– Любовь Александровна?
– А? Что? – она всерьез задумалась. Что-то поделывает Самохвалов, ее почти что бывший. «Почти», потому что официально они не расписывались.
– У вас такая красивая машина!
– Спасибо.
– Мне нравится! Честное слово! – с детским восторгом сказала Кася.
«Как-то нас встретит Климов?»…
Дом, в котором Георгий Кимович теперь жил, был новенький, элитный, с подземной парковкой, консьержем и сплошь оборудован видеокамерами. Но, как и велел Климов, за его гостями велось только наружное наблюдение. Охрана топталась на лестничной клетке, в квартиру их не впускали. Люба и Кася прошли фейс-контроль, из-за железной двери с тремя замками дали добро. Георгий Кимович надежно заперся в крепости, только что не вырыл ров. Дверь им открыл Борис. Он вновь был в белоснежной рубашке с коротким рукавом и брюках классического покроя. Офисный вариант. Борису это шло. Помощник Климова неприязненным взглядом скользнул по Касе и нелюбезно сказал:
– Заходите.
– А где Георгий Кимович? – спросила Люба.
– Заперся у себя в кабинете с нотариусом. – В голосе его помощника послышалась обреченность. – Подождите в гостиной.
Люба огляделась. Двери, двери. В квартире было не меньше пяти комнат, огромная кухня и два санузла. Шикарный ремонт. Дорогая солидная мебель. В гостиной, куда они прошли, царил полумрак. Окна были занавешены тяжелыми портьерами. Смущенная Кася присела на краешек дивана, обитого темной кожей. Борис не обращал на нее ни малейшего внимания. Люба уже поняла: Кася ему не понравилась. Это была нелюбовь с первого взгляда. И Люба почему-то успокоилась. Инстинктивно женщина ревнует интересного мужчину ко всем, даже если ее собственные перспективы равны нулю.
– На минутку, – позвала она помощника. – Нам надо поговорить. Наедине.
Ей захотелось наладить с ним контакт. В конце концов, Касе здесь жить. Борис вышел следом за Любой в просторный холл. Надменно спросил:
– В чем дело?
Должно быть, это была его манера общения с женщинами. Со всеми, без исключения. Свысока, с чувством собственного превосходства.
– Вы женаты? – неожиданно для себя спросила Люба.
– Нет. Но какое это имеет значение?
– А почему?
– На каком основании вы задаете мне эти вопросы?
– Просто так. Возможно, хочу вам помочь.
– Вы думаете, у меня проблемы с женщинами? – Борис откровенно рассмеялся, показав белоснежные зубы. Люба невольно отметила отличную работу стоматолога. В этот рот была вложена не одна тысяча долларов, Любовь Александровна Петрова прекрасно знала расценки.
– Что вы имеете против Каси?
– Ничего, – пожал широченными плечами Борис. – Она мне безразлична.
– Но вы смотрите на нее с откровенной неприязнью.
– Послушайте вы, психолог, – презрительно выделил он последнее слово, – здесь ваши усилия напрасны. Если женщина мне не нравится (а сначала я оцениваю ее как женщину), я не обязан быть с ней любезным.
– А какие женщины вам нравятся? – на всякий случай спросила Люба.
– Вам это интересно? Извольте. Мне нравятся девушки, – подчеркнул он, – с внешностью фотомоделей. Красивые, ухоженные. Высокие. Блондинки. А она, простите, корова.
«Ни малейшего шанса, – уныло подумала Люба. – У тебя, маленькая, далеко не худенькая, темноволосая и ко всему прочему женщина, нет ни малейшего шанса. А что ты хотела? Он молод, хорош собой, богат». Надо отметить, что среди лекций, которые Люба читала, был и курс для тех женщин, которые очень хотят выйти замуж, но испытывают трудности психологического плана. Люба должна была помочь этим женщинам обрести уверенность в себе. Борис был великолепным наглядным пособием, а практическая работа с ним – отличной возможностью проявить себя. Доказать теорию практикой. Но Люба уже признала, что ей придется сдаться. Борис был непробиваем. А высокие, красивые ухоженные блондинки выходят замуж и без помощи психолога.
– Что ж, – вздохнула она. – Я искренне желаю вам встретить такую женщину.
– Это не проблема. В ночных клубах, куда я хожу, их хватает. Мне бы хотелось, чтобы она, ко всему прочему, что-то из себя представляла. Чтобы у нее было дело. Какое-то занятие в жизни. Кроме как ходить по салонам красоты и массажным кабинетам. Собственно, поэтому я и медлю с женитьбой. Пока еще не встретил свой идеал. Ну что, я прошел тест? – и Борис обаятельно улыбнулся, вновь показав белоснежные зубы.
«Да он милашка, когда захочет», – невольно подумала Люба. И кивнула:
– Да. Психолог вам не нужен. А что касается Каси, я думаю, что Георгию Кимовичу она подойдет.
– На чем основывается ваша уверенность? – деловито спросил Борис.
– У нее сходный характер. Она терпеливо сносит любые капризы своих хозяев. Я хотела сказать работодателей.
– Отличное качество! Но в первую очередь я хотел бы взглянуть на ее паспорт. Документы хотя бы у нее есть? О том, что нет регистрации, я уже знаю.
– Разумеется, – кивнула Люба. – Паспорт есть.
– Пройдемте в гостиную. Я с ней поговорю.
«Почему он так не хочет допускать постороннего человека до Климова? – гадала Люба. – Должно быть, большие деньги на кону. Боится за жизнь хозяина. При Климове положение Бориса довольно прочное». Словно прочитав Любины мысли, Борис сказал, слегка придержав ее за плечо:
– Еще два слова. Я всерьез опасаюсь за жизнь Георгия Кимовича. Вы умеете молчать?
Люба кивнула. Его взгляд сверкнул, словно стальной клинок, и буквально впился в нее. Помощник Климова проверял Любовь Александровну Петрову на прочность. Она выдержала.
– Вы, должно быть, гадаете, почему я не спешу с поисками его дочери? – спросил он.
– Да, это немного странно. Георгий Кимович сказал: исчерпывающая информация.
– Во-первых, никто не знает, что это за люди, его наследники. Ведь она наверняка замужем, эта Мария Георгиевна, – Борис поморщился. – Акции компании, имеющей солидный оборот, могут оказаться в руках людей случайных, быть может, малообразованных. Кто знает, как они ими распорядятся? Возможно, согласятся продать. Опять-таки людям случайным. Но все это несущественно, – Борис вновь невольно поморщился.
– А что существенно? – живо спросила Люба.
– Я боюсь, информация, которую я получил, неутешительна. Это касается дочери Климова. И еще больше боюсь, что еще одного удара судьбы его сердце не выдержит.
– Неужели она тоже… Умерла? – Люба ахнула и невольно зажала ладонью рот.
– Вот именно, – кивнул Борис.
– Но тогда… Да, это будет потрясение для Георгия Кимовича. Он только и говорит, что о дочери и внуках. Ему этого не пережить.
– Вот именно, – повторил Борис. – Надеюсь, теперь вы меня понимаете?
– Понимаю. Вы молодец, – с энтузиазмом сказала Люба. – Правильно делаете, что скрываете это от него. Но что же нам теперь делать?
– Я пока не знаю. Вот хотел с вами посоветоваться. Быть может, нам найти кого-нибудь?
– Чтобы эта женщина сыграла роль его дочери? – сообразила Люба. – А что потом?
– Потом… Что-нибудь придумается. Главное – выиграть время. А пока надо его чем-то отвлечь.
– И вы думали, что женщина, которая придет в этот дом в качестве помощницы…
– Вот именно, – в третий раз сказал Борис. – Я надеялся, что она будет молодая и красивая. Что рядом с ней Георгий Кимович воспрянет духом. А на роль его дочери мы кого-нибудь найдем.
– Но нужны бумаги. Доказательства. Свидетельство о рождении, в конце концов.
– Свидетельство можно подделать.
– Вы что, с ума сошли? – зашипела Люба.
– По-вашему, лучше будет дать ему умереть? – тоже шепотом спросил Борис. – Сказать правду?
– Я… я не знаю.
– Я послал в Ольховку человека. Надо все как следует проверить. Люди не исчезают бесследно.
– Да. Господи, Кася там одна! – спохватилась вдруг Люба. – Получается, что мы ее бросили.
– Ничего, подождет, – беспечно махнул рукой Борис.
«Она для него – пустое место», – вновь подумала Люба. У дверей в гостиную Борис галантно пропустил ее вперед. Кася по-прежнему, не шевелясь, сидела на краешке дивана. В той же позе, в которой они ее и оставили. Увидев их, она с готовностью встала, в позиции «руки по швам».
