– Ты так размяк, Драниш, что смотреть противно. – Тиса с такой силой рванула кусок с рыбьего бока, что несчастная туша дернулась и взмахнула хвостом, как живая.

– А ты не смотри, – посоветовал тролль, блаженно улыбаясь. Несмотря на боль, он поглаживал мою руку и был счастлив.

Что-то заставило меня поднять голову и посмотреть на Ярослава. За ледяным презрением, которое он источал, мне почудилась боль. Но почему? Неужели он вспомнил ту девушку, которую любил во время войны и которая предала его ради Чистомира? Или наш холодный капитан просто скучает по теплым чувствам? Ответа на этот вопрос я не знала, а спросить бы никогда не осмелилась.

Когда мы наелись, эльф приказал забрать с собой остатки зубощука, которые поручил мне очистить от песка и погрузить в котелок.

– Сваренной капитаном кашей и рыбой позавтракаем. Что-то мне подсказывает, что ночь ожидается бурной и утром будет не до завтрака, – зловеще предсказал Сын Леса и принюхался. – Воздух явно пахнет неприятностями.

– Перестань каркать! – рявкнула Тиса. – Накличешь какую-нибудь гадость на наши головы, нам и так проблем хватает.

– Нельзя накаркать то, что уже предрешено, – пафосно сказал Даезаэль. – Уй! Ах, ты…

Воительница, ловко огревшая костылем увлеченного мрачными предсказаниями эльфа, подбоченилась, стоя на одной ноге.

– Не дождешься у меня больше исцеления, – пообещал пострадавший, почесывая спину. – Будешь подыхать, а я буду стоять рядом и смеяться.

– Я в этом никогда не сомневалась, – ответила девушка и сменила тему. – Давайте собираться, уже темнеет.

Процессия, ползущая вверх по холму к фургону, представляла собой лакомый кусочек для любого, желающего поживиться нашим мясом, настолько мы были уставшие, да к тому же тащившие на себе гору тяжестей. Мокрое белье, котелки с пищей, целительская сумка, с которой Даезаэль теперь не расставался, результаты мародерского труда гнома и тролля – какие-то кузнечные инструменты и длинные деревянные жерди. Так как обожженный Драниш не мог тащить на себе материалы для ремонта фургона, то нести их пришлось эльфу и капитану.

– Мила, – громким шепотом предложил Даезаэль, – давай сделаем ставки?

– Какие? – безразлично спросила я. Тюк с мокрым бельем неприятно холодил спину, а на шее у меня болталась целительская сумка, с каждым шагом пригибавшая меня все ниже к земле. Да и выброс магической энергии давал о себе знать, перед глазами уже давно плавали расплывчатые тени.

– Упадет Ярослав до того, как мы дойдем до фургона, или нет? Я за то, что упадет.

– Почему ты так уверен?

– Потому что он несет другой конец жердей, и я чувствую, как его шатает, – довольно сказал эльф.

– Сейчас всем плохо, а ты прицепился к капитану, – возмутилась Тиса, хромавшая сзади. – Вон, Драниша тоже шатает!

– Его еще и морозит, – равнодушно сказал целитель, – последствия ожога. Нет, тролль меня не интересует, пусть за него Мила переживает, ей тащить тушу и котелки, если он упадет. Вот капитан – это интереснее. Ведь он у нас из гранита высечен. Ему бы сейчас лежать, а он ходит и даже тяжести таскает.

– Не упадет, – сказала я твердо. – Капитан не упадет до тех пор, пока не донесет ношу до фургона.

– Вот и поспорили, – обрадовался эльф. – Если я выиграю, завтра утром забираю у тебя почти всю магию, идет?

– А если я выиграю?

– Быть такого не может, – уверенно заявил целитель.

– Такого не может быть! – голосил он чуть позже, когда вся наша группа благополучно добралась до фургона. – Он должен был упасть! Должен был! У него же совершенно нет сил! И он не обращался к силе рода, я же знаю! У, как же я вас всех ненавижу! Персик, ползи сюда, я тебя пну!

– Тебе надо – сам иди сюда и пинай, – меланхолично ответил гном, лежащий рядом с рогожкой с инструментами, которую он еле затащил на холм. – У меня нет сил.

– Ты самый здоровый из нас – и у тебя нет сил? – завопил эльф. – Куда ты их дел? Ты ведь даже не ранен!

– Я не могу жить на таком скудном пайке, – тихо признался гном. – Мы ведь толком и не ели за последнее время. Ты, такой умный и знающий целитель, забыл, наверное, что у нас обмен веществ другой? Гном не может прожить на жалких крохах, нам нужно есть значительно больше, чем эльфам. Посмотри!

Персиваль расстегнул ремень и оттопырил пояс штанов. В образовавшуюся пустоту вполне могла поместиться я. Судя по пристыженному лицу Сына Леса, он совершенно об этом забыл или не брал в расчет; более того, никто из нас, увлеченных своими бедами и болью, даже не заметил, как сильно похудел гном за последние несколько дней. Впрочем, Даезаэль не был бы Даезаэлем, если бы быстро не нашелся.

– Так ешь, кто тебе мешает? Вон, целый котелок рыбы и еще один – каши. Лопай, сколько влезет, и спать ложись. В нашей команде одного скелета в виде Милы хватает, все, вакантное место супового набора занято.

– Я не скелет, – возмутилась я. – Просто худая.

– На грани истощения, – уточнил целитель и скрылся в фургоне. – Мила! Иди сюда!

Чувствуя себя старушкой, у которой болят все кости, я залезла внутрь.

– Бери одеяло, – велел эльф, – и вот эту мазь. Сейчас будешь своего тролля спасать, а то ему что-то невесело. Я пока микстуры всем сделаю. Дрыхли бы вас всех взяли, откуда ж мне было знать, что и противоожоговое надо было с собой тащить! Возись теперь…

Пока я намазывала Дранишу покрытые волдырями спину и руки, капитан обустраивал лагерь на ночь, найдя работу даже огрызающемуся эльфу и не взглянув на нас ни разу. Впрочем, мне было не до этого, потому что тролль был очень плох. Постоянные потери крови, раны, волкодлачий яд, физические нагрузки и, наконец, ожоги сделали свое дело. Взгляд Драниша был мутным и безучастным, он вяло выпил все, что приготовил ему эльф, и молча повалился на одеяло, спрятав лицо в подушку. Мне было страшно видеть мощного и веселого тролля в таком состоянии, поэтому я вскочила на ноги, желая сделать для него хоть что-то, что бы облегчило ему состояние.

Нужно разжечь костер! Я побежала за фонарем, но меня за руку схватил Волк.

– Что случилось? – испугалась я, взглянув на его серое лицо.

– Дранишу совсем плохо? – спросил он.

– Да, – призналась я. – Хотела костер разжечь, чтобы он не замерз, ночи все-таки прохладные, а его и так морозит.

Ярослав сжал мою руку так, что я вскрикнула от боли. Наверняка останутся огромные синяки.

– Отпустите меня, – простонала я. – Я знаю, что вы хотите сказать! Что это все из-за меня, и что Драниш вам дорог, и чтобы я сделала все возможное… Но я и так делаю!

– Я вовсе не хотел сказать, что все из-за тебя. – Волк вздохнул и осторожно отпустил мою руку. – Прости, я погорячился. Сейчас я помогу тебе набрать дров, и Даезаэля попросим, он в темноте хорошо видит.

Я осторожно сжала и разжала кулак, проверяя, как работают пальцы. Погорячился он!

– Это всегда так бывает, – авторитетно заявил эльф, появляясь за моей спиной с фонарем.

– Что именно бывает? – спросила я, стараясь подавить дрожь в голосе. Даезаэль своими неожиданными появлениями меня когда-нибудь в могилу вгонит!

– Такие взрывы. – Эльф прикоснулся своей прохладной ладонью к моему уже начинавшему проявляться синяку. – Такие люди, как капитан, держат свои эмоции в котелке с крышкой. Оно там кипит, кипит, а потом – бабах! – и взрывается. И тогда места всем мало. В общем, тебе пока везет меньше всех, потому что Ярослав к тебе явно неравнодушен.

– Неравнодушен? – поразилась я. – Что ты такое говоришь? Да он меня терпеть не может.

– Я же и говорю – неравнодушен. Вот Тиса, что бы она ни сделала, он реагирует привычно, так, как реагировал бы любой господин на проделки верного слуги. А ты постоянно заставляешь его вырываться из привычного шаблона поведения. Ты знаешь, мне кажется, он тебя когда-нибудь придушит.

– Хорошенькая перспектива. – Я постаралась улыбнуться дрожащими губами. – Может быть, все же прирежет?

– Нет, задушит. Чтобы все ощутить своими руками: как пережимаются твои сосуды, как бьется в агонии тело, как ты хрипишь и пытаешься освободиться…