Когда Анцелла остановилась возле них, то почувствовала смущение: как прервать их разговор?

Одновременно она подумала, что обязана исполнить то, о чем попросила ее княгиня.

Она застыла за спиной князя.

Маркиза заметила девушку. Ее взгляд стал суровым, а голос звучал жестко:

— Что вам угодно, госпожа Уинтон?

— У меня сообщение для его сиятельства князя Владимира, — ответила Анцелла.

Мужчина тут же обернулся.

— Для меня?

Он был, без сомнения, самым симпатичным и привлекательным мужчиной, какого она когда-либо видела! Вот уж чего она никак не ожидала найти в российском князе. В то же время она без колебаний признала в нем чужестранца. Трудно сказать, откуда шла эта уверенность. Он не был особенно смуглым, глаза, как и у нее, были серые, с некоторой примесью зелени. Возможно, о его происхождении говорил способ, которым он зачесывал назад волосы с высокого лба. Возможно, на это указывали его прямой, совершенных пропорций нос и квадратный подбородок. Да и все его лицо, подвижное, с искривленными в легкой усмешке губами, выдавало в нем славянское происхождение.

Анцелла смотрела на князя широко раскрытыми глазами, не в силах оторвать от него взгляд. Глаза князя точно так же застыли на ней.

В какое-то мгновение ей показалось, что они уже встречались когда-то в вечности и она всегда знала, что на свете существует такой мужчина, как он.

Она была не в силах объяснить то, что чувствовала. Просто знала, что он совершенно не такой, каким она себе его представляла, не такой, как все остальные мужчины, с которыми была ранее знакома. Для нее уже не существовало ни маркизы, ни казино, а лишь они одни, говорящие друг с другом без слов.

Наконец князь глубоким приятным голосом, который она недавно слышала, притаившись среди камней под балюстрадой, произнес:

— Кто вы?

— Это новая сиделка твоей матери, приехала из Англии, — вклинилась в разговор маркиза, но Анцелле казалось, что ее голос долетает откуда-то издалека.

— Как вас зовут? — спросил князь, не отрывая от Анцеллы глаз.

— Анцелла Уин… тон, ваше сиятельство.

Она слегка запнулась на втором слоге своей фамилии, чувствуя, что хочет сказать ему правду.

— Ну что ж, я рад приветствовать вас в нашем доме, госпожа Уинтон.

Улыбка тронула лицо князя, и Анцелла поняла, что смеются не только его уста, но и глаза.

— Благодарю вас, — прошептала она и присела в реверансе, спохватившись, что должна была сделать это еще раньше.

— Вы хотели мне что-то сказать? — ласково спросил князь, как будто желая прийти на помощь растерявшемуся ребенку.

— Да. Ее сиятельство просила передать вам, что она со своим знакомым находится в соседнем салоне. Княгиня боялась, что, не застав ее за игорным столом, вы станете ее искать.

— Именно это я и собирался сделать, — признался князь.

— В данный момент твое присутствие там наверняка не обязательно, — произнесла маркиза, прежде чем Анцелла успела что-либо ответить. — Давай сыграем вместе в баккара. Уверена, что принесу тебе счастье!

— Я могу понадобиться матери, — отрезал князь.

Он по-прежнему смотрел на Анцеллу, а маркиза, задетая тем, что все внимание князя было сосредоточено на юной особе, со злостью бросила:

— Не будь смешным, Владимир! Поскольку она с приятелем, ей сейчас не до тебя. Пошли, мне хочется увидеть, как ты сорвешь банк!

Неохотно, как показалось Анцелле, князь позволил маркизе взять себя под руку и отвести в сторону. Они направились в противоположный конец зала, а Анцелла, глядя им вслед, еще какое-то время стояла на месте, после чего повернулась, чтобы идти к княгине. Она чувствовала себя так, будто только что пережила шок.

Автоматически пересекла салон. Увидев княгиню погруженной в разговор с графом, поняла, что ее присутствие здесь совершенно некстати.

В этот момент ее взгляд упал на открытую дверь на балкон. Легкий ветерок поигрывал гардинами, и Анцелла, раздвинув их, вышла на воздух.

В ту же секунду чары ночи завладели ею: высоко над головой светили звезды, во мраке прорисовывались огромные листья пальм, а где-то внизу еле слышно шелестело море. Впереди был виден порт с освещенными яхтами, которые она заметила, когда въезжали в город. По другую сторону виднелась большая скала, а на ней — силуэт королевского дворца, в котором хозяина Монако, князя Шарля, охраняли девяносто карабинеров. Как явствовало из путеводителя, они носили сине-пурпурные мундиры и белые шлемы, украшенные плюмажами.

Морской воздух был ласковым и теплым, он был напоен ароматом цветущих ночных цветов — левкоев и лилий.

Где-то вдалеке слышалась музыка в исполнении оркестра. «Как же все это романтично, — подумала она. — Сказочный город счастья! Но разве все эти люди, что здесь терзают себя, нервничают, делают все, чтобы только выиграть, — разве они когда-либо обращали внимание на подобные красоты!»

Она вышла в парк, долго глядела на море, подмигивавшее светлячками отраженных в них звезд.

Едва подумав, что пора уже возвращаться к княгине, она заметила мужчину, который, как и она, вышел на террасу и опустился на скамью.

И тут Анцелла отчетливо услышала стон. Незнакомец согнулся пополам, словно от боли, закрыл лицо руками и низко наклонил голову. Она наблюдала за ним некоторое время, подумав, что человеку, видимо, плохо, и, когда он застонал вторично, уже знала, что обязана ему помочь.

Анцелла подошла к нему и остановилась в ожидании, что он заговорит, но мужчина по-прежнему сидел закрыв лицо руками.

Наконец, слегка волнуясь, она тихо произнесла:

— Могу ли я… вам чем-нибудь помочь?

Она непроизвольно обратилась к нему по-английски, но мужчина даже не пошевелился. И лишь через минуту отозвался приглушенным голосом:

— Нет! Вы ничего не можете сделать для меня!

— Но вам же плохо! Вы, видимо, больны, — настаивала Анцелла.

Мужчина поднял голову, и пораженная Анцелла увидела, что по его щекам текут слезы.

— Я вовсе не болен, — сказал он слабым голосом. — Я — труп. Во всяком случае, скоро буду трупом.

Внезапно Анцелла вспомнила все, что читала о самоубийствах в Монте-Карло.

— Что вы… имеете в виду? — прошептала она.

— То, что сказал, — отрезал он. — Я должен покончить с собой, иного выхода нет!

Глаза Анцеллы расширились, и она воскликнула:

— Вы не должны так говорить! Это грех!

— Куда большим грехом является то, — страстно ответил мужчина, — что я только что сделал. Я убил свою жену! Я убил ее, вы слышите?

Ошеломленная Анцелла смотрела на него полными боли глазами. Минуту спустя, уже более спокойным голосом, мужчина продолжал:

— Прошу прощения. Я с вами не знаком и не должен отягощать вас собственными проблемами. Но вы сами обратились ко мне, и я сказал вам правду.

Этому джентльмену не более тридцати пяти лет, подумала Анцелла. Похоже, он англичанин и наверняка джентльмен. Никогда в жизни не слышала она в мужском голосе такого страдания, никогда не видела, чтобы мужчина плакал.

— Прошу вас позволить мне… помочь вам, — прошептала она.

Его рот перекосился от боли, когда он ответил:

— Вы очень любезны, но не в ваших силах что-либо изменить. Я был невероятным глупцом. Но разве здесь кто-то ведет себя иначе?

— Вы проиграли все деньги? — спросила Анцелла.

Сказав это, она присела на скамью рядом с мужчиной, который достал из кармана носовой платок и вытер глаза.

— Я потерял все. На эти деньги я мог еще хоть некоторое время поддержать жизнь моей жены.

Незнакомец выпрямился, и Анцелла заметила, что он старается овладеть собой. Она осторожно спросила:

— В самом ли деле все так плохо, как вы говорите?

— Хуже быть не может, — ответил мужчина, вновь горько улыбнулся и добавил: — Я вас, кажется, заинтересовал? Впрочем, это естественно. Что ж, скажу вам правду. Моей жене остался месяц, в лучшем случае два месяца жизни, если я не отвезу ее в Швейцарию к специалисту, который может прооперировать ее. Случай нетипичный. Но есть шанс, что операция будет успешной.