– Давайте о другом поговорим, – предложила Роксана. – Скучно о политике.

– Ты права. Итак, чиф, что вы думаете о первенстве мира по крикету?

Нариман покачал головой:

– Я не одобряю эту новую разноцветную форму. Крикет – это белая фланель. А вырядиться как попугаи и обязательно закончить матч в один день – это не крикет.

– Хуже всего фанатизм, – вздохнул Йезад. – Каждая игра между Индией и Пакистаном как новая война в Кашмире.

– Я думала, мы больше о политике не говорим.

– Извини, Рокси. Чиф, так когда вы посмотрите, что вам подарили?

– Прямо сейчас!

Мальчики помчались в прихожую за подарком. Длинный узкий сверток был положен Нариману на колени, где он подрагивал в такт дрожанию его ног.

– Дедушка, можешь угадать, что это?

– Ружье? Меч?

Мальчики отрицательно качали головами.

– Длиннющая скалка для огромных лепешек?

– Опять не то, дедушка!

– Сдаюсь!

Роксана предложила дождаться Куми, но та крикнула из столовой, чтобы развернули без нее, ей некогда, она сейчас не может отвлекаться. Куми застучала посудой, напоминая о себе и о том, что она занята обедом, а не глупостями.

Видя, что отцу не справиться с оберткой, Роксана незаметно призвала на помощь Мурада. Отца она спросила, помогает ли новое лекарство.

– Сейчас гораздо лучше, смотри сама.

Нариман расставил трясущиеся пальцы.

– Как скала. Ну, почти как скала.

Из-под обрывков упаковки появилась трость.

– Какая красота! – Нариман провел рукой по отполированному дереву.

– Настоящий орех, чиф.

– Смотри, дедушка, мы надели на нее специальный резиновый наконечник, чтоб не скользила.

– Замечательно, – восхитился Нариман, передавая палку Джалу.

Джал тоже выразил восхищение подарком и для наглядности даже постучал тростью по полу.

Куми заглянула в гостиную – и застыла на пороге.

– Глазам своим не верю!

– В чем дело, цвет не тот? – забеспокоилась Роксана, зная суеверность сестры.

– Задумайтесь на минутку. Что вы дарите? И кому? Трость. Папе.

– Он любит ходить пешком, – ответил Йезад. – Палка ему пригодится.

– Мы не хотим, чтобы он ходил пешком! У него остеопороз, болезнь Паркинсона, пониженное давление – он просто ходячая медицинская энциклопедия!

– И ты хочешь поставить меня на полку. А я не собираюсь находиться круглые сутки в закрытом помещении.

– Согласен с вами, чиф. Так спятить можно.

– Ах, ты согласен? А что вчера случилось, тебе известно? Я не хотела говорить об этом в папин день рождения, но теперь скажу! Хотя нет. Пускай Джал расскажет. Скажи им, Джал.

Джал откашлялся, поправил слуховой аппарат и кротко сказал, что вчера с папой случилась беда.

– Глупости, я просто споткнулся и подвернул ногу, вот и все. – Нариман подтянул рукав, демонстрируя пластырь. – Вот она, чудовищная рана, которая напугала их.

Смех Йезада и улыбка облегчения на губах Роксаны сбили Куми с толку.

– Вы меня послушайте, – взмолилась она. – В следующий раз он может так легко не отделаться. Шутка ли, в его возрасте гулять одному!

– Так, может быть, вы с ним будете выходить? Прогулка всем пойдет на пользу, – предложила Роксана.

– Хочешь одним махом всех нас покалечить? А ты почему молчишь? – набросилась Куми на брата. – Всегда я должна спорить и оказываться плохой?

– Это все слуховой аппарат, Джал из-за него не может участвовать в разговоре, – вступился Йезад. – Знаешь, Джал, современная техника творит чудеса, теперь есть более совершенные приспособления, такие миниатюрные, что их и не видно.

– Да брось ты, – оборвала его Куми, – если он с большим аппаратом не слышит, как ему маленький поможет?

– Сейчас улицы – гиблое место, – начал Джал. – Пешеходные дорожки разрыты, пешеходы вынуждены идти по проезжей части. Что ни день – десятки несчастных случаев. Мы уговариваем папу гулять по квартире, благо она такая большая. Свежим воздухом можно на балконе подышать. К чему рисковать жизнью и конечностями на этих убийственных тротуарах?

– Мне кажется, вы преувеличиваете, – сказал Йезад. – Я не спорю, ходить нужно с осторожностью и не полагаться на дорожную сигнализацию. Но мы все-таки в цивилизованном городе живем.

– Да? – съехидничала Куми. – Почему же ты хотел в Канаду уехать?

Об этом Йезад не любил вспоминать.

– Это когда было. И причина была не в уличном движении и не в плохих тротуарах.

В ответ Куми объявила, что раз так, раз они считают, что папины прогулки не опасны, то она лично больше не будет сопротивляться. Но если, боже упаси, с папой что-то случится, то они с Джалом доставят папу прямиком к месту жительства Ченоев.

– Чифу мы всегда рады, – согласился Йезад, – только не забудьте заодно прихватить одну из свободных комнат. Мы живем в двухкомнатной квартирке, а не в семикомнатном дворце, как вы.

– Смейся, смейся. А я серьезно. Другого выхода просто не будет, – заявила Куми. – На сиделку или медсестру денег нет, а о больнице для хроников не может быть и речи. Пускай Джал расскажет, как идут дела на бирже, маминых денег только-только хватает на самое необходимое. А папа все свои средства вложил в вашу квартиру – о чем вы прекрасно знаете.

– Но вы живете в таком чудном доме! – вздохнула Роксана. – Что ж вы вечно нам завидуете?

– Чудный дом? Дом с привидениями, который давно пришел в разор и запустение! Вы посмотрите на эти стены, их уже тридцать лет не красили. Что мы будем делать, если потечет крыша или выйдет из строя последний клозет, я просто не знаю. Подумать только, ведь мы могли жить вместе, одной семьей – нет, вам потребовалось отделиться.

– Постой, – остановил ее Нариман, – Роксана ни при чем, это было мое решение.

– Почему мы вообще ворошим эту старую историю? – не выдержала Роксана. – Только потому, что тебе не понравился наш подарок папе?

– Подарок, трость эта, лишнее свидетельство того, какой ты стала невнимательной. Ты не была такой раньше, пока не вышла замуж и не уехала от нас. А теперь тебя совершенно не волнует, как мы тут – живем или умираем. И мне от этого больно!

Куми отвернулась, вытирая слезы. Роксана замерла, почувствовав себя преступницей.

– Не надо, Куми. – Она обняла сестру. – Куми, не говори глупости, я каждый день думаю о тебе, о Джале, о папе… Ну не плачь, Куми…

Она подвела сестру к дивану и усадила между собой и Йезадом. Куми, всхлипывая, пожаловалась, что никто и слова не сказал про рубашку, которую они с Джалом подарили папе.

– Отличная рубашка, – заверила ее Роксана.

– Они похвалили ее, как только вошли, – помог отец. – Ты была на кухне.

– Вот что, чиф, а как насчет головоломки вместо этой трости, а? Я уверен, что Джехангир с радостью подарит вам одну из своих. Или одну из своих книжек про приключения «Знаменитой пятерки».

– С одним условием – чтобы каждый вечер Куми и Джал читали мне по одному приключению.

– И будете вы «Знаменитая тройка»! – заключил Джехангир, рассмешив всех, включая Куми.

Куми пригласила к столу с обычными извинениями за скромность обеда: она старалась, как могла, но чего хочешь, того никогда нет в продаже, цены на рынке дикие, качественных продуктов не достать, все идет на экспорт и так трудно накрыть приличный стол.

– Запах фантастический! – потянул носом Йезад.

– Вкусно пахнет, – подтвердил Мурад, которому тетка указала на один из двух стульев в конце стола.

Джехангир попытался сесть поближе к деду, но Куми перехватила его и усадила рядом с братом.

Все расселись, но тут Нариман спросил, почему не выставлен фарфоровый сервиз. Куми схватилась за голову.

– Каждый год, папа, ты задаешь мне этот вопрос. А если что-то разобьется или треснет?

– Она права, папа, – вступилась Роксана. – Мы у себя тоже не пользуемся дорогой посудой.

– Как бы то ни было, сегодня я хочу видеть хороший фарфор на столе.

Джехангир тихонечко повторил это выражение – «как бы то ни было», смакуя сочетание слов. Отец шепнул ему, что никто в семье не говорит по-английски так, как дед.