Нас учат, что мы не имеем ни права, ни интеллектуальных ресурсов получить нужное просто так, напрямую. Непременно должен быть посредник, мужчина. Который даст все, что нужно, и даже больше, если у тебя хватит ума быть с ним достаточно милой. Нас учат, что женщина должна быть мягкой и слабой, никогда не показывать, что у нее плохое настроение. Она должна улыбаться и в совершенстве овладеть сложнейшим искусством прощения. А в постели быть гейшей. Вспомнить только унизительную формулу – хозяйка на кухне, леди в гостиной, проститутка в постели.

Что ж, тайские женщины хотя бы осознали, что у этой модели есть огромный коммерческий потенциал.

Через два года после нашего путешествия на Пхукет я с помощью фейсбука узнала, что Олег-таки влюбился в какую-то очередную Пфу. И надумал построить себе настоящую, уже бесплатную, идиллию. Продал одну из своих пермских квартир и купил на Пхукете небольшой барчик. Законы Таиланда таковы, что иностранец не может оформить недвижимость на себя – ему необходим партнер-таец. Ну у Олега с поиском партнера проблем не было – имелась же возлюбленная, красивая, смуглая, крошечная, влюбленно смотрящая снизу вверх. Будущая мать его детей. Олег ее любил и безмерно доверял ей, и небольшой домик, и бизнес были оформлены на нее.

В итоге и месяца не прошло, как однажды вечером в гости к счастливой чете заявились братья невесты с вооруженными полицейскими за спиной. Олега депортировали, а его Пфу только посмеивалась. Потом он узнал, что его «возлюбленная» проделывает такое не впервые. Влюбляет в себя западных мужчин, заставляет их оформить на нее недвижимость, а потом выгоняет, и доказать ничего невозможно, потому что закон на ее стороне.

Может быть, я подлая, и «женская солидарность» для меня важнее теплых приятельских чувств.

Но если честно, я за Пфу порадовалась.

Было мне под тридцать, и один глянцевый журнал заказал мне серию статей о женском самосознании. Я увлекалась мифологией и много писала об этом в блоге, и вот кто-то из редакторов обратил на мои посты внимание и предложил стать их автором. Это было интересно: я брала образ какой-нибудь богини и рассматривала его с точки зрения современной женщины.

Например, Персефона, которую римляне называли Прозерпиной. Повелительница подземного царства, причем эта почетная социальная роль была обретена ею отнюдь не в феминистском стиле – однажды ее, собиравшую на лугу цветы, поймал и изнасиловал король подземелий Аид. Поскольку девица была не абы кто, а дочь самого Зевса, насильнику пришлось жениться. Юнгианские психологи рассматривают Персефону как вечную девочку – ту, кто стареет, не взрослея.

Персефона – идеал патриархального самца.

Это она, Персефона, ищет в нем заступника, начальника и бога. Рядом с ней, инфантильной, неспособной на ответственность, так просто казаться сильным. Она – теплая глина, из которой можно слепить, в меру своего таланта и художественного вкуса, хоть косорылый горшок, хоть бюст Карла Маркса.

По легенде, мать Персефоны, Деметра, хотела вернуть свою единственную любимую доченьку из подземного царства. Но поскольку та успела вкусить со стола своего грозного супруга Аида (всего несколько гранатовых зернышек, и такие фатальные последствия), то была вынуждена хотя бы треть года проводить с ним.

Да-да, за Персефон все важные решения принимают другие. Как правило, это девочки из семей со строгими правилами – из-под надзора авторитарного отца они попадают в дом мужа, который всегда видит в них немного дочку. Балует и воспитывает, определяет ее судьбу – и эта вечная девочка чувствует себя защищенной. Может быть, поэтому Персефоны часто выбирают в мужья (то есть никого они, конечно, не выбирают, потому что всегда сами оказываются избранными) мужчин намного старше себя.

Кстати, мне никогда не была понятна женская озабоченность этой «защищенностью». Это касается не только бесхарактерных Персефон, я встречала такие запросы и у Гестий, и у Афродит и даже, что удивительно, у чистокровных Артемид.

Спрашиваешь у них: «Что для тебя самое главное в браке?» и они отвечают – не дружба, не интерес к каждой черточке партнера (включая его будущую старость), даже не желание родить именно от этого мужчины. Она говорит, смущенно улыбнувшись: «Чувство защищенности».

Она что, собирается переехать в Сомали? Или устроиться ночной консьержкой в чертановскую новостройку? Публично послать на хрен какого-нибудь криминального авторитета? От чего она хочет быть защищенной? Почему она не может защитить себя сама, в крайнем случае – нанять хорошего адвоката?

Но вернемся к Персефонам.

Персефоны редко бывают счастливыми – они всегда словно находятся в некой прострации. Их иногда считают странниками, но это не совсем так. Просто Персефоны любят примерять на себя разные маски. Бывает так, что поступает такая на мехмат, а потом вдруг решает стать стоматологом, а потом снова бросает все, чтобы купить деревенский домик с пасекой и выйти замуж за местного лесника. Если Персефона никому не принадлежит (такое бывает редко, обычно эту женскую касту прибирают к рукам быстро и с удовольствием), ее мотает по миру как воздушный шарик на ветру.

Такие женщины не понимают, кто они и что хотят. Единственное, что они умеют делать, – соответствовать чужим представлениям о себе. Поэтому критика для них смерти подобна. Персефона нуждается в хозяине как в воздухе – ведь только в этом случае она чувствует под ногами земную твердь.

Лично я всегда Персефон недолюбливала.

Впрочем, моя любовь их не интересовала вовсе. Самое главное, что Персефон любят мужчины.

Их внутренняя вечная девочка привлекает мужиков, манит как волшебная песнь морских сирен. Когда Персефона попадает в руки мужчины, она немедленно обращается в Галатею. Ее начинают лепить по образу и подобию своих сексуальных и социальных предпочтений, и Персефона принимает это если без восторга, то как минимум с пониманием. Она просто не знакома с другими схемами, ей хорошо удается единственный опыт – быть ведомой. Чеховская Душечка была именно Персефоной.

У Персефоны есть еще один редкий дар – производить впечатление невинной девы, даже проведя ночь с полком солдат.

В мужских глазах это плюс.

Почему для многих мужчин, современных, европейцев в большинстве своем агностиков или на худой конец «либеральных христиан» (тех, кто носит крестик, за обе щеки уминает пасхальные куличи, ставит свечку в церкви на счастье или если кто-то умер, устраивает венчание, даже если не собирается прожить с избранницей до старости, но при этом совершенно не знаком с философской и эзотерической частью религии), так важна невинность партнерши? Не абсолютная, конечно, к счастью, среди моих многочисленных знакомых нет ни одного, кто бы считал девственность обязательным условием для статуса невесты.

– Каждому из своих любовников я говорю, что он у меня третий, – однажды со смехом рассказала мне некая Наташа, в прошлом балерина, а ныне хореограф в каком-то шоу.

По одному ее внешнему виду (до белизны вытравленные волосы, смелое декольте, вечно вымазанные густым слоем блеска губы), по ее взгляду (в котором приглашение и голод), по ее пластике (ей не была дарована врожденная кошачья грациозность, но, будучи неплохой танцовщицей, Наташа научилась вполне аутентично ее имитировать) было очевидно, что ей доводилось делить постель если не с сотнями, то, по крайней мере, с десятками мужчин.

Наташа и не притворялась Белоснежкой – пусть она никогда не была в моем ближнем круге, но я периодически встречала ее то тут, то там с разными кавалерами. У нас было очень много общих знакомых, о Наташе часто сплетничали. Есть женщины, которые то ли не умеют держать на людях некоторую «дистанцию вежливости» со своими любовниками, то ли им просто нравится дать понять всем окружающим: этот мужик – мой. Они ведут себя так, словно им не терпится оказаться вдвоем в постели. Они все время пожимают друг другу руки, и он оглаживает ее бедра под столом, и смотрит на нее как шопоголик на универмаг «Хэрродс», и почему-то они обставляют все это так, что окружающие начинают чувствовать себя лишними. Эта Наташа была именно из таких.