– Мерзопакостная погода, – раздалось рядом с ней с другой стороны. – Никаких сил не хватит поливать этот проклятущий огород! Хоть бы дождик ливанул на наше поле. – На шатком заборе повисла дородная фигура хмурой смуглянки. – Тебя звать-то как?

– Катя, – пробормотала Катерина, разглядывая соседку.

Та смерила ее тяжелым взглядом, прикидывая вес незнакомки в пудах, и сжалилась.

– Тебе поесть-то принести?!

– Спасибо, у меня есть диетический творожок, – промямлила Катерина, догадываясь, что их габариты слишком разнятся, что приводит соседку в замешательство, а то бы та обязательно первым делом представилась.

– Творожок?! – искренне удивилась соседка, – держи, малахольная! – И она одним рывком перекинула через забор ведро с огурцами. – Не наешься, так хоть опухнешь, и то будет на тебя приятнее смотреть. Анютой меня зовут, между прочим, Шкарпеткиной.

– Очень приятно, – призналась Катерина, которая до сей поры никогда не видела полное ведро огурцов. Обычно она покупала их в магазинах по полкилограмма. Что делать с целым ведром, Катерина не знала, но она побоялась обидеть соседку отказом.

– Вечером картошки нарою, угощу, – подобрела Анюта. – Откормить тебя надо. У меня каждый гусь – и то побольше тебя будет. Они ж тебя гонять начнут, худющую такую! – Анюта пошутила, но Катерина поглядела сквозь ветхий забор и увидела трех огромных гусей. В зоопарке они назывались дикими птицами и сидели в клетках.

– Может, не надо? – спросила Катерина, со страхом глядя на гусей.

– Надо, Катя, надо, – заявила соседка. – А то так и станешь одна куковать. Мужики, они не тузики, на суповые наборы не бросаются. А мужики у нас есть. Вон тот, – она кивнула в сторону мансарды, – писатель. Сидит целыми днями, как сыч, и пишет, пишет. Чего – никто не знает. Может, анонимки на бывшую жену в Организацию Объединенных Наций. Она к нему приезжала, такой скандал закатила! Мы всей деревней пришли смотреть, у нас же кино нет, а телевизоры показывают только этот – социальный пакет, две программы. Сериалы про убийц, ни одного про любовь! Представляешь?! А у писателя с бывшей женой такая страсть разыгралась, что наша девяностолетняя Матрена вспомнила своего первого и прослезилась.

– Как-то неудобно, – попыталась остановить Анюту Катерина, чтобы та не озвучивала подробности частной жизни соседа.

– Конечно, неудобно. Из-за забора плохо видно, – согласилась Анюта. – Зато интересно. Вот ждем следующей серии, что у них дальше будет. Только подозреваю, что ничего. Слишком он к ней равнодушен. Страсть больше у нее была, да и то, – Анюта вздохнула, – из-за денег. Обмельчали нынче бабы и душой, и телом.

– А с чего это вы, Анна, взяли, что я одна? – Катерина с достоинством поправила сбившуюся бейсболку. – У меня имеется этот, как его там, ну надо же, вылетел из головы, сейчас вспомню…

– И не вспоминай, – отмахнулась Анюта. – Видно, и вспомнить о нем нечего.

– Да, – обмякла Катерина, понимая, что от проницательной соседки ничего не скроешь. – Но я и без них прекрасно живу. У меня дочь, квартира, любимая работа.

– Любимым должен быть человек, – подмигнула соседка. – Вот у меня Семен – любимый. Сволочь порядочная, но, видно, от того я его и люблю, кобеля беспробудного. Если он к тебе ночью в окно полезет, не бойся. Пьяный он ко всем лезет без разбора. Ты что испугалась? К тебе никогда мужики в окна не лазили?! Господи, ну, как же вы живете там, у себя в городе?!

– Хорошо живем, – горестно ответила Катерина.

В том, что ей повезло хотя бы с соседкой, она поняла сразу, как только Анюта скрылась на своей территории. У нее было много дел по хозяйству, так что болтать и выпытывать подробности личной жизни она долго не могла. Правда, Катерина призналась сама себе, что подробности личной жизни Резидента она бы еще послушала. Так, для расширения кругозора. Чтобы знать, с кем имеешь дело. Она кинула взгляд на мансардное окно, писатель склонился над столом и никаких дел с ней иметь не собирался. «И не надо», – пожала плечами Катерина, отправляясь на прогулку по наследственному «огороду».

Участок был небольшой, но вполне удобный для того, чтобы между кустами разбить на нем газон. Сейчас трава выросла до неприличных для газона размеров, но и в таком виде она была вполне удобоваримой для местного рогатого скота. Скот пробрался на запущенную лужайку через дыру в заборе и спокойно жевал сочную траву. Он изредка мычал, мотал рогатой головой и вертел облезлым хвостом. Катерина в ужасе остановилась и вспомнила рассказы о зимующих полярниках. К ним приходил в гости белый медведь, который в конце концов их и сожрал. Обнадеживало то, что ее «медведь» не был белым и назывался коровой. Но, судя по аппетиту гостьи, сожрать она могла что угодно. До этого момента Катерина видела корову только на картинках дочкиного букваря. Теперь судьба посылала ей животное в естественном виде. Кричать было глупо. Тип в шляпе маячил на соседнем огороде и уходить не собирался, писатель торчал в окне, а Анюта кормила гусей.

– Кыш, – сказала Катерина корове, грозя пальцем. – Брысь! Фу!

Животное отвлеклось от поедания травы и грустно поглядело на Катерину.

– Му! – сказала корова, выражая свое полное презрение дачнице, и повернулась к Катерине задом.

Шлеп – и в траву полетело удобрение.

– Вот скотина! – вырвалось у Катерины.

– Это Матренина скотина, – крикнула Анюта, – гони ее к бугру!

– Му! – грозно сказала корова и уперлась рогом.

– А она мне не мешает! – крикнула Катерина, которая не представляла, как она будет гнать корову. – Она стрижет мне газон. И удобряет.

– Да?! – подбоченилась Анюта и поглядела на корову. – Ну, ну.

Катерина попыталась изобразить улыбку и отступила к дому.

– Ме-е-е-е-е! – у крыльца ее поджидал очередной гость.

– У, козел! – Катерина постаралась его напугать и незаметно проскочить в дом.

– Это Машка! – знакомила их Анюта. – Ты калитку забыла прикрыть, она и вошла! Гони ее к бугру!

Катерина подумала, если придет еще кто-нибудь с рогами и копытами, то к бугру побежит она сама. «Нельзя бояться, – твердила она себе, пробираясь мимо жуткого животного, – нельзя никак! Я не стану героиней деревенского ужастика. Матрена по мне не заплачет!»

Краем глаза Катерина заметила, как в мансардном окне возник силуэт, и только чудом не дала волю своему звонкому голосу. Машка покрутилась возле крыльца, съела декоративный подсолнух и направилась к выходу.

Катерина облегченно улыбнулась – первую схватку с девственным природным миром она выдержала.

Люди, привыкшие пользоваться водопроводом! Вам ни за что не понять тяготы и лишения, испытанные Катериной у колодца. Ничто не предвещало опасности, когда она с пустым ведром подошла к странному домику. Поставив ведро рядом, Катерина открыла дверцу и заглянула внутрь колодца. Там была пугающая тишина и огромная глубина, куда ей следовало опустить привязанное цепью ведро. Стараясь больше не смотреть вниз, Катерина схватила ручку ворота и попыталась сдвинуть ее с места. Та не поддавалась. Катерине пришлось подпрыгнуть и налечь на ручку всей силой. Наконец ручка дернулась, роняя вниз цепь с ведром, и вырвалась из рук Катерины. Не устояв на месте, Катерина шагнула в свое пустое ведро и свалилась вместе с ним на мокрую землю. От обиды Катерина чуть не заплакала. Она поднялась, ругая себя, ведро и колодец, и огляделась: на единственной деревенской улице стояла полуденная тишина. Зной разогнал людей по домам. Это вселило надежду на то, что ее мало кто видел. Катерина метнула подслеповатый взгляд на мансардное окно, но никого не заметила. Тип в шляпе фанатично торчал посреди огорода и неотрывно смотрел на Катерину.

Она повторила попытку, благо колодезное ведро уже бултыхалось в воде. Но достать его было гораздо тяжелее, чем уронить. «Эх, мало я каши ела!» – с горечью подумала Катерина и поняла, почему деревенские жители такие большие и сильные. Слабый в деревне не выживет! Она не слабая, она обязательно станет сильной. Катерина восстановила в памяти телевизионные турниры по поднятию тяжестей, набрала в грудь воздуха, надула щеки, протерла руки и схватилась за ручку… Ведро с водой поднялось на поверхность с третьей попытки.