— Несомненно, мистер Миндербиндер.
— Милоу, — спросил Йоссарян, — а ты в своей жизни сделал хоть раз что-нибудь бесчестное?
— Никогда, — Милоу ответил, как выстрелил. — Это было бы бесчестно. И в этом никогда не было необходимости.
— И именно поэтому, — сказал Уинтергрин, — нам нужна эта тайная встреча с Нудлсом Куком, чтобы убедить его тайно поговорить с президентом. Мы хотим раскрыть все карты.
— Йоссарян, — сказал Милоу, — разве тебе не безопаснее с нами? Наши самолеты не могут летать. Мы обладаем этой технологией. Пожалуйста, позвони Нудлсу Куку.
— Договорись с ним о встрече и прекрати, к херам собачьим, свою болтовню. И мы тоже хотим присутствовать.
— Вы мне не доверяете?
— Ты же сам говоришь, что ни хера не разбираешься в бизнесе.
— Ты говоришь, что от бизнеса впадаешь в прострацию.
— Да, а от чего я и в самом деле впадаю, к херам, в прострацию, — сказал Йоссарян сдаваясь, — так от того, что типы, вроде вас, очень хорошо разбираются в бизнесе.
Нудлс Кук быстро понял, что от него требуется.
— Знаю, знаю, — начал он после того, как Йоссарян представил их друг другу; Нудлс обращался непосредственно к Йоссаряну. — Ты считаешь, что я говно, да?
— Не совеем так, — без всякого удивления ответил Йоссарян; двое других наблюдали за ними. — Нудлс, когда люди думают о наследнике короля, они не обязательно думают о тебе.
— Не в бровь, а в глаз, — рассмеялся Нудлс. — Но мне нравится быть здесь. Пожалуйста, не спрашивай меня, почему. То, что они хотят, — продолжал он, — совершенно неприлично, неуместно, несостоятельно и, вполне вероятно, противозаконно. В обычной ситуации, джентльмены, я мог бы лоббировать что угодно. Но сейчас у нас в правительстве есть этика.
— Кто возглавляет наше министерство этики?
— Они оставляют эту должность вакантной, пока Портер Лавджой не выйдет из тюрьмы.
— У меня родилась мысль, — сказал Йоссарян, чувствуя, что мысль родилась хорошая. — Ведь тебе разрешено выступать с речами?
— Я выступаю с речами регулярно.
— И получать за них гонорары?
— Я бы не стал выступать, если бы мне не платили.
— Нудлс, — сказал Йоссарян, — мне кажется, эти джентльмены хотят, чтобы ты выступил с речью. В аудитории из одного человека. Президента. Ты должен порекомендовать ему купить их самолет. Мог бы ты произнести убедительную речь на эту тему?
— Я мог бы произнести очень убедительную речь на эту тему.
— А они тебе за это дали бы гонорар.
— Да, — сказал Милоу. — Мы бы дали вам гонорар.
— И какой же это был бы гонорар? — спросил Нудлс.
— Милоу? — Йоссарян отошел в сторону, потому что в бизнесе было много такого, чего он не понимал.
— Четыреста миллионов долларов, — сказал Милоу.
— Это справедливо, — ответил Нудлс таким же безмятежным голосом, словно и он не услышал ничего необычного, и именно тогда — с изумлением вспоминал впоследствии Йоссарян, убивая время на больничной койке — Нудлс предложил ему заглянуть в игровую комнату президента; остальные уже отбыли на срочное финансовое совещание, на которое они спешили ретироваться еще во время разговора, потому что шутка Гэффни об антитрестовском одобрении женитьбы М2 на Кристине Максон, в конце концов, оказалась вовсе не шуткой.
— А тебе, Йоссарян… — начал Милоу, когда эта парочка расставалась с Йоссаряном.
— За ту замечательную идею, которая пришла тебе в голову… — экспансивно присоединился к Милоу Уинтергрин.
— Вот для чего он нам нужен, Юджин. Тебе, Йоссарян, мы в благодарность даем пятьсот тысяч долларов.
Йоссарян, не ждавший ничего, отреагировал без эмоций — учился он быстро.
— Это справедливо, — разочарованно сказал он.
Милоу, казалось, был смущен.
— Это чуть больше одного процента, — уязвленно настаивал он.
— И чуть меньше полутора процентов, которые мы обычно платим за хорошую идею, — сказал Йоссарян. — Но тем не менее, это справедливо.
— Йоссарян, — попытался убедить его Уинтергрин, — тебе почти семьдесят и ты неплохо обеспечен. Загляни себе в душу. Неужели для тебя имеет значение еще какая-то сотня тысяч долларов, неужели тебя волнует, если весь мир отправится в тартарары от ядерного взрыва после того, как тебя не станет?
Йоссарян хорошенько заглянул себе в душу и честно ответил.
— Нет. Но вы двое не моложе меня. Неужели для вас важно, заработаете вы себе еще больше миллионов или нет?
— Важно, — с чувством сказал Милоу.
— В этом-то и состоит главное различие между нами.
— Ну, теперь, когда мы одни, — сказал Нудлс. — Ты ведь и правда считаешь, что я говно?
— Не большее, чем я, — сказал Йоссарян.
— Ты с ума сошел! — воскликнул Нудлс Кук. — Разве нас можно сравнивать?! Ты посмотри, на что я только что согласился!
— Ведь это я сделал тебе такое предложение.
— Но я-то его принял! — возразил Нудлс. — Йоссарян, кроме меня, здесь есть еще девять наставников, которые так набиты говном, что тебе в жизни не сравняться с ними, да и мне до них далеко.
— Сдаюсь, — сказал Йоссарян. — Нудлс Кук, ты — большее говно, чем я.
— Я рад, что ты смотришь на это моими глазами. А теперь позволь мне показать тебе нашу комнату для игр. Я становлюсь асом в видеоиграх, я играю лучше, чем кто бы то ни было. Он очень мною гордится.
Обновленный Овальный кабинет главы исполнительной власти был катастрофически уменьшен в размерах, чтобы освободить площадь для игровой комнаты, куда он теперь вел. В сжавшемся в размерах помещении, которое теперь могло с удобствами вместить не более трех-четырех человек, не считая президента, заседания проходили все реже и становились все короче, интриги становились проще, а всевозможные ширмы сооружались на скорую руку. У президента оставалось больше времени на видеоигры, и он находил их более похожими на настоящую жизнь, чем сама жизнь, о чем он как-то раз и заявил публично.
Утраченная в результате этих изменений площадь была компенсирована большим, более внушительным вторым помещением, которое вместе с пристройкой было достаточно просторным и могло вместить кресла с прямыми спинками и игровые столики, самые разнообразные видеоэкраны, пульты управления и другие приспособления, стоявшие теперь в ожидании, словно механические слуги, вдоль овальных стен. Часть помещения, прилегающая ко входу, была названа МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ; здесь размещались отдельные игры, каждая из которых имела свое название — Наполеоновские войны, Битва при Геттисберге, Битва при Булл-Ране, Битва при Антиетаме, Победа в Гренаде, Победа во Вьетнаме, Победа в Панама-сити, Победа в Перл-Харбореи Переигровка Войны в Заливе. С развеселого плаката смотрел ослепительный морской пехотинец со щеками-яблочками, а под ним было написано:
САДИСЬ И ПОПРОБУЙ
ИГРАТЬ МОЖЕТ КАЖДЫЙ
ВЫИГРАТЬ МОЖЕТ ЛЮБАЯ СТОРОНА
Йоссарян попробовал игры под названием Индианаполисские гонки, Бомбы сброшены, Уйти от призываи Умри смеясь. В самом почетном месте президентской игровой комнаты находился видеоэкран, размерами превосходивший все остальные и расположенный на столе, высотой, размерами и ножками похожем на бильярдный; здесь же помещалась прозрачная контурная карта США, отливавшая различными оттенками зеленого, черного, синего, красного и коричневого цветов. На этой цветастой копии страны находилось множество электропоездов и путаное переплетение железнодорожных путей, которые пересекали континент в различных плоскостях и уходили в подземные туннели. Когда Нудлс с загадочной улыбкой нажал кнопку, которая включила яркую внутреннюю подсветку и привела в движение поезда, взору Йоссаряна предстала модель нового миниатюрного мира огромной и дьявольской сложности; этот мир функционировал под поверхностью континента на разных уровнях, простирался от границы до границы, вторгался в пределы Канады, достигая на севере Аляски, а на западе и востоке уходил в океаны. Игра эта называлась:
