Косичка Кавалерии раздраженно дернулась.

– Исключено! Уменьшать число нырков нельзя, особенно сейчас. Каждая новая закладка приносит в наш мир немного энергии с двушки, которая поддерживает главную закладку Зеленого Лабиринта. Раньше это делали охранные точки… А теперь посмотрите на Горшеню! Едва ходит.

Рина была благодарна Кавалерии, что, говоря об охранных точках, та ни разу не посмотрела в ее сторону.

– А если я откажусь нырять? – тревожно спросила Алиса.

Рина отметила про себя, что об «откажусь» заговорила Алиса. Фреда, как ни фыркала, от нырков почему-то не отказывалась.

– Твоя золотая пчела – твой выбор, – спокойно сказала Кавалерия. – Но все же надеюсь, что среди вас окажутся хорошие ныряльщики. Хотя бы два-три. Мы с Меркурием в том возрасте, когда умные хозяева уже продают рабов. На вид они еще крепенькие, но постепенно перестают быть рентабельными. Скоро ШНыр достанется тем из вас, кому он нужен и кто сможет его взять. Наша жизнь – это проверка на вшивость. Причем фактически сплошная!

Рина смотрела на Кавалерию с испугом. Она думала, что никогда не смогла бы сказать такое про себя.

Вторую пару должен был вести Вадюша, но Вадюша болел, и его заменял Ул, не любивший торчать в аудитории. Как следствие, следующие полтора часа Макар, Сашка, Алиса, Даня и Рина улепетывали по ШНыру многоногой каракатицей, за которой с пластиковыми бутылками в руках гналась другая многоногая каракатица – Кирилл, Лена, Влад, Лара и Фреда. У каждого в пятерке нога была пристегнута ремнем к ноге соседа, и, когда падал один, с ним вместе валились и остальные.

В первой пятерке тормозящим звеном была демонстративно антиспортивная Алиса, во второй – патологически упрямая Фреда, прикованная между Владом и Кириллом.

Ул шел впереди и, сунув руки в карманы, покрикивал:

– Шныровские пятерки должны держаться вместе! Мы в одном танке! Механик-водитель не радуется, когда наводчику отрывает голову!

– Господа! Почему пятерки? Это устарело! Спецназ ходит тройками. Они мобильнее! – заявил Даня.

– Этот вопрос ты задашь препам, – терпеливо объяснил Ул.

– Каким еще препам?

– Препы – это которые даватели, – морщась от головной боли, объяснил Ул. – Умоляю, гений: молчи и топай! Я недавно из нырка. У меня сегодня низкая пропускная способность на слова.

Вскоре стало ясно, что первая пятерка уходит в отрыв. Ее не задержало даже падение Алисы, которая начала орать, что ремень режет ей ногу, и демонстративно уселась на паркет. Но в этот момент Лара, доведенная до белого каления биологическими шуточками Макара, запустила в него пластиковой бутылкой и заработала двадцать штрафных отжиманий, потому что оказалось, что бросать бутылки нельзя. Особенно в голову. Особенно с воплями. Особенно товарищу по ШНыру, который завтра, возможно, будет прикрывать в бою твою спину.

– Так мы их никогда не догоним! – заявил Кирилл. – Мы друг другу мешаем. Надо на «раз» шагать левой ногой, а на «два» – правой.

– Лучше прыгать! – заспорила Фреда.

– Можно и прыгать! Только синхронно! – легко согласился Кирилл.

От удивления, что ей уступили, Фреда зачерпнула легкими воздух. Она привыкла быть в оппозиции. А тут, получается, ее лишали любимого занятия.

– Нет уж! – сказала она Кириллу. – Лучше шагать! Раз-два! Раз-два! Топай давай к своей мамочке!

С мамой Кирилла обе пятерки новичков ухитрились познакомиться месяц назад на его дне рождения, который праздновали в кафе недалеко от метро «Выхино». Кирюша на маму походил не особенно, разве что узнаваемым носом с горбинкой. В остальном же она была гораздо плотнее, шире в плечах, с огненно-рыжими, почти красными волосами. Двигалась она решительно, поминутно дергала Кирюшу за рукав и, когда видела какого-то нового человека, громогласно спрашивала: «А это кто?» – «Алиса», – шепотом отвечал Кирюша. «Мне это имя ничего не говорит! – отвечала мама. – А это кто?» – «Рина!» – «И что? Она тебе что-нибудь подарила?»

Надо отдать ему должное, Кирюша вел себя стоически. Улыбался, мамой гордился и не оскалился даже тогда, когда она, послюнявив палец, стала стирать с его щеки «какую-то бяку». («А ну, стой смирно! Я мама, а маме можно!»)

– Раз-два! Раз-два! – кричала Фреда, размахивая бутылкой.

Видя, как бодро шагает вторая пятерка, Ул решить усложнить задание.

– А ну, стой! Поворачиваем к лестнице! – заорал он.

– Господа! Но это лестница в подвалы! – заявил Даня.

– Да? Вот чудо! Былиин! Неужто в подвалы? А я и не знал! – удивился Ул. – Поворачиваем!

Через несколько лестничных пролетов вторая пятерка настигла-таки первую и принялась колотить ее пластиковыми бутылками. Первая пятерка сопротивлялась вяло. Она отдирала от перил Алису, которая кусала всех за пальцы. Закончилось же все тем, что Сашке надоело, что его и Рину бумкают бутылками, и он дернул Влада Ганича за голень. Обе пятерки скатились по ступенькам и, окончательно перепутавшись, прекратили возню.

– Развязываемся! – великодушно заявил Ул. – На сегодня хватит! Кто там у меня ремень забрал? Вертайте его взад!

– Ну что, поднимаемся? – спросила Рина.

Ул молчал, задумчиво поглядывая на спускавшиеся вниз ступени. Заметно было, что он колеблется.

– Фигуса с два поднимаемся! Есть тема. Кто хочет посмотреть одно местечко? Только, чур, не палить меня Кузепычу и Кавалерии! Ладушки?

– Ладушки у бабушки! – ляпнула Фреда.

По узкой лестнице приходилось спускаться в ряд. Алиса после сотой ступеньки принялась жаловаться, что у нее отваливается все подряд, особенно ноги, руки и внутренности. Потом ступенек на триста забыла об усталости и начала ныть, только когда у нее участливо спросили: как она, ничего? Макар задумчиво щупал мощную кладку. Даня вслух рассуждал, какой длины может оказаться нижний тоннель и не соединяется ли подземелье с Московским метрополитеном.

– Куда чего ведет – это к Роде, – ответил Ул.

– А вы с Ярой не?..

– Нам хватает неба.

– Но ведь первые шныры зачем-то выкопали эти катакомбы?

– Первые шныры много чего делали. Мы и трети того не знаем, что было для них в порядке вещей, – кратко ответил Ул.

Даня втянул голову в плечи, чтобы не цеплять макушкой низкий потолок. Молчать ему было скучно, бесконечно спускаться тоже скучно, и, заметив, что Рина тайком достает шоколад, он предложил:

– Спорим на шоколадку, что ты не сможешь повторить простого русского слова?

– Идет. Давай его сюда! – согласилась Рина.

– НИИОМТПЛАБОПАРМБЕТЖЕЛБЕТРАБСБОМОНИ МОНКОНОТДТЕХСТРОМОНТ, – выпалил Даня на одном дыхании.

Рина моргнула, заблудившись где-то на пятом слоге.

– Чего это за бред? Ты хоть знаешь, что это значит?

– Конечно, знаю. Научно-исследовательская лаборатория операций по армированию бетона и железобетонных работ по сооружению сборно-монолитных и монолитных конструкций отдела технологии строительно-монтажного управления, – сообщил Даня, беззастенчиво отбирая у нее шоколад.

Вскоре они добрались до тоннеля, выложенного крупной брусчаткой. Здесь было темно, и Ул отправил Даню с Кириллом на лестницу за негаснущими факелами. Макар тоже рвался с ними, но Ул его притормозил, опасаясь, что тот найдет что поджечь даже во влажном подземелье.

Пока они отсутствовали, Ул стал ругать Кузепыча, который не подумал о нормальном электрическом освещении подвала. Влад Ганич тоже попытался вякнуть что-то про Кузепыча, но Улу это неожиданно не понравилось.

– А вот этого не надо! Развел тут критику высшего разума! – сказал он и назначил Владу десять отжиманий. Тот неохотно повиновался.

– А тебе можно ворчать?

– Мне можно. Я сам, чудо былин, начальство! А то сегодня ты Кузепыча ругаешь, завтра Родю, а послезавтра меня! Понимаешь: МЕНЯ!!! – и, накрутив себя таким образом, Ул добавил Владу еще десять «супержаб».

«Супержаба» – это было вдвое хуже отжиманий, поскольку предполагало выпрыгивание из положения приседа и хлопок руками над головой. Когда Влад Ганич «родил десять супержаб» (копирайт Ула), вернулись Даня с Кириллом. Ул взял у Дани факел, отбежал немного, присел на корточки и, вытянув руку, что-то осветил. Все увидели лестницу, настолько узкую, что по ней пришлось бы спускаться если не совсем боком, то выставив вперед плечо. Ступеней через восемь угадывалась старинная деревянная дверь, окованная металлическими полосами.