечки «неделька» на средний палец и, рассматривая красоту, задумчиво сказала:

– Его родители, пока он учится, живут в Баку. Снимают там дом. У него три брата и сестра – все малолетние, поэтому родители и не могут дать ему денег на съемную квартиру… Мы не встречаемся, потому что негде. Но я решу эту проблему сама. Надоело по подъездам шляться. Вот Динарка живет со своим Никитой, и все довольны.

– Но квартиры сейчас дико дорого стоят. Где ты деньги возьмешь? – удивилась Динара.

Танюха сняла колечки и положила их в шкатулку.

– Я мамины часы продам. Она все равно их не носит.

– А если обнаружит? – спросила я.

– А я все равно не сознаюсь. Подумаешь, у нее их еще три пары. Ей все время украшения дарят сотрудники. А она их не носит.

– Девоньки! А давайте леденцы из жженого сахара сделаем? – предложила Настя. – А то у меня во рту кислятина после этого дурацкого вина.

– Ты портвешок «Агдам» и «Солнцедар» не пробовала! – вступилась за «Арбатское» Викуся. – Меня ребята из ШРМ угощали по приколу, так потом полночи рвало.

Мы пошли на кухню и наделали себе вкусных леденцов. Держали столовые ложки над газовой конфоркой, пока сахар не расплавился в прозрачные «сосалки». Так вместе с ложками и сосали: с одной стороны алюминий, с другой – леденец.

Потом девчонки ушли. А я подумала – как хорошо, когда у тебя есть верные и любящие друзья.

– Приберись, наконец, у себя на столе! – возмутилась терпеливая мама. – Гостей в дом приглашаешь, а на столе бардак. Неужели самой не стыдно?

Если мама наезжает, лучше быстро и молча прибраться. В такие моменты родители почему-то припоминают «все и сразу». Сейчас начнется – и про колы по математике, и про вызовы в школу, и «пролет» с комсомолом…

– И ты давно не играла на фортепиано! – продолжала сердиться мама. – Зачем оно стоит? Для красоты? Вспомни, что говорил Бетховен: «Если я не играю упражнений один день – замечаю сам. Если не играю упражнений два дня – замечают мои друзья. Если не играю упражнений три дня – то замечает публика».

«Ну вот, началось», – вздохнула я, перекладывая тетрадки и разную мелочевку на столе.

– Мам, если у тебя плохое настроение, не надо его на мне срывать, – процитировала я журнал «Юность».

– У меня хорошее настроение, но оно неизменно портится, когда я вижу хаос на твоем столе. Пойми: порядок на рабочем месте – порядок в мыслях.

И тут меня пробил холодный пот – я увидела, что на мишкином ухе нет кольца.

– Мам, ты не брала кольцо, которое мне тетя Тамара подарила? – осторожно спросила я.

– Нет. Ищи лучше. В твоем беспорядке птицы могут гнездо свить, а ты и не заметишь, – пошутила мама и ушла на кухню.

Я перерыла все шкатулки, «захоронки» и даже легла на пол – не закатилось ли? Но кольца нигде не было.

– Нашла?! – крикнула с кухни мама.

Я почувствовала, что поиски напрасны. Кольца не было, потому что его больше нет. Автоматически перебрала еще раз все тетрадки, все коробочки и, расстроенная, села на кровать.

– Кто к тебе в последний раз приходил в гости? – Мама стояла в дверях комнаты. Она и без лишних вопросов все поняла.

Я сжалась в предчувствии ссоры – сейчас мама сотрет меня в порошок. Это кольцо было единственным дорогим украшением в нашем доме. Мамина подруга Тамара, сама женщина небогатая, подарила семейную реликвию мне на день рождения. А я его не сберегла. Потому что разгильдяйка… Эх, правильно меня в комсомол не приняли… Пропащий я человек…