— Вчера вечером звонила Анжела Фабер, дочь начальника Бенедикта!

— Это моя кузина, — заспанно прошептала я. Неужели Нора врывается ко мне посреди ночи, только чтобы объяснить, кто такая Анжела Фабер?! А сплю я без ночной рубашки.

— Она только что вернулась из отпуска, поэтому совсем забыла, что Бенедикт уехал на семинар по повышению квалификации. Она очень, очень вежливо извинилась.

Какая дура! Слава Богу, у Анжелы хватило ума не сказать Норе, что фирма не посылала Бенедикта ни на какой семинар. Или она настолько глупа, что в самом деле забыла? Вполне возможно, при ее-то куриных мозгах!

— Мне пришлось ей сказать, что твои знакомые с этим отелем ввели Бенедикта в заблуждение и у них нет ни пфеннига на перестройку. Хотели только бесплатно заполучить его идеи. Надеюсь, что у мальчика из-за этого не будет неприятностей с шефом. Поэтому госпожа Фабер сегодня заедет к нам в пятнадцать часов.

— Зачем ей приходить сюда? Ведь Бенедикт вернется только завтра вечером от своего от… со своего семинара. — Уф! Я вовремя прикусила язык, и Нора ничего не заметила.

— Она хочет поговорить с тобой сама.

— Значит, я буду виновата в том, что фирма не получила заказ? Если уж кто и был виноват, то сам дядя Георг! Если ему проекты дешевле трех миллионов кажутся мизерными, надо было сказать сразу, а не подводить Бенедикта под удар. Пусть приходит! — буркнула я раздраженно, окончательно проснувшись.

— Так жаль, что Меди тоже уехала. Она бы с удовольствием познакомилась с госпожой Фабер.

Ничего не поделаешь. Зато Анжела сможет как следует побеседовать со мной.

Я встала с постели и начала убираться в комнате. Не кто-нибудь, а именно Анжела будет моей первой гостьей здесь. Пусть приходит и увидит, как без особых затрат мне удалось оборудовать свою комнату. Любому моя комнатка покажется симпатичнее, чем унылая выставка мебели в ее апартаментах. У Анжелы нет никаких шансов: я ей прямо скажу, что меня больше не интересует работа у ее папочки. Пусть он ее себе кое-куда засунет. А если ее папаше проект не выгоден, пусть откажется от заказа, а не посылает свою доченьку ко мне ругаться.

За уборкой мне пришла в голову мысль, что Анжела увидит весь этот уродливый дом с его убогой обстановкой. Я должна уберечь Бенедикта от этого позора. Анжеле нужно показать только наши с Бенедиктом комнаты. Мне надо успеть перехватить ее до Норы и сразу провести наверх. Я молила Бога, чтобы Нора все не испортила. Отдраила лестницу и туалет: если Анжеле вдруг захочется в уборную, я не смогу ей в этом отказать.

Кроме того, я купила цветы. Цветы — лучшее доказательство ухоженности и уюта. Благородные тюльпаны в свою комнату и немыслимо дорогой весенний букет, который я поставила внизу в коридоре на табуретку, чтобы отвлечь Анжелу от обоев и дешевых репродукций. Эффект был и в самом деле потрясающий — зайдя в дом и обогнув угол, человек видел только этот букет.

Заметив букет, Нора сказала:

— У нас в саду тоже расцвели тюльпаны. Я могла бы послать их в понедельник Меди.

— Она будет очень рада, — ответила я, ни о чем не подозревая.

Через час в коридоре стоял еще один букет: четыре хилых тюльпанчика и тонкие веточки в полуметровой керамической напольной вазе в желто-коричневую полоску. Из вазы торчала пластмассовая подставка, без которой тщедушные цветочки утонули бы в этом чудовищном керамическом сосуде. Самое ужасное, что Нора поставила свою вазу возле табуретки с моим роскошным букетом. Ее нелепый веник делал смешным и мой букет, и меня вдобавок.

Анжела тут же заметила бы, что цветы выставлены в ее честь.

Я слишком нервничала, чтобы предлагать Норе другое место для ее вазы, и в конце концов решила незадолго до прихода Анжелы быстренько засунуть вазу в угол под лестницу. Чем меньше шума, тем лучше.

Потом я некоторое время размышляла, во что одеться. Было бы глупо наряжаться ради Анжелы. Надо выглядеть совершенно нейтрально. Прикинув так и сяк, я выбрала футболку за сто восемьдесят пять марок и старые, но чистые джинсы, а к ним сережки в форме фиалок. С драгоценными россыпями Анжелы я все равно не в силах тягаться, зато мое украшение было подарено любящим мужчиной! И в тон к серьгам легкий штрих лиловых теней по внешним уголкам век. Я проверила в зеркале, как выгляжу — то, что надо!

А если уж она все равно начнет нудить, я взорву свою бомбу. Сначала скажу ей, что не заинтересована в работе у ее папочки, а потом — что мы с Бенедиктом вскоре поженимся. Пусть, пусть приходит!

Без одной минуты три я прокралась вниз по лестнице, тихонько задвинула огромную вазу под лестницу и вернулась назад. Я была готова к встрече.

68

У нее хватило наглости опоздать на полтора часа! Я нервно посматривала через окошко в ванной на улицу, а когда наконец подъехала ее машина, в тот же момент услышала, как Нора помчалась к двери. Ясное дело, она держала под прицелом улицу из кухонного окна.

Потом я слышала, как Нора защебетала у двери:

— Как замечательно, госпожа Фабер, видеть вас в нашем доме. Мой сын рассказывал мне о вас так много хорошего!

— Папа задержал меня, — донесся голос Анжелы, — у нас были срочные переговоры…

Я не спеша вышла в коридор — возле двери в гостиную, прямо у табуретки с моим букетом, опять стояла Норина ваза. Я задрожала от возмущения: это уж слишком!

Они еще стояли у двери.

— Я в курсе всех дел Бенедикта. Вы же знаете, как часто мальчик работает сверхурочно!

Одного букета для Анжелы было более чем достаточно. Она не заслуживает торжественной встречи с цветами. Тогда пусть исчезнет мой букет. Я выхватила его из вазы… и тут меня они увидели.

— Привет, Анжела, ты уже здесь? — бросила я как можно небрежнее.

— О-о-о, приветик, — игриво пропела Анжела, — встречать меня с цветами вовсе не обязательно.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которой предстоит вручить букет цветов важной персоне. Может, присесть в реверансе? Правда, когда я увидела, во что она одета, ко мне вернулось самообладание. На Анжеле был комбинезон в обтяжку цвета зеленоватой плесени с бежевыми полосами по бокам. Эти полосы должны были стройнить фигуру, но Анжеле они мало помогали. Комбинезон был отделан выпуклыми декоративными швами, тоже смотревшимися на ней нелепо. Хуже всего выглядела белая молния; оттопырившаяся на животе и уходившая куда-то между ног. А вдобавок ко всему эта светло-рыжая прическа с косичками. Анжела напоминала куклу Кете Крузе, которую жестокий ребенок втиснул в одежду Барби.

Вся она была увешана украшениями в стиле куклы Барби: три цепочки на шее, на каждом пальце не менее одного кольца. Смотреть на Анжелу значило насиловать свое зрение. Неужели она всерьез полагала, что я могла купить для нее такой дорогой букет?!

— Цветы не для тебя, — холодно сказала я, — я просто хотела поставить их в вазу. — На ее глазах я сделала это. — Мне их Бенедикт прислал. — Какая гениальная отговорка!

— Бенедикт прислал тебе цветы? — возмутилась Нора. — С чего бы это он стал присылать тебе цветы?

— Цветы можно послать по самому неожиданному поводу, — манерно произнесла Анжела.

Нора промолчала. Это был мой шанс помешать ей затащить Анжелу в гостиную.

— Мы поднимемся в мою комнату, — скомандовала я и пошла наверх.

Анжела беспрекословно последовала за мной, сказав Норе:

— К сожалению, у меня очень мало времени.

Отлично получилось. Я с грохотом захлопнула дверь, чтобы Норе не взбрело в голову помешать мне.

Анжела плюхнулась на кровать — так, будто комната принадлежала ей, а я была посетительницей. Она огляделась:

— Какая крошечная комнатка.

Она еще будет мою комнату критиковать? Я равнодушно сказала:

— Кофе остыл, поскольку ты опоздала.

— Я все равно не хочу кофе, — ответила Анжела. — У меня будет ребеночек.

— У тебя?! — Я была ошеломлена. — Ты беременна? — Я невольно уставилась на ее живот. Выглядел он обычно, под тесно облегающей материей не было даже намека на трусы. Мне так и казалось, что сквозь зубцы молнии я увижу торчащие завитки волос. Я взяла себя в руки: что ж, и безвкусные женщины кому-то нравятся. — Я искренне рада, — сказала я подчеркнуто бодрым голосом.