©Майорова Е.И., 2012

©ООО «Издательский дом «Вече», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Царствование Александра III более 100 лет после его кончины многими трактовалось как период ломки реформ, проводимых его отцом, или даже время «разнузданной реакции». С другой стороны, Александр III остался в истории как всеобщий миротворец, третейский судья в спорах между европейскими государствами, человек, уверенный в верности выбранного пути. Даже хулители с оговорками признавали успехи его деятельности как рачительного хозяина государства Российского, стремление к просвещению своего народа, военные реформы. Но в любом случае его жизнь представлялась жизнью заурядного человека – настолько ровной, однообразной и небогатой яркими событиями, что удостоилась в основном только немногочисленных описаний документалистов. Однако под этой кажущейся простотой и ровностью крылись не только личные тайны, но и изощренные хитросплетения европейской политики.

Александр III был особенно ненавидим советскими историками. По-видимому, историография победившего пролетариата не могла простить этому монарху казни брата В. Ленина.

В советской историографии его принято было изображать тупым неповоротливым пьяницей. Окруженный такими же эксплуататорами трудового народа – великими князьями, он только и делал, что угнетал бесправных и обездоленных рабочих и крестьян. Его борьба с боевиками «Народной воли» – сейчас их называли бы террористами – принесла ему славу махрового реакционера. Его нельзя было снисходительно похвалить, как отца, за отмену крепостного права, заметив при этом, что освобождение крестьян не пошло им во благо – таких масштабных реформ он действительно не проводил. Нельзя было и заклеймить позором, как деда, за поражение в Крымской войне – ни оборонительных, ни захватнических войн он, единственный правитель государства с IX века, не вел. Забыто было, что Россия во время его царствования добилась больших успехов в развитии главных отраслей народного хозяйства, вошла в число великих железнодорожных держав, что русский рубль стал конвертируемой валютой; что на все существенные вопросы имелись точные ответы в законах, которые подлежали исполнению, пока не были отменены. Его медленная, неяркая, но упорная работа по обустройству дарованной ему Богом страны не привлекала благосклонного внимания потомков, падких на сенсации, и беллетристов, обожающих «остренькое, с перчиком». Его частная жизнь была безупречна не из расчета на популярность, а исключительно по требованию сердца. Любящий муж, заботливый отец, попечительный родственник – как скучно описывать все эти пресные добродетели! Добро вообще не так притягательно, как зло: «зло привлекательней добра, и ярче, и разнообразней».

Какой простор воображению открывали многочисленные реформы, любовные эскапады его предшественника и, наконец, его зверское, бессмысленное убийство! Каким драматизмом наполнены 50 лет жизни его преемника с покушением в Японии, романом с Кшесинской, демоническим Распутиным, фатальной болезнью наследника, отречением и загадочной трагической гибелью! Александр III со своими добрыми намерениями, немецким педантизмом и смертью от хронической болезни в собственной постели в кругу родных просто затерялся между двумя этими судьбоносными царствованиями. И если для увековечения жизни и деятельности Александра II было тринадцать относительно спокойных лет правления его любящего сына, то события конца XIX – начала XX века не способствовали мирным трудам Клио. Александр III так и остался в сознании большинства одним из «паразитов трудящихся масс».

Пожалуй, только В.О. Ключевский по достоинству оценил деяния этого царя: «В царствование Александра III мы на глазах одного поколения мирно совершили в своем государственном строе ряд глубоких реформ в духе христианских правил, следовательно, в духе европейских начал – таких реформ, которые стоили Западной Европе вековых и часто бурных усилий, а эта Европа продолжала видеть в нас представителей монгольской косности, каких-то навязанных приемышей культурного мира…

Прошло тринадцать лет царствования Императора Александра III. И чем торопливее рука смерти спешила закрыть Его глаза, тем шире и изумленнее раскрывались глаза Европы на мировое значение этого недолгого царствования… Европа признала, что Царь русского народа был и государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое признание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле Царя выражается мысль его народа, и воля народа становится мыслью его Царя.

Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным природным членом семьи своих народов.

Наука отведет Императору подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что Он одержал победу в области, где всего труднее добиться победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное сознание и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для нее».

Зато поэты – заведомые льстецы! – не уставали славословить монарха. А.А. Фет восславлял его восшествие на престол:

Обязанный короной непостижимой воле Судьбы, этот император посвятил свою жизнь выполнению долга перед страной и подданными, принял на свои широкие плечи всю тяжесть проблем, накопившихся за время предыдущего царствования. Наследник династии, взявшей себе имя Романовых, но являвшейся, по существу, немецкой, он был гораздо более русским человеком, чем иные русские по крови. И обязан своими качествами прежде всего семье и родителям, императору Александру II и императрице Марии Александровне.

Гессен-Дармштадтская принцесса Максимильяна Вильгельмина Августа София Мария – будущая российская императрица Мария Александровна, восхитившая грацией и умом В.А. Жуковского, – в многочисленной мемуарной литературе представляется предметом безусловного обожания цесаревича Александра Николаевича. Когда наследник российского престола как какой-нибудь сказочный принц путешествовал по Германии для выбора невесты, она не была даже включена в список претенденток. Ей исполнилось в это время четырнадцать лет. Цесаревич случайно заехал в Дармштадт и был настолько очарован скромной прелестью девочки, что немедленно поручил приближенным отвести отцу свое желание жениться только на ней.